Пташка и Змей

Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень. Я была рождена для этого момента, момента, когда стану вашей...       Санса не до конца верила в то, что происходило. Она моргала слишком часто и радовалась, когда понимала, что это всё не сон. Она действительно сейчас с ним, с тем, о ком мечтала, с тем, кого тайно желала, но не смела даже смотреть в глаза.       Необычайно приятно и необычно чувствовать его так близко, запретно близко... Чувствовать его прикосновения, которые уже были смелыми и властными. Санса не могла расслабится в его руках, она дрожала, словно осиновый лист, но не от страха, а от предвкушения. Если есть человек, которому Санса отдала бы свою невинность, то это Оберин Мартелл, какая ирония. Он нежно отодвинул волосы на левую сторону и прошелся носом по шейному позвоночнику. — Ты изумительно пахнешь, Санса Старк... — сказал он, поцеловав девушку куда-то в шею. Такие лёгкие и невесомые прикосновения губ дарили больше удовольствия, нежели страстные, но отвратительно-мерзкие поцелуи Джоффри. Да и вообще, стоит ли Оберина сравнивать с этим мальчишкой? Этот мужчина доводил Сансу до возбуждения одним взглядом, полным похоти и чего-то загадочного. Как приятно было знать, что момент, о котором ты даже мечтать не смела, вот-вот осуществится. — Ты будешь сегодня моей, Санса Старк? — спросил Оберин. Санса медленно повернулась и уверенно посмотрела ему в глаза. Столько нежности, смешанной со страстью и желанием было в глазах у этой девочки, которой совсем не свойственны такие эмоции, или же ему просто непривычно видеть это. Но он видел в ней слепую преданность, он видел, как она хотела быть в его власти. Девочка, которая так стремилась к свободе, хочет быть во власти змея... — Ты будешь сегодня моей? — повторил вопрос он, легко сжимая её локти. — Всегда, — заворожено прошептала она. Оберин впился в её губы, пробуя их на вкус, стараясь вспомнить тот давно забытый вкус лимонных пирожен и чего-то до безумия вкусного. Губы Сансы были кисло-сладкие, дурманящие, их вкус невозможно было описать, Оберин мог только чувствовать. И он чувствовал. Мартелл чувствовал жар, исходящий от девушки, и был рад, что это именно он так действует на неё. Он готов был кричать, сходить с ума, зная, что он будет её первым мужчиной, первым и последним, а тот, кто посмеет хотя бы подумать о том, что бы дотронутся до этого тела, будет убит.       Говорят, что северяне холодные, словно снег, но Санса Старк была горячей. Горячее, чем пустыни Дорна. Оберин развернул её и немного наклонил, а от такого быстрого движения Санса со стоном вдохнула. Руками она держалась за деревянные края кровати, стоя немного сгорбленной, Оберин прижался к ней и наклонился к её уху, и, обжигая нежную кожу своим дыханием, прошептал: — Нет, моя леди, ещё очень рано стонать... — Санса прикрыла глаза, напряглась. Она чувствовала его мужество. Его плоть. Его часть.       Часть, которая должна быть во мне. Она скоро будет во мне. Я хочу чувствовать его. Всецело. Сейчас. Нежно. Страстно. Запретно и от того желанно. — Чувствуешь? — Он прижался сильнее, от чего девушка задрожала, чувствуя твердую плоть между своих ягодиц. — Так ты на меня действуешь.       Наслаждение... Сладостное, тянущее, оно разливается по всему телу, касается каждой клеточки вместе с руками Мартелла. Санса покрывается мурашками, стоны от одних прикосновений застывают в горле, а голос пропадает, когда он медленно проводит пальцем по плечах, тем самым снимая ночное платье. Когда со шнурочками было покончено, Санса выпрямилась. Платье невесомой пыльцой упало около её ног, показывая Оберину всю прелесть фарфоровой кожи, которую он так мечтал увидеть. Ровная спина, такая нежная, длинная, изящная... Округлые ягодицы манили к себе, бархатная кожа требовала прикосновения его рук. Длинные изящные ноги, прелестная фигура, но он хотел увидеть её глаза, он хотел видеть её эмоции в момент, когда она полностью открылась перед ним. Санса словно почувствовала его, перехватила поток его мыслей, предугадала желание и медленно повернулась, не поднимая глаз.       Я хочу его. Сейчас. Мне нечего стеснятся. Но он ведь стольких видел... Я всё еще девчонка, неопытная, не такая страстная, как Эллария, не такая умелая как Роуз, не такая, как ему нужна... Но... Такая, как он хочет...       Последняя фраза Сансы придала ей уверенности. Ведь он хочет её. Не тело, не невинность, её. Санса смело подняла подбородок и уверенно перешагнула через платье. Оберин смотрел на её тело с восхищением. Бледная холодная кожа Сансы, жаждала прикосновения смуглых, жарких рук. Лед и пламя. Снег и песок. Солнце и ветер. Снежное поле и пустыня. Северянка и Южанин. Принц Дорна и Леди Винтерфелла. Пташка и Змей. До безумия несовместимые, до смерти влюбленные. До тошноты, до коликов, до безумия. От первого крика — до последнего слова. От первого вдоха, до последнего выдоха. Две несовместимости, ведомые желанием... Желанием слиться воедино. Санса неуверенно подходит к Оберину. Мартелл позволяет ей управлять, даёт ей власть, сам же её контролируя. Санса опускает руки на грудь мужчины. Несмело, робко, нежно, она снимает его верхнюю одежду, но, спустя несколько секунд, обнаженный Мартелл целует пьянящие губы, держа пальцы на подбородке девушки. Санса опустила глаза и невольно покрылась румянцем, поспешно отвернув голову в сторону. Воздух был таким же горячим, как и Оберин: пустыни Дорна. Мартелл усмехнулся и повернул лицо девушки к себе. — Сегодня я твой, Санса Старк. Впервые я в чьей-то власти. Лови момент, — сказал он, улыбнувшись, — ты не должна меня стесняться, пташка, — улыбнулся он, целуя нежную шею. Санса отстранилась и напряглась. — Не называйте меня пташкой, — подняв подбородок, уверено проговорила Старк. — Так покажи мне волчицу, — шёпот на ушко довёл до мурашек и влажности между ног, но смысл слов довёл до злости, смешанной со страстью, до ярости, ведомую желанием. Санса поцеловала Оберина с таким напором, что этот поцелуй показался Мартеллу отчаянным. Она была страстной, горячей, безумной, она сегодня не была Старк, холодной и безэмоциональной, она скорее была Талли, податливой и нежной, гордой и смелой. Леди Старк, с частичкой Талли. Язык Оберина невесомо касался её языка и щекотал нёбо. Поцелуй был горячим, с надеждой на продолжение, он вызывал желание, страсть, похоть, показывал истину, позволял желаниям сопровождаться действиями. Оберин подхватил девушку на руки, положил на мягкую кровать. Она идеально смотрелась на шёлковых покрывалах, но Оберин думал точно так же, как и в ту ночь, когда она подарила ему поцелуй: Санса идеально смотрелась бы на его кровати, в его комнате, голая, прекрасная, принадлежащая ему.       Санса смотрела на него, как на нечто неземное. Она впервые видит обнаженного мужчину. Но ведь теперь это можно, ведь это её брачная ночь. Старк стало дурно от того, о чем она подумала, ведь то, что они делают — в корне не правильно. На его месте должен быть Тирион, но Санса не хотела даже думать об этом сейчас. Есть только она и он, и смешанные запахи ландышей и миндаля, морозного утра и чего-то восточного, чего-то свежего и чего-то сладкого. И запах секса. Запах первого, желанного секса. Она наблюдала за тем, как грациозно он подходит к ней, как его мускулистое тело напрягается, как там, внизу, набухшая плоть, уже готова воссоединиться с ней. Оберин нависает над ней словно демон-искуситель, словно змей, словно дракон. Плоть коснулась чуть выше колена Сансы и она вздрогнула.       Так ты действуешь на меня... — Вспомнился ей горячий шепот Мартелла. Санса взяла руку брюнета и положила себе на грудь. — А вот так, вы действуете на меня, — прошептала Санса ему в губы. Оберин вздохнул, но Санса поймала это вдох своим ртом. Мартелл не понял о чём она, о желании, которое выдают её набухшие соски, или же о сердечке, которое, словно у пташки, бьётся с бешеной скоростью? Возможно, о том и о другом, но разве это сейчас важно? Сейчас, когда она с уверенностью и непонятно откуда взявшеюся смелостью жадно терзает его губы своими мягкими устами?       Оберин сладко целует тонкую шею, горячий и влажный язык сводит Сансу с ума, воздуха катастрофически мало, она жадно хватает хоть каплю необходимого воздуха, но жар исходящий от его тела, заставляет её задыхаться. Она жарко и сладостно стонет от одних поцелуев, что же будет дальше? Санса сжимает его волосы, вдыхая их запах, и проводит языком короткую дорожку от скул до виска. У неё необъяснимое чувство, всё смешалось во едино: страсть, желание, влечение, нежность, ожидание, предвкушение, удовольствие... всё слилось в одно чувство, которое одним словом не назвать, понятно только то, что это чувство предвкушения, словно вот-вот произойдет что-то грандиозное, долгожданное, тайное, запретно-сладкое... Оберин легко кусает ключицу, проводит носом между округлостей груди, сжимая левую в своей руке. Мартелл уже умел и хорош в подобных ласках, решает быть нежным с ней в её первую ночь. Он обводит языком орел груди, а потом обхватывает горячими устами сосок и тянет на себя. Санса выгнулась дугой, не скрывая блаженного стона. Оберин готов был кончить от одного её блаженного стона. Её удовольствие — её безумие. Санса стонала и задыхалась от страсти, воздуха было всё меньше, а влаги между ног всё больше. Оберин проводил манипуляции со второй грудью и спускался всё ниже. Небольшая, но прекрасная грудь, которая удобно помещалась в его ладони, идеально смотрелась в его руках. Кожа Сансы горела под умелыми пальцами мужчины. Хотелось выгнуться, чтобы почувствовать его тепло больше. Хотелось плакать и кричать от удовольствия, ей впервые было настолько хорошо и прекрасно, что она благодарила Богов за то, что она сейчас в Королевской Гавани, здесь, с ним, стонет под его губами. Оберин зарылся носом в рыжий, редкий пушок на лобке девушки. Санса поначалу напряглась, но позже расслабилась и отдалась власти желания. Руки Оберина всё еще мяли её грудь. Было до безумия хорошо чувствовать его так запретно близко. Оберин вдыхал её аромат и чувствовал сладость в легких. Санса полностью пахла ландышами, даже в самом сокровенном месте. Девушка чувствовала, как жжёт между ног, как там влажно и горячо, как внутри что-то невыносимо тянет, желая почувствовать его, желая слиться с ним воедино, стать единым целым. — Пожалуйста... Оберин... — Санса задыхалась и что-то невнятно бормотала. Мартелл усмехнулся и наклонился к лону девушки. Он подул на набухший клитор, и Санса, сгорающая от желания, автоматически раздвинула колени, сжимая в пальцах простынь. — Что, моя леди? — Спросил он, повторив манипуляцию. Санса приподняла бёдра и задрала голову вверх, Оберин продолжал повторять свои действия, доводя девушку до безумия. — Не... томите... — То ли стон, то ли шёпот вырвался из уст девушки. Она хотела его настолько сильно, что готова была делать всё, что угодно и говорить всё, что угодно. Санса была так возбуждена, что если бы Тирион вошёл сюда, она бы просила Оберина не останавливаться. — Не спеши, пташка, у нас впереди долгая и сладостная ночь, полная наслаждений и страсти, — прошептал он и с лукавой ухмылкой, склонился ниже. Уже спустя секунду, Санса простонала так громко, что сама себе удивилась. Его горячий и умелый язык касался её кожи, так умело, так горячо, так приятно. Это было чувство всемогущества, эйфории, счастья... чувство всех положительных эмоций, которые смешались в одно. Оберин пробовал её на вкус словно вино, но Санса была более пьянящая, чем вино и слаще, чем мед. Оберин приподнялся и навис над ней, смотря прямо глаза, которые в лунном свете были не просто как сапфиры, они были бирюзовыми, словно светились. — Ты чертовски вкусная, Санса Старк, — сказал Мартелл, вовлекая девушка в поцелуй и проводя одним пальцем между её половых губ. Мой любимый вкус — вкус Сансы Старк... — Подумал Оберин.       Санса стонала, задыхалась, извивалась по этим змеем, а он целовал её, целовал так нежно, так страстно, так горячо, что Санса готова была кричать, плакать, убить кого-то! Ей впервые было так хорошо... Она впервые почувствовала, что такое страсть, дорнийская страсть. — Оберин, прошу вас... — прошептала Санса ему на ухо, пока тот кусал мочку её ушка. — Что, моя леди? — Спросил Оберин, теребя клитор девушки. — Возьмите меня, — томный стон, сорвавшейся с губ Сансы, обжёг кожу, так горячо было всё происходящее, что до Оберина даже не сразу дошел смысл её слов. Но когда смысл всё же дошел, Мартелл словно обезумел. Он ждал этого момента очень долго. Томить нет смысла. Она уже и так чуть не кончила, Оберин решил, что пора сжалится над ней, ведь он и так её достаточно помучил. — Как прикажете, моя леди, — сказал он и расположился между её раздвинутых ног. Санса немного напряглась и посмотрела на плоть Оберина. Мужество человека было внушительных размеров, она не представляла, как это, может оказаться там.... Её леди мать говорила, что первый супружеский долг будет очень болезненным, и Санса боялась. Чертовски боялась. Но желание не пропало. Оно было настолько сильным, что и отступать девушка не хотела. Оберин приподнялся и положил руку на её лицо. — Расслабься, пташка, — нежно прошептал он. От одного его голоса её бросило в ещё больший жар, из пожара в пекло. Из огня в вулкан, — я не причиню тебе боль, — прошептал он ей на ушко. — Ты мне веришь? — Глаза в глаза, доверие, страсть, что-то ещё, и большего не надо, она легонько кивает и расслабляется в его руках. Оберин поцеловал её и приставил член к сокровенному местечку девушки. Санса невольно дернулась, когда почувствовала, как твёрдая и горячая плоть упирается в неё, но прикосновение пальцев Оберина к её спине, дорожка вдоль позвоночника и его горячий язык в её рту успокоили девушку. Мартелл резко дёрнул бедрами, от чего Санса легонько вскрикнула ему в рот. Мартелл приостановился и отстранился от девушки, наблюдая за её блаженным лицом. Он начал двигаться в ней плавно и нежно, доставляя Сансе массу удовольствия и блаженства. Девушка цеплялась за его мужественные плечи и царапала его кожу своими коготками. Оберин стал двигаться быстрее, вызывая тем самым восхищенные стоны, полные наслаждения. Она была узкой, тугой, влажной и горячей. В ней было приятно двигаться. Санса Старк сводила с ума своим взглядом, голосом, внешностью, манерами, неоднозначным характером, телом, стонами... Она была Санса Старк, и этого было достаточно, чтобы Оберин обезумел. — Ах... быстрее... — Позабыв манеры истинной леди, стонала Санса, — прошу вас... - Она цеплялась руками за волосы, за простынь, за деревянные изголовья кровати, за плечи Оберина. Она готова была кричать о своём блаженстве, и в то это время молчать, боясь что кто-то помешает ей насладится Оберином. Мужчиной, о котором она мечтала, которого страстно желала, которого опасалась и которого... Он просто её мужчина. — Скажи, как ты хочешь, что бы я тебе трахал? — шептал Оберин, ускоряя темп. Санса не могла сказать ни слова, все слова застряли в горле вместе с удовольствием, которое волной подплывает, чтобы накрыть её. — Горячо... — Стон — толчок, — глубоко, — стон — толчок, влажно, — опять. Они стонут так сладко, так блаженно, что со стороны это выглядело очень страстно. Казалось, что никто в мире не может познать того блаженства, что познали они. Оберин двигался всё быстрее, Санса стонала всё громче, он дышал всё глубже. Воздух с каждой секундой накалялся всё больше... — Моё имя, — больше... — Об... — больше... больше... И до предела! — Оберин! — Воскликнула Санса, прогнувшись в спине, тем самым соприкасаясь грудью с дорнийцем. Оберин прикрыл глаза от удовольствия, Санса же их не открывала. Он рухнул сбоку от неё и придвинул девушку к себе. Оберин вытер своё семя, которое всё еще стекало по его члену о шёлковую ткань и приобнял Сансу. Девушка была обессилена и уставшая, но чертовски довольная. Она прислонила голову к его груди, и прикрыла глаза. Мартелл усмехнулся, глядя на то, как Санса закинула ногу ему на поясницу. Она уже проваливалась в сон... такая милая, безмятежная, так его... Его женщина. — Ты теперь женщина, Санса Старк, — прошептал он, убирая прядь волос с её лица, — не жалеешь об этом? О том, что отдала невинность мне? — Приподнял бровь Мартелл. Он спрашивал с усмешкой, но сердце бешено колотилось в груди. Санса всё еще тяжело дышала, но легко улыбалась от не до конца прошедшего оргазма. — Я была рождена для этого момента, — сонно пробормотала она, — я была рождена для вас...       Оберин слегка нахмурился. Он был без ума от её слов. Да, она была рождена для него, определённо для него. Она его, а он её.. Оберин Мартелл первый и последний мужчина Сансы Старк, и она была рождена для того, что бы стать его женщиной.       Оберин смотрел на неё еще долго. Она безмятежно спала, уставшая, но довольная. Он чувствовал запах крови, даже видел её на простыни. Несмотря на то, что она стала женщиной, он видит в ней девчонку. Она милая, нежная, беспечная... Она словно цветок...       Нет, ей не место на Севере. Это южный цветок, она не должна быть на Севере. Винтерфелл не подходит ей...       Она идеально смотрелась бы в Дорне. Да, однозначно. Сансе больше подходит Дорн. Она солнечная девушка, майский ребёнок, она не должна быть на Севере, в холоде, ей там не место.       Дорнийкой она была бы лучше, чем северянкой... — Обещаю тебе, моя птичка: я не дам тебе замерзнуть. Я заберу тебя туда, где солнце, где вечное лето, я отвезу тебя в Дорн...