*
Существует греческий миф о мучениях Тантала. Когда Тантал умер, он был отправлен на самый страшный круг Ада и там подвешен на дереве, растущем у озера. Каждый раз, когда Тантал склонялся испить воды, вода отступала от него. Каждый раз, когда он тянулся за фруктом, тот тоже отдалялся. Выражение "танталовы муки" берёт начало из этой истории.*
Всё должно было быть совсем не так.*
Джон и Мэри шутят, что они слишком стары для холостяцких вечеринок, и когда они произносят это за ужином в почти идеальный унисон, а затем поворачиваются, чтобы взглянуть друг на друга с улыбками, от которых вокруг глаз появляются морщинки, Шерлок представляет, как он тянется через стол и стирает эти самодовольные ухмылки с их лиц. Но даже это ничего не изменит, не остановит этот ужасный, сумасшедший поезд, мчащийся по маршруту, который Шерлок не выбирал, уже не говоря об осознании того, что он один из пассажиров. Джон, он, преступный мир. Шерлок представлял всё именно так, даже сейчас: всё остальное же просто излишне. Он вернётся, Джон будет счастлив этому, и в итоге всё сложится так, как ему хотелось. Казалось, что так и будет. Казалось, что этот исход неизбежен. Университетские друзья Джона совершенно точно его ненавидят. Они косятся на него, сжимают его руку слишком крепко и говорят: "о, так ты тот самый хитроумный детектив, по которому так убивался Джон, да?" и задают ему одни и те же вопросы о футболе и регби, даже после того, как он доступно объяснил, что его это не волнует. Даже Молли и Лестрейд способны только на неловкий разговор, хотя в этом отчасти есть и его вина. Он словно пятно, которое ты пытаешься затереть, вспышка на фотографии, когда солнце светило так ярко, что всем пришлось щуриться. — Я так рада, что ты смог прийти, Шерлок, — Мэри кладёт руку на его спину, между лопаток. — Джон говорит, тебе такое не особо нравится.*
— Снова завязал с никотиновыми пластырями? Джон такой бодрый, общительный, улыбается Шерлоку, несмотря на то, что тот решил уйти с вечеринки под предлогом необходимости выкурить сигарету. Он тушит окурок каблуком ботинка. — И близко не так хороши, как сигареты. — Ты планируешь вернуться внутрь? — в его голосе звучит надежда. Он не отрывает глаз от Шерлока, повёрнутого в профиль, но сам Шерлок не рискует взглянуть в ответ. — Молли сказала, что, кажется, нашла ответ на твой вопрос о гипотермических трупах. Некоторое время Шерлок стоит, засунув руки в карманы. Он достаёт ещё одну сигарету.*
Глупо было бы притворяться, что он никогда не думал об этом, делать вид, что никогда не было моментов, когда одна только мысль об этом придавала ему сил двигаться дальше: зашивая рану в хижине во Франции, пытаясь развязать верёвки, которыми его привязали к стулу в Тибете, часами поджидая возможного убийцу на холодной крыше в Москве. Эти мысли не заходили дальше, чем "может быть, когда я вернусь домой", дальше пустых размышлений о звуках, которые издаст Джон, если он расположит руку здесь, а губы здесь, но Боже, они были. Они дразнили его, заполняли его разум, и ему пришлось запрятать их подальше. Что-то большее слишком отвлекало бы его. Сделало бы его слишком большим дураком.*
Шерлок звонит Джону, когда тот не отвечает на его смс, в которых Холмс зовёт его на расследования. Джон не отвечает и на звонки тоже. Шерлок звонит дважды с небольшим перерывом, и во второй раз он всегда попадает на автоответчик. От: Джон Ватсон Извини, был занят подготовкой к свадьбе. Как успехи с речью? Шерлок удаляет сообщение. Джон злится.*
Джон женится. И сердце Шерлока словно разрывается на две части. Возникают разные сложности, потому что это Шерлок, а когда дело касается Шерлока, всегда возникают какие-нибудь сложности, но они не влияют на клятвы, кольца, медовый месяц, новую квартиру в Саттоне. Это всего лишь сложности, незначительные помехи, которые замедляют прогресс, но никогда не останавливают его. Это всего лишь сложности, потому что Джон счастлив, и они счастливы, а Шерлока так воротит от их показного счастья, что он хочет свернуть им всем шеи. Разумеется, он никогда бы не попросил об этом. Ведь ему это не нужно, хотя отрицание этого факта вынуждает его оставлять следы от ногтей в форме полумесяца на своих ладонях, когда он забывает уследить за этим. Майкрофт садится рядом. Он открывает рот, и Шерлок тут же встаёт со стула и пересекает комнату так быстро, как только возможно без привлечения внимания. Он говорит себе, что хотел именно этого, что ради этого он проделал весь этот путь. Ради счастья Джона. Ради того, чтобы Джон мог жить так, как всегда хотел. Но он знает, что это ложь. Он сделал это ради того, чтобы Джон мог остаться с ним, как он всегда оставался, чтобы они были вместе, чтобы всё было так же, как в самом начале. Они шли рядом, вплотную друг к другу. Их плечи соприкасались. Их глаза всегда находили друг друга. Если что-то происходило с Джоном на его пути домой из "Теско", Шерлок всегда слушал его рассказ, даже если он был умопомрачительно обыденным, хотя если бы это был кто-то другой, Шерлок скорее предпочёл бы, чтобы ему просверлили дырки в голове, чем стал бы это выслушивать. Джон танцует с Мэри и не отрывает от неё глаз, как и должно быть. Шерлок пьёт вино.*
На пять дней Шерлок закрывается в квартире и только и делает, что раскрывает дела по электронной почте — все, что есть в его почтовом ящике, даже скучные. Спросите вашу сестру о завещании; это сделал ваш сосед, когда вы все ушли на работу; ваш муж вам изменяет; ваш парень вам изменяет; ваш босс обманывает вас и ложно обвиняет вас в своих преступлениях; да, и у него есть вторая семья на юге Франции, недалеко от Ангулема. Он задёрнул занавески, чтобы свет не проникал в комнату. Если попадаются дела поинтереснее, он задаёт клиентам вопросы и с мстительным наслаждением мучает тех, кто раздражает его, не предоставляя удовлетворительные ответы.*
Джон возвращается из медового месяца. Он не сразу связывается с Шерлоком. От этого Шерлоку ещё хуже.*
А потом Джон пишет ему: "У тебя сейчас есть какие-нибудь интересные дела?", и Шерлок почти срывает голос, когда звонит Лестрейду и требует найти ему что-то весёлое. Лестрейд спрашивает: "Почему сейчас? Я же звонил тебе дважды в этом месяце", и Шерлок не отвечает, но скрипит зубами и огрызается, что он тратит его время. Конечно же, Лестрейд всё понимает.*
После дела Джон задыхается от смеха и восторга, как всегда, и он улыбается Шерлоку, когда они стоят в лучах света от уличного фонаря. — Как там, эм... Бейкер стрит? — Всё так же, — отвечает Шерлок, хотя всё ужасно, до боли непривычно. — Хочешь зайти? У меня осталось немного тайской еды в холодильнике. Джон медлит, прежде чем ответить. — Нет, уже поздно. Мне лучше вернуться к Мэри.*
Шерлок сохранил газеты со времён до Падения, когда пресса сходила с ума по нему. Иногда ему нравится просматривать их, сравнивать. Читать разные заголовки, разные имена. Следователь Шерлок Холмс. Холостяк Джон Ватсон.*
Они выглядывают из-за угла, и Шерлок делает это, не задумываясь, — он тянется и берёт Джона за руку. Сжимает её, всё ещё не осознавая этого. Джон сжимает в ответ. — Думаю, он ушёл. Но они медлят ещё пару секунд, перед тем как броситься в погоню, — большой палец Джона изучающе скользит по всей длине пальца Шерлока — и сейчас, в этот самый момент, Шерлок наконец знает наверняка.*
Всё должно было быть совсем не так. Нужна помощь. Срочно. Район Мичам, если можешь если не можешь — ШХ Он прислоняется к баку и накрывает рукой ранение, и горячая кровь покрывает его пальцы. Столько лет он думал, что уйдёт таким образом. Не конкретно таким, конечно. Но атакованный преступником, и больше нет ничего между ним, Лондоном и игрой, кроме его тела, жизнь вытекает из него на дорогу, пока он размышляет над своей последней загадкой. Ему бы удивляться, что он так далеко зашёл. Он должен был бы умереть ещё в свои поздние двадцать лет. Тот факт, что он дал бы этому предсказанию измениться, даже всего на мгновение, был знаком того, насколько слабым он позволил себе стать. По крайней мере, он рад, что находится здесь. В Лондоне. Как он боялся умереть, когда был за границей. Тибет. Германия. Ужасные места для смерти, по его мнению. Он уже теряет сознание, когда слышит, как останавливается машина, хлопает дверь, кто-то бежит к нему. Он думает, что кто-то пришёл, чтобы прикончить его, что только к лучшему. Будет больше улик, указывающих Лестрейду на трио киллеров, в сравнении с одним мужчиной с пожизненным алиби, если вскрытие покажет два нападения. — Шерлок... Боже, Шер... — ладони на его лице тёплые, шероховатые и беспокойные. Они поднимают его окровавленную руку с раны, и он ругается. Глаза Шерлока находят лицо Джона. — Ты вернулся.*
Он приходит в себя в больнице, чувствуя боль и ощущая бинты по всему его туловищу, но тем не менее он совсем не мёртв. Ему было тяжелее восстанавливаться после падения с крыши госпиталя святого Барта. Джон смотрит, как Шерлок просыпается, глазами, распахнутыми шире, чем Шерлок когда-либо их видел. Он склоняется над Шерлоком так сильно, что его локти на кровати держат больше его веса, чем стул, в котором он сидит. Руки Шерлока тянутся к лицу, чтобы пощупать его собственную щетину. — Прошло около пяти дней. Почему ты здесь? — Ну, эм, — Джон на самом деле тянется и берёт Шерлока за руку. Он говорит, уставившись в основание кровати Шерлока, его шея краснеет. — Я думал, что снова тебя потерял. Так что... Он сглатывает. Смотрит в пол. Его большой палец поглаживает костяшки пальцев Шерлока. Шерлок почти счастлив, что его пырнули ножом.*
Джон приносит Шерлоку суп, пока тот восстанавливается, и меняет его повязки. Суп куда вкуснее, чем Джон когда-нибудь смог бы приготовить сам, но никто из них не говорит об этом. Когда Джон скользит ладонями по груди Шерлока, Шерлоку приходится закрывать глаза и задерживать дыхание, чтобы не признаться Джону во всём.*
Спина Джона прижимается к торсу Шерлока, когда они прячутся в шкафу, подстерегая шантажиста. Луч света пробивается сквозь щели в дверцах и падает на лицо Джона, и в тесном помещении становится очень жарко от одного только их дыхания. Джон держит в руках пистолет. — Ты это слышал? — Джон склоняет голову набок и крепче сжимает оружие. Он опускается на колени, слегка припадая к земле, сильнее вжимаясь в тело Шерлока. — Думаю, он идёт сюда. Шерлок впивается ногтями в деревянные панели, чтобы сдержать порыв опустить руки на талию Джона.*
Шерлок засовывает в холодильник так много частей тела, сколько туда вмещается, в попытке убедить себя в том, как он счастлив, что в квартире больше нет никого, кто мог бы это запретить. Руки в контейнер, целая грудная клетка занимает среднюю полку, ноги в морозилке, несколько предплечий сложены на нижних полках рядом с упаковкой любимого пива Джона. Шерлок хочет есть.*
Они идут в ресторан Анджело после дела, как в старые добрые времена. Анджело замечает обручальное кольцо Джона и не приносит им свечу. Их колени соприкасаются под столом. Ни один из них не делает ничего, чтобы это исправить.*
Следующее дело приводит их к Темзе в попытке найти орудие убийства — старую винтовку, которую, по мнению Шерлока, регулярно использовали во время исторических реконструкций. Они стояли по пояс в воде, промокшие, когда в голову Джону пришла гениальная идея, и он утянул Шерлока под воду, а Шерлок, захлёбываясь, принялся безжалостно забрызгивать Джона, пока они оба, задыхаясь от смеха, не решили отказаться от идеи с призраком на Темзе и приняться за другую гипотезу. Шерлок закрывает дело к заходу солнца, и Диммок бросает на них всего один взгляд, прежде чем отправить их домой. Они оба всё ещё мокрые, испачканные речной грязью, прилипшей к их одежде, волосам и коже, и когда они возвращаются в 221Б, Шерлок предлагает Джону первому сходить в душ. Джон раздевается прямо на кухне и остаётся в одних только боксёрах. Взгляд Шерлока задерживается на нём всего на секунду дольше, чем должен. Он приносит свою и Джонову мокрую одежду вниз, чтобы миссис Хадсон постирала её. Она проверяет карманы, обнаруживает обручальное кольцо Джона и отдаёт его Шерлоку на хранение. Некоторые старые вещи Джона ещё хранятся на Бейкер-стрит, поэтому Шерлок складывает их и оставляет за дверью ванной. После некоторых размышлений, Шерлок кладёт обручальное кольцо на небольшую стопку одежды. Он не думает о Джоне в душе, о горячей воде и мыльной пене, стекающих по его телу, о тихих довольных стонах, исходящих из глубин его горла.*
Когда Шерлок выходит из душа, обручальное кольцо Джона лежит на кухонном столе. Сам Джон расположился на диване, лениво листая один из женских журналов Шерлока. — Ты ещё здесь, — он вертит в руках шнурок своих пижамных штанов. Джон поднимает взгляд. — Отличная дедукция, да. Я осмелился заказать немного еды. Он улыбается, произнося каждое слово. Шерлок сглатывает. — Здорово. Да, эм... хорошо. Он опускается на диван рядом с Джоном и начинает вытирать волосы полотенцем. Когда он заканчивает, то чувствует, как они топорщатся во все стороны. Улыбка Джона добирается и до его глаз, и морщинки вокруг них кажутся заметнее, чем раньше. — Теперь ты похож на бобтейла. Шерлок напрягает губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Получается не очень хорошо. — Да, пожалуй. Он старается думать о реторте, но ничего не выходит. Они сидят слишком близко друг к другу. — Я не говорю, что это плохо, — Джон в смущении склоняет голову, затем поднимает взгляд и кивает, словно подстрекая. — У тебя что, седина на висках? — Нет, — Шерлок отвечает подчёркнуто быстро, даже не пытаясь сделать вид, что это не ложь. — Если кто-то из нас и стареет, то это ты. Вспомни, каким древним ты выглядел с теми усами. Что дальше сделаешь, бороду отрастишь? Может, очки начнёшь носить? Их колени соприкасаются. Рука Шерлока вытянута на спинке дивана, и подушечка его большого пальца едва касается верхнего позвонка Джоновой спины. Джон облизывает губы. Шерлок внезапно забывает, о чём они только что говорили. Джон сильнее опирается на руку Шерлока. Шерлок сглатывает. Он проводит пальцем вверх по шее Джона, до загривка, а потом снова спускается вниз. Ресницы Джона дрожат. Когда он выдыхает, в его голосе также слышится дрожь. — Мне нужно возвращаться домой. Но он не двигается, и они сидят неподвижно. Шерлок пользуется своей возможностью поглаживать шею Джона и изо всех сил старается подавить желание ответить: "Ты уже дома". — Джо... — прежде чем он успевает договорить, Джон оказывается на нём, стремительный, отчаянный, сжимая пальцами его влажные волосы, он всхлипывает и пронзительно стонет в губы Шерлока. Их руки жадно скользят по телам друг друга, и Шерлок останавливается на талии Джона, прижимая его к себе, словно им необходимо слиться воедино, словно чем ближе они будут, тем меньше вероятность, что Джон уйдёт. Шерлок обнаруживает, что если сжать Джона в объятиях слишком сильно, Джон простонет — глубоким, задыхающимся и исполненным наслаждения голосом — и схватит его в ответ так же сильно, и в итоге они оба целуют, обнимают и толкаются навстречу, словно боятся отпустить друг друга. Приходит заказанная еда. Они оба игнорируют звонок и нащупывают путь в комнату Шерлока, пытаясь раздеться на ходу и не очень в этом преуспевая. Шерлоку не удаётся снять свою рубашку, пока он не оказывается прижатым к собственной кровати, а Джон сидит верхом на нём, их эрекции трутся друг о друга, и бёдра Шерлока дёргаются в непроизвольных толчках. Джон легонько проводит обратной стороной пальцев по бокам торса Шерлока, и Шерлок, чувствительный к щекотке, смеётся, вдохновляя Джона сделать это снова. — Только посмотри на себя, — с улыбкой произносит Джон, глядя на то, как Шерлок извивается под ним. Он склоняется, чтобы нежно поцеловать пупок Шерлока, и Шерлок стонет. Какая величайшая ирония, поражается Шерлок, что Тантал пересёк реку Стикс после смерти. Что он был окружён водой за считанные минуты до того, как его захватила неутолимая жажда.*
Он просыпается в два часа ночи и обнаруживает, что Джон смотрит на него. Это дезориентирует, словно он ожидал, что Джон будет спать. Джон опирается на локоть. Его лицо в тусклом оранжевом свете настольной лампы напоминает эвакуированный город; черты его выглядят сморщенными, мрачными и изношенными. Какое-то время их взгляды впитывают друг друга, затем Джон начинает говорить. Он смотрит вниз, словно не может этого вынести. — Давай забудем о том, что это произошло, ладно? — Он сминает простыни, пропуская ткань между подушечек пальцев. — Ты можешь удалить это, правда? Ты умеешь, используя... Кажется, Джон не в силах закончить предложение. Шерлок не сводит с него глаз. Тень щетины на его щеках отливает сединой. Шерлок удалял космос. Он удалял вселенные. Конечно, он может удалить один вечер с Джоном. — Можешь сказать ей, что мне понадобилась помощь с бумагами, — говорит Шерлок. — Что ты задержался из-за этого. Джон выбирается из постели, натягивает одежду. Джон бережёт своё раненое плечо даже когда надевает рубашку. Его руки, застёгивающие пуговицы, кажутся такими хрупкими и маленькими. Он покидает 221Б без единого слова.*
— Любой труп подойдёт, Молли. Он избивает труп восьмидесятилетнего мужчины, который вёл сидячий образ жизни, своей плетью, пока не чувствует, что больше не может поднять руки. Он не утруждает себя придумыванием научной причины для такого поступка.*
Он знает цвет зубной щётки Джона (красная), и звуки, которые тот издаёт по утрам (многообразие постанываний и ворчания в полурегулярной очерёдности в зависимости от позы, в которой он спал), и как долго он любит принимать душ (от девятнадцати до двадцати двух минут, если позволяют настроение и погода, в обратном случае, восемь). Он ведь даже не хочет знать эти вещи. Он хочет полностью очистить свой жёсткий диск от Джона, но тот застрял там, словно вирус. Он знает даже направление и изгиб прядей его волос разной длины. Будто он смог бы удалить этот вечер. Этот вечер. Ночь, когда он узнал, какова на вкус нижняя губа Джона, и какой звук он издаёт, когда покусывают его правое ухо, и насколько широко раздвигаются его ноги, и что ему нравится, когда Шерлок умоляет его, и как нижняя часть его языка отличается от плоской поверхности, и что он всё чувствует по-другому в области его плечевого ранения, и какие следы его зубы оставляют на коже Шерлока, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё много чего.*
Однажды, на несколько мгновений, когда они бегут по Лондону за каким-то безумцем, пелена спадает с их глаз. Джон поворачивается к нему, когда они мчатся по аллее, и их глаза встречаются, и всё просто замирает, и в эту секунду взгляд Джона скользит к губам Шерлока, а Шерлок улыбается, словно Джон единственный человек на свете. Небо усыпано звёздами, и Шерлок хочет показать Джону, что он выучил одно созвездие. Но Джон останавливает его и опускает взгляд, прикасается к обручальному кольцу и улыбается счастливому воспоминанию, которого Шерлок не может увидеть. Оно напоминает Джону о вечной связи, и они заворачивают за угол и покидают аллею, словно ничего необычного никогда не происходило между ними. (— Кит, Джон, — он делает шаг вперёд. — Я выучил его для тебя.)*
Джон иногда приходит в гости на ужин после дела, в те дни, когда соглашается на дело. Однажды вечером, когда на ужин была паста, он тянется через стол и большим пальцем проводит по уголку рта Шерлока. Словно не задумываясь об этом ни на секунду, словно нет ничего естественнее. Он подносит подушечку пальца к губам и посасывает её. — Ты немного испачкался соусом, — говорит он, словно сердце Шерлока не колотится о его грудную клетку так сильно, что от этого почти больно.*
— Шерлок? — Молли тянет за выбившиеся ниточки на рукавах её рубашки. Что не так с Молли, так это то, как безнадёжно она утомительна, предсказуема и скучна. — У тебя всё... У тебя всё в порядке? Как твои дела? Шерлок делает глоток своего обжигающе горячего кофе. — Прекрасно. Он морщится. — Боже, здесь точно нет сахара?*
Джон восседает на краю кофейного столика напротив Шерлока. Он снова на Бейкер-стрит. Они так близко, что их колени не просто соприкасаются, а сцепляются между собой. Расстояние достаточно большое, чтобы оставаться целомудренными, но щёки Шерлока всё равно вспыхивают румянцем. — Ну же, — говорит Джон, и Шерлок подаётся вперёд. Порез не такой уж и опасный, совсем не глубокий — ранения головы всегда выглядят хуже, чем есть на самом деле — но Джон всё равно осматривает его, очищая его по краям, сосредоточенно поджав губы. Шерлок смотрит на него так долго, как только выдерживает, наблюдая за тем, как кончик языка Джона выглядывает из уголка его рта, и его беспокойство повисает в воздухе между ними, и затем Шерлок закрывает глаза, тяжело дыша. Его любовь причиняет ему физическую боль. — Всё не так уж и плохо, — пальцы Джона осторожно поднимаются выше, касаясь волос Шерлока, несколькими дюймами выше ранения. — В основном поверхностная рана. Можно наложить повязку. Шерлок не открывает глаз, сосредотачиваясь на мягкости пальцев Джона и их нежных прикосновениях к его коже. — Боже, как ты вообще выжил без меня? Шерлок опускает голову и поднимает на Джона взгляд из-под ресниц. — Это момент, когда я должен сказать, как я по тебе скучал? Джон смеётся, и пальцы его правой руки запутываются в кудрях Шерлока, лаская его. Словно нет ничего естественнее, словно он даже не заметил этого. — Не помешало бы, да. Джон не поднимается, чтобы достать аптечку из-под раковины. Он остаётся сидеть, он запускает пальцы в волосы Шерлока ещё пару раз, и этого как раз достаточно для того, чтобы веки Шерлока закрылись сами собой, словно он опьянён заботой, и чтобы он прижался головой к руке Джона. И затем, будто только что осознав, что он делает, Джон резко встаёт и идёт к двери. Он застёгивает куртку до самого подбородка, пару раз проводит руками по телу, прежде чем засунуть их в карманы. Он произносит поспешное "прощай", которого Шерлок не слышит. Шерлок улыбается. Он отодвигается с края дивана и откидывает голову на спинку, чувствуя, как тёплая кровь из пореза стекает на его бровь. Он вытрет её и наложит повязку сам, когда ему будет до этого дело. Он наловчился, пока Джона не было рядом.*
Даже если бы он мог — вырезать Джона, избавиться от него как от опухоли — он не стал бы. В любом случае, это было не в его силах.*
Он приглашает Джона на ночь бондианы, потому что наконец достал копию "007: Координаты "Скайфолл" на DVD. Шерлок надевает любимую рубашку Джона и около часа укладывает свои волосы, чувствуя себя идиотом, но он просто не в силах удержаться и не подбегать к зеркалу каждую минуту. Джон приходит с упаковкой пива, и не проходит и получаса, как их начинает притягивать друг к другу. Пальцы Джона играют с завитками волос у шеи Шерлока, а бёдра обоих прижаты друг к другу так, словно они сражаются за свободное место. Шерлок подвигается ближе, ёрзает на месте. Разминает шею, расстёгивает пуговицу на рубашке и со стоном потягивается. Джон опускает руку и обратной стороной пальцев начинает скользить вверх по бедру Шерлока. Шерлок уверен, что никто из них не следил за событиями фильма начиная с титров. На экране мужчина со шрамом ласкает бёдра Джеймса Бонда. — Боже, да пошло оно всё! — наконец восклицает Джон, и они оба падают с дивана, отчаянно стремясь поцеловать друг друга. Шерлок издаёт настоящий, горловой стон, когда чувствует, как сильно Джон возбуждён, гадая, думает ли Джон о нём, трогая себя, занимаясь сексом с Мэри. — Ты не хочешь её, — говорит Шерлок и сам удивляется тому, как эти слова сами собой срываются с языка, но не может остановиться, это словно яд. — Ты хотел бы хотеть её. Джон прикусывает губу Шерлока. Он рычит. — Я женился на ней. Шерлок нащупывает сосок Джона под его рубашкой и сжимает его, сильно, так, что Джон выгибается и ловит воздух ртом от неожиданной сладкой боли. — Только потому что ты думал, что у тебя нет меня. Джон ничего не отвечает на это. — Признайся мне. Скажи, что я лучшее из того, что когда-либо случалось с тобой. Он просовывает своё колено между бёдер Джона, отчасти даже слишком грубо, и позволяет Джону тереться о него, впиваясь пальцами в плечи Шерлока. Джон так и поступает, его глаза будто подёргиваются дымкой, прежде чем он закрывает их. Джон с его приоткрытым ртом кажется выжатым, издавая тихие ахающие стоны с каждым толчком. — Скажи это! — Да, ты, Боже, ты... — он целует шею Шерлока и кусает её, и он почти может почувствовать, как на этой шее образовывается засос в эту самую секунду, это так грубо, и все остальные мысли просто исчезают из его головы. — Ты, ты... Толчки Джона становятся неистовыми, бешеными, как у кролика, и двое, полностью одетые, лежат на полу, когда Джон издаёт вскрик и обессиленно падает на Шерлока. — Чёрт, — произносит он спустя минуту тишины, во время которой Шерлок делал вид, что это всё, чего он хотел. — Чёрт.*
Шерлок в одиночку бредёт по Лондону в поисках одного из членов его банды бездомных, когда замечает Джона через окно цветочного магазина. Джон покупает огромный букет. Шерлок замирает. Он выжидает около двадцати минут на соседней улице, пока не убеждается, что Джон ушёл, и после сам идёт в этот магазин. Он прогуливается по нему, рассматривает цветы. Флористка спрашивает, нужна ли ему помощь с выбором, и он отвечает нет, не задерживаясь надолго в магазине.*
Ему снятся ужасные сны, от которых он просыпается с такой сильной болью в груди, словно там дыра. В этих снах ведь даже ничего не происходит. Джон бродит по Бейкер-стрит. Иногда Шерлок целует основание его шеи. Просыпаться в одиночестве хуже мук чистилища.*
Всё должно было быть совсем не так.*
Каждый из них выпил по целой бутылке вина, когда это происходит снова. Во всём виновата миссис Келли, Шерлок давно не был в её ресторане, и она только что получила новую партию вина из Франции, а ещё она никогда не встречала Джона, так и вышло. Они пришли на свою кухню, Шерлок тянется к верхним шкафчикам в поисках ещё одной бутылки чего угодно, потому что почему бы и нет, а руки Джона очень уверенно скользят по его телу, касаясь обнажённой кожи там, где его рубашка выбилась из брюк, когда он потянулся вверх. Шерлок прекращает искать бутылку. Он поворачивается, и Джон прижимается к шее Шерлока своим тёплым лицом. Когда они целуются, они словно выпивают друг друга до дна. Никто не позаботился о том, чтобы включить свет, поэтому они спотыкаясь добираются до дивана, где впервые поцеловались. Шерлок толкает Джона на диван, а сам падает на пол и устраивается между его колен. — О, Боже мой, — произносит Джон, когда Шерлок принимается расстёгивать его ремень, и его руки тянутся помочь, затем скользят по волосам Шерлока и его плечам, а после возвращаются к диванным подушкам. Шерлоку не составляет труда ослабить челюсть и дразнить Джона, пока тот не начинает неосознанно толкаться вперёд, и затем он берёт руку Джона и кладёт её на свой затылок. Он бросает на Джона взгляд из-под ресниц, снизу вверх, и Джон стонет, громко, не скрывая своего желания. — О, Боже мой, — снова произносит он и вколачивается в рот Шерлока, отчего на его глазах появляются слёзы.*
Они находятся в библиотеке, когда это происходит впервые за долгое время. — Мы думаем, что вы и ваш парень очень милая пара, — говорит застенчивая библиотекарша, явно не старше двадцати двух. — Мы все, то есть. Мы давно не видели вас здесь и подумали... ну, эм. В общем. Всего вам двоим наилучшего. Шерлоку кажется, будто кто-то зажёг в нём огонь, который невозможно потушить. Это предположение зарождает в нём такой абсолютно новый вид счастья, которого Шерлок никогда не ожидал ощутить, о котором даже не мечтал. Джон тоже не начинает отрицать. Шерлок чаще посещает библиотеку, просто чтобы ему улыбались.*
Джон засыпает на диване в гостиной спустя пару минут после того, как сел на него. Шерлок находит для него одеяло, усаживается на краешке кофейного столика и просто наблюдает за тем, как он спит. И это: это почти лучше, почти больше, чем всё, что было раньше. Что Джон пришёл в 221Б и уснул на диване, где Шерлок может присесть и запускать пальцы в его волосы, а не отправился сразу домой. Что он свернулся калачиком под одеялом, словно по привычке, и это куда интимнее всех мест, что он когда-либо целовал.*
В четвёртый раз всё происходит так быстро, будто это даже не вопрос. Они вбегают на Бейкер-стрит задыхаясь и смеясь. — Боже, ты... — опьянённо произносит Джон, хватаясь за плечо Шерлока, не позволяя ему подняться дальше по ступенькам. Шерлок оборачивается, его глаза горят, а волосы взъерошены, и на губах его всё ещё играет улыбка. — Ты великолепен, ты... — Джон не убирает ладонь с плеча Шерлока. Меньше чем через секунду колебания, Джон подаётся вперёд со сдавленным всхлипом и закрывает глаза, прижимая Шерлока к стене и целуя его, скользя языком в его рот. Шерлок покачивается, положив одну ладонь на лицо Джона, а другую — на его талию, нерешительно, словно если он будет грубее, Джон может осознать, что происходит и отпрянуть. Но Джон не делает этого; Джон настроен агрессивно, он готов и наполовину возбуждён, он кусает нижнюю губу Шерлока каждый раз, как отстраняется подышать, полюбоваться лицом Шерлока, и так удивляется, словно не может поверить, что такое лицо существует. — Ты удивительный, — говорит он, понижая голос. Сейчас середина дня, а они трутся друг о друга у подножья лестницы. — Я не могу перестать... думать о тебе... словно ты... повсюду... ты... — он перемежает каждое словосочетание грубым поцелуем, и его щетина касается щёк Шерлока. — Твои волосы и твоё... твоё чёртово пальто... я думаю о... о том, чем ты занимаешься... обо всём... о Бейкер-стрит... о том как... выглядит твоё лицо... Они никогда не создавали так много шума, стараясь вести себя тихо; с каждым высказыванием Джон снова припадает к губам Шерлока, чтобы поцеловать его ещё, и один только звук их дыхания уже какофония. Веки Шерлока дрожат, и он откидывает голову назад, а Джон тут же целует его шею и затем падает на колени. — Джон, — начинает Шерлок, но затем Джон трётся лицом о его пах с нескрываемым обожанием, и Шерлок теряет дар речи. Похоже, Джон скорее обращается к себе, а не к Шерлоку, быстро расстёгивая ремень и пуговицы на брюках Шерлока. — Ты не знаешь, каково это, да? Ты же... выпендриваешься своей... дедукцией... и эти... звуки, которые ты издаёшь, Боже... ты... незабываемый... Он накрывает губами член Шерлока сквозь нижнее бельё, языком проводит вверх по всей его длине и посасывает влажную ткань. Он смотрит на Шерлока, пропитанная слюной ткань выглядывает из его рта, и бёдра Шерлока непроизвольно подаются вперёд. Джон смеётся. — Ты такой нетерпеливый, правда? — Я знаю... Я знаю, каково это, я... я... — он стонет, сжимая волосы Джона в кулаках. Джон спускает вниз нижнее бельё Шерлока, чтобы оно не мешалось, берёт головку его члена в рот и посасывает, отчего Шерлок чуть ли не теряет сознание. Он сползает вниз по стенке, одна рука неистово сжимает волосы Джона, а второй он хватается за стену, пытаясь удержаться на ногах. — Господи, стой ровно, — Джон скользит руками по обнажённым бёдрам Шерлока. — Это всё, что от тебя требуется; Боже, посмотри только на себя. Он ласкает одно из яичек Шерлока, и тот почти всхлипывает от удовольствия. Джон расстёгивает собственные брюки и берёт в руку свой член, начиная ревностно отсасывать Шерлоку, и Шерлок трижды ударяется головой о стену, полностью теряя контроль над собой. Джон постанывает с членом Шерлока во рту, замирая у головки, чтобы кончиком языка скользнуть по крайней плоти. Шерлок кончает, сжимая волосы Джона так сильно, что тот жалобно поскуливает. — Мы не можем не делать этого, — произносит Джон после того, как он кончил, и они оба сидят на полу, выдохшиеся. — Мы не можем. Я не могу. Боже, помоги мне.*
Во всех отношениях это лучше кокаина.*
Джон говорит, что не сможет прийти на это дело сегодня, потому что они с Мэри идут ужинать на их годовщину. Шерлок пишет в ответ, говоря, что он может подсказать ресторан. Нет, Шерлок. Не лезь в это. Я уже забронировал столик. Забронировал. Теперь совсем легко узнать, куда они идут. Он позволяет им ужинать сорок минут, а после вмешивается, подходит к ним, подняв воротник и засунув руки в карманы. Окидывает столик оценивающим взглядом. — Мэри. Рад тебя видеть. Прости за беспокойство, но если ты не против, мне нужно одолжить Джона. Джон пронзает его испепеляющим взглядом. Шерлок не утруждает себя взглядом в ответ. — Шерлок, я же сказал тебе, я не собираюсь... — Меня бы здесь не было, если бы не дело предельной важности, Мэри, уверяю тебя... — Шерлок... — Но действительно, когда дело касается безопасности Лондона, и, осмелюсь напомнить тебе, это город, обеспечивающий Джона средствами к существованию... Мэри смотрит на это представление, явно находя это забавным. — Конечно, он может пойти, если хочет. — Мэри, — говорит Джон, переключая внимание на неё. — Ты не обязана... — Я знаю, что не обязана. Но просто... отправляйся, — Мэри улыбается и кивает, вертя вилку и нож между пальцев. — Отправляйся спасать мир. Он в тебе нуждается. Наступает долгая пауза, и Джон неохотно лезет в задний карман. — О, не волнуйся, — говорит Шерлок. — Твой счёт будет оплачен. Владелец ресторана задолжал мне услугу. Мэри смеётся. — Ты что, знаешь каждого владельца ресторана в Лондоне? Выискиваешь их? — Только тех, что стоят моего внимания, — он поворачивается к Джону. — Ты идёшь? Выражение лица Джона становится мягче, он встаёт и целует пальцы Мэри. — Увидимся дома, — говорит он. Мэри улыбается.*
Джон забывает свой любимый красный кардиган в 221Б, на спинке своего кресла. Шерлок совсем не сентиментален, но он замечает, что начинает чаще прогуливаться в этой части квартиры, и если тыльная сторона его ладони касается мягкой ткани, когда он проходит мимо, что ж, всё равно об этом никто не узнает.*
Возможно, примером более доступным, чем миф о Тантале, является математический факт показательного уравнения. Кривая, которая стремится ближе и ближе к оси графика, но так и не соприкасается с ней. Они становились всё ближе и ближе друг к другу, и Шерлок умирал от этой боли, от неукротимого и отчаянного желания прикоснуться без прикосновения. Конечно, для невооружённого глаза кривая и ось так сближаются, что различие между прикосновением и его отсутствием становится крайне сложно определить. Мы знаем, что эти две линии не соприкасаются просто потому, что на это указывают достоверные данные. В итоге, можно сказать, что нет никакой разницы между прикосновением и его отсутствием.*
— Шерлок, — Молли тянет за прядь своих волос. — Ты, эм... Ты хочешь со мной поговорить? — Практически никогда не хочу, только если ты не собираешься сказать что-то полезное, чтобы поспособствовать делу. Это так? — Нет, я имею в виду... о... — Прекрасно, я приму это к сведению, — он встаёт и пересекает комнату, чтобы взять своё пальто. — Возможно, не появлюсь до следующей недели, я несколько недель вынуждал Лестрейда позволить мне выследить этого серийного убийцу, думаю, я почти его убедил. До встречи!*
Джону и Мэри, должно быть, так легко и приятно быть рядом друг с другом. Шерлок знает, каково это, жить вместе с Джоном, и он чувствует, как прогибается под тяжестью своей зависти: Джон ест завтрак напротив неё каждое утро, Джон открывает и закрывает ящики в поисках одежды, Джон обжигает или прищемляет пальцы и тут же невольно тянет их к своим губам. Он представляет, как Мэри надевает жемчужное ожерелье, и Джон говорит ей, что она прекрасно выглядит, он и Мэри вместе готовят ужин на их кухне, они вдвоём моют посуду и брызгают друг на друга, хихикая словно дети. Больше всего он хочет даже не секса. Он хочет ничего. Он хочет иметь возможность прислониться к плечу Джона в любую секунду и смеяться над названием, которое тот придумал для последнего дела. Он буквально видит, как Джон говорит: — Просто так проще, остановиться в моей старой комнате после изматывающего дела и немного отдохнуть, вот и всё. И что ещё хуже, он видит, как Мэри верит этому, Мэри улыбается, Мэри целует его, сначала в нос, а затем в губы, а после углубляет поцелуй, и рука Джона тянется вверх, чтобы накрыть её грудь, а затем бедро, он сажает её на свои колени, а затем...*
Джон целует Шерлока в дверном проёме Шерлоковой спальни, параллельно пытаясь снять обручальное кольцо за его спиной. — Не снимай его, — Шерлок кусает нижнюю губу Джона. Джон отстраняется. — Не снимать...? — Я хочу, чтобы ты не снимал его. Шерлок приподнимается на носочки и обвивает свои ноги вокруг талии Джона, вынуждая того держать его на руках. Правая рука Джона скользит по бедру Шерлока, но левая зарывается в его волосы, прижимая их головы вместе, пока они спотыкаясь бредут к кровати. Шерлок ухмыляется и всем телом трётся о торс Джона, чтобы он ощутил его стояк. Он чувствует, как твёрдый металл кольца Джона вдавливается в его затылок.*
Джон без предупреждения заявляется на Бейкер-стрит с кучей пакетов в руках. — Подумал и решил подкупить тебе кое-что, — говорит он, внося их на кухню и ставя на стол рядом с мензурками, с которыми Шерлок работал весь день. — Заметил, что ты совсем не умеешь о себе заботиться. Шерлок смотрит на пакеты, поднимает глаза на Джона. Джон изучает старую царапину на столе. — Спасибо. — Не будешь против, если я останусь и немного посмотрю телевизор? Шерлок пожимает плечами, указывает в сторону гостиной, словно ответ очевиден, и поворачивает колёсико микроскопа. Он мысленно отсчитывает шестьсот секунд, украдкой поглядывая на Джона, прежде чем подняться и присоединиться к нему. Он засовывает свою голую стопу под бёдра Джона. Джон, кажется, совсем не возражает. Осанка, брови, челюсть — у него была ссора, очевидно, не насчёт Шерлока, иначе он чувствовал бы себя слишком виноватым, чтобы прийти сюда. На экране маленький ребёнок начинает плакать. Джон выпрямляется. Он впервые шевелит ногами, будто нога Шерлока наконец начала причинять ему дискомфорт, и когда ребёнок тут же не перестаёт плакать, он переключает канал. Он проводит указательным пальцем между губ. — Дело в тебе, не так ли? Мэри абсолютно фертильна. (Понятно, что если бы проблема была в Мэри, он остался бы, чтобы постараться успокоить её.) Джон увеличивает громкость до максимума. Он кладёт ладонь на икру ноги Шерлока.*
Шерлок замечает его, когда Джон склонён над трупом в заброшенном складе, пытаясь определить время смерти. Маленький багровый засос виден из-за уголка его воротника. Он не может сдержать раздражение в голосе, когда заговаривает: — Мне даже отсюда всё ясно, Джон. Он краток в разговорах с Джоном до конца дела и не бросает ему ни одного лишнего слова. Джон в замешательстве, но принимает это без единой жалобы. Шерлок закатывает довольно беспричинные истерики, заявляя, что определить убийцу, когда есть доступ к источнику, практически невозможно. Джон лениво потирает синяк раз или два, но, скорее всего, из-за того, что он немного побаливает. В любом случае, Шерлок не думает, что он выдал себя.*
Спустя два дня после того, как он увидел засос, Шерлок не выдерживает, натягивает кожаные брюки и отправляется в клуб, где склоняется над барной стойкой, расстегнув четыре верхние пуговицы на рубашке. Всего через двадцать минут он находит кое-кого, молоденького блондина, желающего угостить его выпивкой. Он небольшого роста, у него пухлые губы и гибкое тело, осанка и стойка бывшего танцора. Он закончил университет два года назад, этически не моногамен и ищет работу. Мозоли на пальцах, которые Шерлок замечает, когда парень тянется, чтобы убрать волосы с его виска, свидетельствуют, что он учится играть на гитаре, пока что не особо удачно. Он отлично подойдёт. Шерлок прерывает мальчика, пытающегося перекричать рёв музыки, подавшись вперёд и поднеся губы к его уху. — Так утомительно болтать, когда мне всё равно, а ты просто хочешь разрядки. Как насчёт того, чтобы ты заткнулся, и мы отправились в мою квартиру, где я трахну тебя так, что ты забудешь, какой сегодня день, м? Он колеблется, прежде чем отстраниться, тяжело дыша, и затем, словно проверяя, способен ли ещё на дерзость, кладёт ладонь на бедро парня и кусает его за ухо. — Тебе нравятся укусы? Зрачки парня расширяются, и он приоткрывает губы, когда Шерлок отстраняется, в то время как его рука остаётся на талии мальчика и скользит чуть ниже, притягивая его к Шерлоку. — Конечно. То есть, эм, ага, да. Круто. Эм, как тебя зовут? — Неважно. И тебе не нужно говорить мне своё имя. Он не хочет знать его. Он не думает, что выдержит, если будет знать его. Он может трахать и кусать этого незнакомца так, как никогда не сможет Джона, он может медленно спускаться вниз по его груди и быть уверенным, что каждый поцелуй достаточно груб, чтобы повредить кровяные сосуды, входить в него так, что каждый толчок будет сопровождаться криком. Шерлок закрывает рот парня ладонями, чтобы приглушить стоны и заставить их звучать глубже. Это возбуждает его ещё сильнее, потому как от этого голос становится больше похож на Джонов, надрывный и пронзительный от давления. Он отличается от Джона, так что Шерлок не может забыть, что это не он, не может даже на секунду поверить, что эта юная неповреждённая грудь размером в половину груди Джона принадлежит не этому парню, но ближе к концу, с головой погружаясь в секс, он закрывает глаза и впивается зубами в шею Джона, разъярённый и сходящий с ума от желания. Он кончает и не верит в это, но это не важно. Это совсем не важно.*
На следующее утро Шерлок отправляет Джону намеренно расплывчатую смс насчёт полуоткрытой раны, с пометкой "нужно твоё мнение как медика". Джон отвечает через десять минут. Шерлок представляет, как он делает это, сидя за столом и завтракая тостами и кофе. Это срочно? Шерлок в раздумьях постукивает ногой. На нём его лучший костюм и рубашка, которая нравится Джону. Это для эксперимента. Две минуты. Приеду через некоторое время. Шерлок подносит телефон к губам, чтобы скрыть самодовольную ухмылку. У него не очень хорошо выходит, но никто не смотрит.*
Джон приходит удивительно вовремя; Шерлок не смог распланировать всё ещё лучше. Он небрежно поднимается по ступенькам, зная, что это не дело чрезвычайной важности, но и не развлечение. Шерлок почти чувствует, как сердце Джона пропускает удар, когда он открывает дверь, его рот бессознательно приоткрывается, а взгляд скользит вниз, чтобы охватить то, как ткань натягивается на груди Шерлока. Он облизывает свои губы, и всё забыто. Он улыбается, они идут на кухню. Шерлок уже вытащил ноги из холодильника. Он выложил их на кухонном столе, Джон всегда возмущался этому, но больше он здесь не живёт. — Ты бы хоть постелил что-то, — говорит Джон. — Не знаю, что угодно. Мы же едим здесь. — Мы едим с тарелок. — Да, но тем не менее. От слова "мы" из уст Джона Шерлоку хочется потянуть за мочку его уха, прикусить её, провести руками по торсу Джона и разорвать его на части. Шерлок подготовил несколько вопросов, на которые, как ему известно, Джон сможет ответить, но непременно ударится в подробности, это на случай, если ему понадобится задержать его. Он уже собирается задать первый из них, когда парень невероятно грациозно выплывает из комнаты Шерлока. Его волосы взъерошены, и он потягивается, зевая, демонстрируя своё тело, словно оно жаждет, чтобы на него смотрели. На нём ничего не надето, что куда идеальнее, чем Шерлок мог себе представить. Он нескромен, естественно сексуален, в дневном свете ещё более прекрасен. Шерлок за метр чувствует, как краснеет задняя часть шеи Джона. — Это твой сосед? — бледная кожа мальчишки испещрена яркими засосами и синяками. — Коллега, — Шерлок указывает на ноги, словно они всё проясняют. — Сделай себе кофе. — Ммм, спасибо, — говорит он и, к огромному удовольствию Шерлока, тянется к любимой полосатой чашке Джона, обхватывая её пальцами. Шерлок видит, как Джон следит за его движениями, пялясь и стараясь не пялиться одновременно. — Прости, что заспался немного. Должен был тебя предупредить. Я всегда, знаешь, такой. Уставший. Шерлок не может сдержать самодовольную улыбку. Он склоняет голову в насмешливом сочувствии. — Конечно. Джон громко сглатывает, и парень, не скрывая ухмылки, окидывает его оценивающим взглядом, прежде чем неспешно выйти из комнаты. Шерлок задаёт Джону первый из заготовленных вопросов. Когда Джон выдавливает "что", его голос на два тона ниже обычного, и ему приходится встряхнуть головой подобно псу, вытряхивающему воду из ушей.*
Ровно в ту секунду, когда закрывается дверь, Джон отталкивает Шерлока от стола и прижимает к стене. Его руки касаются плеч Шерлока и сжимают их так сильно, что появления синяков не избежать, и, словно по привычке, одно из его колен проскальзывает между бёдер Шерлока. — Кто это был? Шерлок закрывает глаза, откидывает голову назад, к стене, и улыбается. — Понятия не имею, — говорит он, и он так счастлив, он так сильно, так безумно счастлив. — Даже не знаю его имени. И Джон встряхивает его, и оттого его спина ударяется о стену, и Шерлок выгибается от удовольствия, чувствуя как приятный жар зарождается в его животе. — Почему? Ты злишься на меня? Джон шагает ближе, прижимая их к стене, и Шерлок выгибается навстречу его телу. Боже, он уже так возбуждён. — Злюсь? Я... Он отпускает плечи Шерлока и запускает пальцы в его волосы, сжимая их. — Кто бы говорил. В комнате царит тишина, и дыхание Джона секунду прерывается, прежде чем он снова тянет за волосы Шерлока, сильнее, достаточно сильно, чтобы Шерлок вскрикнул, высоко и звонко. Джон оставляет левую руку в волосах Шерлока, массируя кожу его головы и припадая к его шее, проводя по ней языком, кусая и посасывая её, в то же время неловко расстёгивая свой ремень правой рукой. Он вытягивает его из петелек, и Шерлок едва не издаёт стон от этого звука, от того, как влажный язык Джона скользит по его свежим следам от укусов. — Вытяни свои руки. — Джон, ты же не думаешь на полном серьёзе, что... — Протяни их мне. Шерлок подчиняется. Его ноги подкашиваются. — Ты же знаешь, что я смогу избавиться от связывающего ремня примерно за... — Я знаю, — он плотно затягивает ремень на запястьях Шерлока. — Но ты не станешь. Ты даже не будешь пытаться. Его член болит от того, как сильно он этого хочет. Он сглатывает. Он пытается увлажнить пересохшие губы. — В кровать, — говорит Джон, и Шерлок едва не падает, в спешке выбегая из кухни, он извиваясь наваливается на дверь в свою спальню, потому что у него не хватает терпения открыть её как следует, и когда он падает в постель, то даже не задумывается о том, как тактично было со стороны того парня застелить постель заново перед уходом, взяв новые простыни из шкафа и всё остальное. В этот раз Джон решил взять Шерлока сзади; он трахает его, не сдерживаясь, и сжимает его так сильно, что появляются синяки, и отказывается прикоснуться к члену Шерлока, несмотря на то, что он умоляет и умоляет и умоляет и умоляет. — Боже, — произносит Джон, когда чувствует, что вот-вот кончит, чередуя каждое слово с глубоким толчком, — нет, — Шерлок едва слышит его из-за собственных стонов, но всё же слышит, — чёрт, ты... — руки Джона царапают спину Шерлока, хватают его плечи, его грудь, тянутся к Шерлоковым ладоням, которые он не может взять в свои, потому что они связаны; не может определиться, на чём остановиться, — мой.*
Джон не останавливается после первого раза. Он переворачивает Шерлока, чтобы глядеть ему в лицо, и снова связывает его руки над головой. Лицо Шерлока всё ещё пылает румянцем, его волосы слиплись от пота, а голос немного охрип от всхлипываний. — Думаешь, было ли мне так же хорошо с ним, как с тобой? Это предположение Джон подтверждает, взглянув в глаза Шерлока. Под таким углом они могут целоваться, а Джон так хорош в этом. От прикосновений его пальцев и губ по всему телу Шерлока расцветали синяки, но в поцелуе он нежен, в поцелуе его язык ласкает верхнюю губу Шерлока, а ладони накрывают его щёки, словно он нечто бесценное. — Нет, — говорит Джон, убирая волосы Шерлока с его лица и проводя большим пальцем по его нижней губе. — Потому что я знаю, что с ним не было так хорошо, как со мной. И это, своего рода, и есть ответ. Джон не остаётся, чтобы уснуть. Он уходит, как всегда, но прежде чем уйти наверняка, он возвращается из "Теско" с пакетом молока. Шерлок уже одет. Его взгляд задерживается на ремне Джона, и руки его дрожат от одной только мысли о нём. Джон будет думать о сегодняшнем дне каждый раз, как будет надевать этот ремень. — Не верится, что ты не в силах даже по магазинам пройтись, — произносит Джон и колеблется, прежде чем поцеловать уголок губ Шерлока на прощание.*
У него накопилась целая гора бумажной работы в Скотланд-Ярде, и он даже не пытается скрыть свидетельства своей одержимости. Он не успевает поработать и пяти минут, когда Лестрейд закрывает дверь в свой офис. — Шерлок, — говорит он, усаживаясь на край стола. — Что ты делаешь? Шерлок поднимает взгляд и протягивает Лестрейду наполовину заполненную анкету. — Бумажную работу. Я неоднократно высказывался насчёт её полной бесполезности, но по какой-то причине... — Шерлок. Шерлок ненавидит себя за румянец, которым покрывается его шея. Он смотрит под ноги. — Это тебя никак не касается.*
Майкрофт заявляется в гости одним дождливым воскресеньем, без предупреждения и приглашения, как всегда. — У меня есть дело для тебя. — Мне наплевать. Он постукивает своим длинным пальцем по ручке зонтика. — Оно в Брюсселе. — Мне ещё более наплевать. Майкрофт садится напротив него в кресло Джона. — Уезжай из страны, Шерлок, — он закидывает ногу на ногу и потягивает шею. — Позволь двум людям быть счастливыми хотя бы раз в жизни. — Я всегда считал счастье прерогативой идиотов, разве ты нет? Майкрофт вздыхает. Он достаёт из чемодана маленький бумажный свёрток и протягивает его Шерлоку. Приподняв бровь, Шерлок заглядывает внутрь. Там тест на беременность. Шерлок осторожно достаёт его указательным и большим пальцами. На маленьком цифровом экране красуется знак плюса. — Но это невозможно. — Не так уж и невозможно, братец, — глаза Майкрофта изучают лицо Шерлока, выжидая. Шерлок не отрывает взгляда от теста. Мэри не сказала бы ему. Должно быть, Джон увидел коробочку в мусорном ведре и заинтересовался. Может быть, он подумал, что Мэри просто надеялась. Возможно, Джон никогда и не рассказывал ей. Боже, это так волнующе. Шерлок ёрзает в кресле, погрузившись в размышления. Он наверняка видел тест, разумеется. Или сам догадался. И о, картина встаёт перед глазами, словно фильм на проекторе — Джон и Мэри кричат друг на друга с противоположных сторон кухни, Джон в ярости, а Мэри стоит, скрестив руки, ожесточённая и холодная, говоря: "серьёзно, Джон? Будто ты, из всех людей, имеешь право читать мне лекции о верности?". И именно поэтому Джон не писал ему всю неделю, поэтому Джон не приходил на Бейкер-стрит после того, как всё выяснилось. Но дело в том, что Джон имеет полное право читать лекции о верности. Просто Мэри запуталась в приоритетах Джона. Шерлок не может сдержать улыбку, расплывающуюся на его лице. — Шерлок, ну в самом деле. Прояви эмоциональную зрелость хотя бы раз в жизни. Шерлок прижимает ладони к губами, всё ещё улыбаясь. — Можешь идти, Майкрофт.*
Шерлоку давно не везло на хороших серийных убийц, и это было лучшее дело за последнее время. Они только что вышли из Скотланд-ярда, и Шерлок открывает дверцу кэба, восторженный, ещё не успокоившийся после дела, он уже готов опуститься на сиденье, когда понимает, что Джона нет рядом. Шерлок шагает обратно на улицу. Джон всё ещё стоит на углу, на тротуаре, перекатываясь с пятки на носок. — Джон? — Привет, — отвечает он, будто они не провели только что лучшие пятьдесят два часа вместе. — Ты... — Я отправляюсь домой. Шерлок делает шаг к нему. Джон резко увиливает и запрыгивает в кэб Шерлока, захлопывая за собой дверь. Мрачное настроение накрывает Шерлока в доли секунды. Майкрофт подбирает его на одной из своих шикарных машин. Шерлок отправляется в Брюссель.*
Он в одиночку отправляется на место преступления, о котором Лестрейд не рассказывает никому другому, и обнаруживает, что это дело самое скучное из тех, в которые его втягивали за последние десять лет. — Что я вообще здесь делаю, Лестрейд? Это же детские игры. Учительница завела интрижку со своим учеником, тот приревновал и убил её мужа, я уверен, что он прячется где-нибудь, окаменев от страха, пока мы тут беседуем. Для такого тебе не нужна моя помощь. Оскорбительно, что я здесь нахожусь. Лестрейд хватает Шерлока за плечо и тянет за угол в безупречно чистую кухню жертвы. — Я привёл тебя сюда, чтобы показать, что ты причиняешь людям боль. — Причиняю боль людям? Честное слово, если я... Лестрейд упирается руками в свои бёдра. — Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю. — Ну и что, если так? Хочешь сказать, что думаешь, что я убью кого-нибудь? Или что она придёт и убьёт меня? — Я хочу сказать... — Лестрейд неясно жестикулирует, словно нужные слова просто возникнут из воздуха. — Я хочу сказать, что у людей есть чувства, Шерлок. Что, возможно, всё вертится не только вокруг тебя. — Конечно, нет. И не вокруг тебя тоже. — Почему ты думаешь, что это как-то относится ко мне? — Ох, не будь идиотом, ты бы вообще не стал со мной разговаривать, если бы твоя жена не бросила тебя ради толстого фитнес-инструктора и не переспала бы с половиной своих коллег заодно. — Шерлок... — Не лезь в мою личную жизнь, Лестрейд, и я не буду лезть в твою. И в следующий раз, когда захочешь потратить моё время впустую, лучше пригласи меня на чашку кофе, чем заманивать в Кройдон, пообещав что-то действительно интересное.*
Он останавливается у магазина, возвращаясь на Бейкер-стрит, и выкуривает три пачки сигарет, одну за другой.*
Джон потирает засос, который Шерлок оставил на его шее. — Блять, Шерлок, посмотри, что ты сделал. Шерлок, вытянувшийся на кровати, только приподнимает бровь. — Ты не особо возмущался, когда я тебе его ставил. — Возмуща... Шерлок, перестань. Как мне спрятать его от Мэри? Это один из редких случаев, когда он произнёс её имя в его присутствии. От этого желудок Шерлока сжимается. — Внезапно воспылай любовью к водолазкам? — Ты ведь не серьёзно? Она моя жена, я не могу просто... Шерлок закрывает глаза и накрывает лицо ладонью. — Какое несчастье, что это ни капли меня не волнует.*
Идея пригласить Шерлока на ужин принадлежит Мэри. Она говорит, что непростительно ей так мало времени проводить с лучшим другом её мужа. "Я едва тебя знаю", говорит она, и Шерлок не понимает, искренний ли её интерес, или же это хорошо скрытое соперничество. Вся эта пытка — прекрасный шанс попрактиковаться в самобичевании. Одна только квартира является храмом их идеальной, тихой домашней жизни мужа и жены. В её кольцах есть бриллианты. Они так ужасно сияют. За ужином она тянется, чтобы взять Джона за руку и выставляет щёку для поцелуя. Джон выглядит таким самодовольным, улыбаясь во весь рот с поджатыми губами, словно он герой какого-то ситкома пятидесятых, прижимаясь своим лицом к её лицу в привычном проявлении близости, словно это настолько им знакомо, что простейшие движения приносят удовлетворение. Это тошнотворно. Это тошнотворно. Шерлок прекрасный актёр. Он натянуто улыбается им обоим, сидящим напротив, и от этого вокруг его глаз появляются морщинки; он изо всех сил старается не сжимать столовые приборы слишком сильно. Он совсем не ест, но такое далеко не редкость. Джон уверяет Мэри, что это ни в коем случае не относится к её стряпне. Когда он уходит, Джон остаётся, и Шерлок представляет, как они вдвоём сидят на диване, Мэри поджала под себя ноги, они обсуждают то, как по их мнению всё прошло, Джон убеждает Мэри, что да, конечно же она понравилась Шерлоку. Мэри совсем не кажется беременной. Разумеется, это вполне легко объяснить, но всё же — Майкрофт мог ошибиться. Он мог солгать. Вообще, он ведь толком ничего не сказал. Шерлок теряется в догадках.*
На следующий день Джон приходит на Бейкер-стрит после полудня. Шерлок открывает дверь и успевать сказать только "Что ты...", прежде чем Джон притягивает его к себе, осыпая поцелуями и извинениями. Ты просишь прощения у меня, думает Шерлок, или у Мэри? Однако проще оставить сложные вопросы и позволить Джону расправиться с ним. Опасность изменчивости Джона не стоит потери того малого, что пока есть у Шерлока. У них всё должно было быть не так. — Боже, Шерлок, — говорит Джон, толкаясь в него. — Я полный козёл, я ужасен, прости меня...*
— Это был любовник. Джон подскакивает, как ужаленный. — Что? Шерлок стягивает перчатки, мысленно ругаясь, потому что чёртов Лестрейд, идиот, даже если он не знал об этом, то должен был знать. — Любовник. Тоже профессор. Не могу поверить, что не подумал об этом раньше. — Шерлок... — Оставь меня, Джон. Теперь я и сам справлюсь с делом. Он останавливает кэб и запрыгивает туда, прежде чем Джон успевает последовать за ним.*
До того, как Джон появился в его жизни, Шерлок не испытывал яростного желания. В этом всё дело. Все думали, что Джон приручил его, научил манерам и сочувствию. Но при всей манерной сдержанности в мелочах, он был страстным и яростным, когда дело касалось важных, значительных вещей; он был так же опасен, несмотря на то, что его сила и вспыльчивость были спрятаны глубоко внутри. Он убил бы ради Джона. Он убил бы ради него.*
Когда Джон делает сэндвич, Шерлок останавливает его, поднимая вверх его руку и целуя запястье. — У тебя такие маленькие руки. Джон отводит взгляд, чувствуя, как краснеют кончики ушей, и откидывает голову назад. — Ага, а ты зато храпишь. — Я не храплю. — Нет, храпишь, — он демонстративно доделывает сэндвич и поворачивается, чтобы взглянуть Шерлоку в лицо, уперев руки в боки. — А ещё ты разговариваешь во сне. И очень странно дедуктивишь. Шерлок тянется к нему, ловит его, оббегая кухонный стол за ним, и пригвождает его руки к бокам, прежде чем поцеловать его, накрывает ладонями его сжатые в кулаки кисти. — Ладно, сумасшедший ты засранец, — произносит Джон прямо в его губы. — Но ты и правда храпишь.*
— Я люблю её, — задумчиво говорит Джон, сидя в постели, облокотившись на подушки и поворачивая обручальное кольцо на пальце. — Я на самом деле люблю её. Он думает, что Шерлок спит. Шерлок продолжает спать.*
Джон приходит рано. Он почти никогда не приходит рано. Сейчас ещё нет одиннадцати, но Шерлок не задаёт вопросов. Он принёс свой ноутбук. Шерлок усаживается на другом конце комнаты, делая вид, что собирает фрагменты костей, и наблюдает за тем, как Джон пишет пост в блог. Шерлок заканчивает и некоторое время сидит на месте, ожидая комментариев, а затем берётся за ещё один проект, что был в планах. Джон в это время исследует интернет. Когда он жил с ним, Шерлок знал точный порядок сайтов, которые посещал Джон, но теперь он не может быть уверен на сто процентов. Около трёх часов дня Шерлок берётся за скрипку. Джон пересаживается в своё старое кресло, чтобы послушать. Он вежливо аплодирует в конце. — Это было изумительно, Шерлок. Шерлок ничего не говорит в ответ. Джон вытягивает из-под дивана книгу, словно зная, что она лежала там всё время. Он прочитывает её от корки до корки, пока Шерлок занимается экспериментом по кислотности, который он придумал ещё будучи студентом, и тратит на это прекрасного качества руку, что ему подарила Молли. — Хочешь сходить поужинать? — спрашивает Шерлок в шесть, и его голос звучит надломлено от долгого молчания и неуверенности. — Да нет, я подумывал просто разогреть ризотто с прошлого вечера. Если только ты не, ну не знаю, поджёг его или что-нибудь вроде того. — Оно всё ещё в холодильнике. Джон идёт в душ. Он готовит себе ужин. Он целует Шерлока в лоб. Он уходит домой. Шерлок доедает оставшееся ризотто, свернувшись в кресле Джона. Фоном идёт фильм о Джеймсе Бонде, на который он не обращает никакого внимания.*
В эту самую секунду, когда он внизу, ласкает дырочку Джона, он знает, что задница Джона совершенно девственна. Он погружает свой средний палец в рот, увлажняя его слюной, и Джон чуть не издаёт громкий крик, выгибаясь навстречу, когда Шерлок скользит пальцем внутрь. Он целует и лижет яички Джона, начиная толкаться вперёд и назад. Поднимает голову, чтобы вобрать в себя Джона: его покрытое потом лицо с измученным выражением, покрасневшую грудь, истекающий смазкой член. — Ты мог бы кончить просто от этого, правда? — спрашивает Шерлок, доставая тюбик смазки, чтобы второй палец вошёл легче. Всё тело Джона дрожит, и его ноги, расположенные по бокам Шерлока, не исключение. Шерлок обхватывает его бедро свободной рукой и целует его, разомкнув губы, нежно, медленно. Джон теряет дар речи. Он выгибается и протяжно стонет, хотя Шерлок даже не движется. Неужели это правда?, думает Шерлок, скользя внутри Джона в поисках его простаты. Неужели это моё?.*
Мэри поджидает его у входа в 221Б. Она протягивает ему стакан давно остывшего кофе, словно они договаривались о встрече. — Он смотрит на тебя так, словно любит тебя, — говорит Мэри, и, надо отдать ей должное, Шерлок до сих пор не может понять, как много ей известно. Она выпрямляется и заглядывает прямо в глаза Шерлоку, будто в ожидании, что он начнёт всё отрицать. — Ну, знаешь. Так же, как он когда-то смотрел на меня. — Он не женился на мне. Мэри щурится с усмешкой. Усмехается почти печально. — Нет, — говорит она. — Не женился, правда?*
Тантал был обречён на муки за то, что украл нектар Богов. Когда-нибудь, спустя долгое время, Шерлок покорится...*
— Ну, — говорит Джон, застёгивая рубашку на все пуговицы, — Я лучше пойду. Он медленно кружит по квартире, поднимая листы бумаги и одежду без особой цели, засовывает руку в карман и надевает на палец обручальное кольцо. Поправляет на себе куртку и кладёт ладонь на ручку двери, оглядываясь назад, чтобы кратко и сжато улыбнуться Шерлоку перед уходом. — Не уходи, — внезапно срывающимся голосом произносит Шерлок с дивана. Его руки дрожат, словно не могут поверить в собственную смелость. — Пожалуйста, не уходи.