Немногим ранее.
– Ну, как тебе постановка? Мне в детстве так нравилась эта история!.. – И хотелось стать, как она? – позволив Эвелин подцепить себя под локоть, улыбнулся Каллен. – Как и всем девочкам, которые хотели не наряжаться в платья, а играть с мальчишками! Аристократы провожали – не могли не провожать – пару косыми взглядами. Ничего удивительного! Сестра самого милорда Инквизитора да ещё и в компании командора его армии появилась в театре настолько неожиданно, что в Вал Руайо наверняка ещё долго будут обсуждать их внезапное приобщение к искусству. Не то чтобы Каллену в принципе нравилось повышенное внимание к их персонам, но в этом было своё преимущество – может, после такой показательной прогулкой с миледи Тревельян ему тоже будут меньше докучать орлесианцы, желающие видеть командора в роли спутников жизни. – Кстати, я знал одну Авелин в Киркволле. Может, Варрик о ней даже рассказывал – она дружила с Гарретом, хотя и была капитаном стражи. – Да-да, знаю о ней! – закивала девушка, которую, кажется, вообще не заботили шепотки со всех сторон улицы. – Варрик недавно получил письмо от неё. – И как там Город Цепей? От Эвелин не ускользнула сухость вопроса, и она слегка пихнула мужчину в бок. Тот многозначительно кивнул в сторону дворян, которые почти жадно ловили каждый момент их присутствия на улицах столицы Орлея. – Стоит, но принц Старкхевена явно намерен изменить положение дел. На самом деле мы с Максом уже голову сломали, прикидывая, как помочь городу так, чтобы у Инквизиции не было проблем. Мысль о конфликте городов Вольной Марки печалью отразилось на лице девушки, и она посмотрела на темнеющее небо. На смену солнечному дню пришёл мрачный вечер и грозовые облака, которые, кажется, вот-вот прольются дождём. Проследив за взглядом спутницы, мужчина тоже пришёл к выводу, что им стоило поскорее вернуться в особняк мадам де Фер. – Расскажешь поподробнее? Как ни крути, а этот город важен для меня, а втроём мы, может, и сообразим что-то. Эвелин улыбнулась и уже хотела было начать рассказ, как её взгляд зацепился за толпу на площади. Взволнованные выкрики и напряжение в воздухе отдавали жаждой крови, больше свойственной полям сражений, чем блистательному городу. – Что там происходит? Пойдём, посмотрим! А расскажу я всё, когда вернёмся в особняк Вивьен, тут всё равно не лучшее место. Каллен не сдержался и закатил глаза, но неугомонная магесса уже поспешила за шумом. Ничего не оставалось, как последовать за ней. Впрочем, они оба быстро поняли, что любопытство в этот раз сыграло злую шутку. Это была казнь. Но казнь прерванная, и потому поднялся такой шум. А едва Эвелин разглядела, кто вмешался в исполнение приговора, с такой силой вцепилась в запястье Каллена, что он даже немного удивился силе её рук. Немного — потому разум его всецело был поглощён зрелищем, а в душу уже закрадывался ужас. Подсознательно командор уже догадывался, чем завершится эта сцена. –…Ему был отдан приказ, о он следовал ему, как любой хороший солдат, – с жаром говорил Блэкволл распорядителю казни. – Тогда найдите мне человека, который отдал приказ. – Нет, – выдохнула Эвелин и вдруг рванулась вперёд. – Блэкволл, нет! Каллен не успел даже перехватить её – моментально взволновавшаяся толпа разделила их, и теперь он мог лишь со стороны наблюдать за происходящим. Отыскав Эвелин взглядом, Серый Страж заговорил – только с ней: – Нет. Я не Блэкволл и никогда им не был. Страж Блэкволл погиб много лет назад. Я взял его имя, чтобы, как трус, прикрыть своё собственное. Прикрыв рот ладонями, девушка неверяще смотрела на друга. Нет, это не могло быть правдой! Это розыгрыш! Да-да, Блэкволл точно разыгрывает этот спекталь для толпы – а толпа свистом и злобными криками встретили его слова, – чтобы спасти приговорённого к казни. Должно быть, изнемождённый и усталый человек с петлёй на шее был его другом, может, братом, да любым близким человеком, ради которого можно рискнуть всем! Блэкволл обменялся с ним лишь парой фраз, заглушённых голосами беспокойных зрителей не случившейся казни, после чего Серый Страж вновь громко заговорил: – Я отдал приказ. Это моё преступление. Я Том Ренье. За волной изумлённых возгласов последовала гробовая тишина. В ней отчётливо звучала тяжёлая поступь солдат. Конвоируемый ими, Блэкволл покинул площадь. Эвелин хотела было рвануть за ними, но её остановила тяжёлая ладонь Каллена, который наконец-то смог добраться до девушки через толпу. И едва магесса подняла на него полные слёз глаза, как ему захотелось самому догнать Блэкволлу, чтобы как следует врезать за ту боль, что он причинил девушке. – Я должна с ним проговорить, – так тихо, что пришлось почти читать по губам, произнесла Эвелин. – Пожалуйста… – Боюсь, прямо сейчас нас к нему не пустят, – как можно мягче ответил Каллен. – Они не станут сразу казнить человека, признавшегося в преступлении – как минимум, им нужно задокументировать его показания. Тогда будет вынесен приговор уже ему, и… – Не продолжай! Мужчина кивнул. На плечо капнуло холодным, и он посмотрел на небо: дождь словно бы учтиво предупреждал, что вот-вот начнётся, тем самым давая дворянам возможность поскорее вернуться домой. В этом городе даже у погоды были хорошие манеры. – Мы должны рассказать Максвеллу, – наконец произнёс командор. – Думаю, ему тоже захочется поговорить с Блэкволлом. Непонимание и печаль на лице Эвелин сменились откровенным ужасом. – Он будет в ярости…***
Шум ливня звучал в подземелье так глухо и далеко, словно из другого мира. Ёжась от холода, Эвелин торопливо шла мимо решёток, заглядывая в каждую камеру. Она хотела и страшилась увидеть Блэкволла. За ней, чеканя шаг, следовал брат. И он точно был сейчас гораздо страшнее разбушевавшейся на улице грозы. Каллен остался с капитаном стражи, чтобы побольше узнать о деле убийства семьи Кайе. Эвелин была благодарна ему за возможность близнецам самим переговорить с товарищем, но при этом боялась, действительно боялась Максвелла – настолько жутко холодным было его выражение лица. Наконец они нашли товарища. Блэкволл сидел в самой дальней камере, почти показательно в стороне от остальных заключённых, и не поднял головы, когда близнецы приблизились. Не в силах видеть друга таким подавленным, здесь, в этом холодном жутком месте, Эвелин рванулась к решётке. – Блэкволл! Скажи, что всё это неправда! Ведь это неправда, да? Максвелл стоял позади неё и молча смотрел на товарища. А тот вперил взгляд в пол и оставался глух к мольбам Эвелин. – Я не отнимал у Блэкволла жизнь, – наконец тихо произнёс он. – Я использовал его смерть. Он хотел принять меня в Стражи, но мы попали в засаду порождений тьмы. Он погиб. Я взял его имя, чтобы мир не потерял хорошего человека. Но хороший человек, каким он был, не позволил бы другому умереть вместо него. – Значит, это правда? – ужасаясь своим словам, спросила Эвелин. – Ты действительно виновен?.. – Да. Это всё правда… Самое время посмотреть, чем я на самом деле являюсь. – Он вдруг вскочил с места и с силой ударил по решёткам. – Да! Я отдал приказ убить лорда Кайе и тех, кто с ним, и я солгал своим людям о том, что они делают! Когда это стало известно, я сбежал. – Мужчина сотрясал решётку, точно израненный, обезумевший зверь, и Эвелин невольно отступила. – Эти люди, мои люди, заплатили за моё предательство, пока я притоврялся хоршим человеком! Вот кто я! Убийца, предатель… чудовище. Его будто скосила незримая сила, и Блэкволл опустился на колени, смиренно склонил голову. В повисшем молчании послышался далёкий звук грома. – Ты выглядишь жалко, – сурово произнёс Инквизитор. Вздрогнув, Эвелин обернулась к брату – он медленно подошёл к решётке и взглянул на Блэкволла сверху вниз. – Как был трусом, так и остался… – Макс! – Не лезь, Эви. Не сомневаюсь, ты считаешь, что он поступил храбро и всё такое, но нужно смотреть правде в глаза. Он трус и позёр, и для него было удобнее молча уйти из Инквизиции и умереть на плахе, чем прийти к нам с тобой и поделиться своей историей. Да, он проливал за нас кровь, но какой в том смысл, если мы остались для него чужими людьми? Девушка потупилась. По щекам побежали слёзы, а Максвелл продолжил, уже обращаясь к заключённому: – Твоя казнь не сделает мир лучше или справедливее. Тем более, что мы оба знаем – есть наказание хуже смерти. Так что твоя показательная драма вызывает у меня только тошноту, но никак не уважение, которое я прежде испытывал по отношению к тебе. С этими словами он развернулся и решительно пошёл прочь от камеры. Закусив губу, девушка проводила его взглядом и обернулась к Блэкволлу. Нет, Тому Ренье. – Я могу что-то для тебя сделать? – тихо спросила она. Но её вопрос остался без ответа.***
В гостевой комнате особняка мадам де Фер царило траурное молчание. Даже Варрик не решался что-то сказать. Эвелин и Жозефина украдкой поглядывали на Максвелла в ожидании его решения. Инквизитор же, покачивая вино в бокале, мрачно смотрел на бушевавшую за окном грозу и вовсе не замечал товарищей. Время было уже заполночь. Дверь без звука отворилась, и в комнату прошёл Каллен. Оценив напряжённое молчание, он кинул на стол бумаги и наполнил себе бокал вином. Лишь тогда Максвелл медленно обернулся и взглянул на своего военного советника. – Тут досье и дело на Ренье, – командор сел рядом с Эвелин. Та будто бы хотела сразу обнять его, но не стала, лишь чуть ближе пододвинулась к мужчине. – Я связался с людьми Лелианы, так что у нас есть даже несколько вариантов того, как вытащить его из тюрьмы. Если, конечно, мы собираемся предотвратить эту казнь. Инквизитор почти презрительно глянул на документы и сделал глоток вина, после чего снова отвернулся к окну. – Это сильно скажется на Инквизиции? – осторожно спросила Эвелин. – Если будем действовать официально, определённо да, – вздохнула Жозефина. – Недовольными больше, недовольными меньше, мы даже не заметим разницы, – хмыкнул Варрик. – Подчинённые Лелианы сказали, что есть возможность через подпольные связи всё организовать, так на Инквизицию точно никто не подумает, – добавил Каллен. – Мне всё равно, – вдруг услышали они голос Максвелла. Он всё так же смотрел в окно, но голос его звучал громко и грозно. – Мне всё равно, как вы это сделаете, но Блэк... Том Ренье должен быть доставлен в Скайхолд. Живой и вменяемый. Каллен переглянулся с Жозефиной. Та чуть кивнула, после чего он, допив вино и ободряюще сжав ладонь Эвелин, вновь покинул комнату. А гнетущее молчание, наоборот, вернулось. – Я знаю, что ты, Жозефина, и Лелиана не были в восторге от потери возможности заключить союз с Пал Ворленом, – не глядя ни на кого, заговорил Максвелл. – Но я сделал выбор и, если потребуется, вновь и вновь буду его повторять. Потому что как ни важно дело, ради которого мы сражаемся, без людей, которые окружают меня, без тех, кто был со мной, когда в нас никто не верил, нет никакого смысла. Железный Бык никогда не таился и прямо говорил, что он шпион, но когда встал выбор: он сам, вся его жизнь, или его команда, его товарищи, он пожелал спасти друзей. Я хочу быть как он. А Том... – Инквизитор сделал паузу, будто пытаясь понять, каково это, так называть соратника. – А Том – это лидер, каким я не хочу стать. Я никогда не разменяю доверие друзей на своё эго. Именно поэтому я не допущу казни, как бы сильно мне не хотелось самому придушить его.***
Этот суд, как и суд над предателями Инквизиции, проходил закрыто, в тюремном подземелье. В составе всех ближайших соратников Тревельяна. Однако у решётки рядом с лидером стояли только советники, Эвелин и, неожиданно, Карвер Хоук. Максвелл, точно издеваясь, молча смотрел на Блэкволла-Ренье из-за решётки. И чем дольше длилось молчание, тем тяжелее становилось присутствующим. – Подёргал за свои тайные ниточки, чтобы освободить меня? – наконец не выдержал Блэкволл. – Теперь ты тоже преступник, ничем меня не лучше. – Твои слова меня не заденут, – сухо отозвался Инквизитор. – Я забрал тебя не для того, чтобы подарить милость и жизнь. В неясном свете было видно, как побледнел Блэкволл. – Я принял своё наказание. Я уже был готов... – Ты сбежал, – огрызнулся Максвелл. – Сбежал от меня, от Инквизиции, чем породил лишь новое предательство. Поэтому нет, ты не принял своё наказание. Откуда-то из теней раздалось сдавленное кунарийское ругательство. Инквизитор пугал – всех. – Что теперь со мной будет? – Ты сделаешь то, что должен был с самого начала. То, что хотел сделать Блэкволл. Ты будешь посвящён в Серые Стражи и продолжишь службу под их началом. – Как представитель Серых Стражей, не имею возражений, – тут же отозвался Карвер. Видимо, для того его сюда и пригласили. Медленно переведя взгляд с лидера на Серого Стража, Блэкволл стукнул себя кулаком в грудь и поклонился. – Буду служить, пока могу. Удовлетворённо кивнул, Максвелл развернулся на пятках и ушёл. Вот так просто, не сказав больше ни слова. За ним последовали советники, а чуть погодя – и остальные товарищи. Остались лишь Эвелин и Карвер. Неуверенно подойдя к решётке, девушка коснулась металла и заглянула в глаза товарищу. – Как... Как бы ты хотел, чтобы мы теперь обращались к тебе? Мужчина вымученно улыбнулся. – Я уже привык к "Блэкволлу". Будем считать это не столько именем, сколько титулом. Если, конечно, Стражи не против. – Я не знал Блэкволла, но наши товарищи из Адаманта приняли тебя за своего, – пожал плечами Карвер и отпер дверь камеры. – Мы проведём Посвящение в ближайшее время. Выйдя в коридор, Блэкволл размял плечи, огляделся и занёс было руку, чтобы растрепать волосы Эвелин, но одёрнул. В ответ она щёлкнула его пальцем по запястью. – То, что ты теперь со Стражами, не означает, что мы больше не друзья. Максу на глаза тебе, конечно, лучше лишний раз не попадаться, но остальные передают тебе привет. Так что при случае заглядывай в "Приют Вестника", ладно? – Хорошо. И спасибо – за всё.