Против системы

       Они вместе чуть больше полугода. Но начиналось-то все с каких-то жалких сорока восьми часов.        И с какой такой стати эта малявка буквально за пару дней стала так важна для него. Для беспринципного, саркастичного прохвоста-лиса, который ни с кем не привык считаться? Который шел на всевозможные уловки и изощрения ради собственной выгоды и себя любимого.        Хотя этот вопрос можно подать и совершенно другим боком: что она в нем нашла? Хотя понятности это и не добавит. Ну серьезно...        Хей, встреть вы его на улице, что бы вы подумали в первую очередь? Очевидно же! Вы бы подумали, что он лис, двуличное и тщеславное животное не более. Да, Господи, он и сам был такого же мнения о себе. Куда проще прикидываться тем, кем тебя хотят видеть и видят эти жалкие недоноски с их стереотипным мышлением.        Она тоже так считала. Маленькая крольчиха с огромными фиалковыми глазами, ищущими надежду и справедливость. Она боялась его. Независимо от того, почему: будь то привитое с детства отношение, построенное на собственном нерадостном опыте и родительских поучениях, или же штука заложенная самой матушкой, мать ее, природой. Она боялась этих лукавых глаз с узкими донельзя зрачками, этого исключительно игривого позерства, этой лисьей харизмы.        Она все еще вздрагивает, когда он как бы невзначай закидывает ей на шею свою тяжелую лапу, притягивая к себе в офисе при всех их общих коллегах, или когда он ночью прижимает ее к себе во сне, носом тыкаясь в длинные серые ушки, отчего она вынуждена прижимать их как можно ближе к голове, только чтобы не ощущать, не слышать его мерное горячее дыхание и то, как он иногда фыркает во сне, при этом жмурясь и становясь таким непростительно милым. Только вздрагивает она уже не от страха. Это совершенно другое чувство, заставляющее душу трепетать ничуть не меньше.        А ему нравилось, когда она смущенно выходила из душа в его просто огромной для ее узких плечиков футболке, краснея совершенно невпопад. Ему нравилось, когда она пихала его локтем куда-то в живот, банально не доставая выше, когда он пытался чмокнуть ее в носик в офисе и то, как она после этого тяжело дышала, плавясь под поцелуями и прикосновениями его лап, в служебной машине.        Все видели в ней простодушие и непосредственность, а так же присущую кроликам пугливость. Какие же глупцы! Она была той еще лисицей. В душе, конечно. За образом сельской простушки, скрывался цепкий ум и колоссальная проворность. Она умела действовать в экстренных ситуациях. Она почти всегда мгновенно находила решения многим сложным задачам. Вы могли минут пятнадцать болтать с ней о жизни, а она уже мысленно пришла к выводу, что у вас есть жена и ребенок, возможно два, вы ели около сорока минут назад, а приехали на общественном транспорте. Все скрывали детский взгляд сиреневых глаз и совершенно не наигранная невинность. Скрывали ото всех. Кроме него. Эта морковка принадлежала ему, и, черт возьми, он знал ее как облупленную! Каждый ее жест, каждый случайный взгляд, каждую паузу в разговоре он мог расшифровать. Он вообще уже мог спокойно выпустить книгу: "тысяча и один способ выявить волнение у крольчихи".        Ну и что же он в ней нашел? На него, бывало, клевали барышни и покрупнее. Во всех смыслах. К тому же, если бы он этого хотел, до ее появления конечно, он бы мог найти себе куда более подходящую пару. Например миленькую рыжую лисичку, или блондинистую самочку песца, ну или, если совсем уж захочется экзотики - фенечку*. А что? Они чертовски хороши, в особенности их черные раскосые глаза. Тьфу, что за фетиш у него пошел на большеухих карлиц?! С одной только этой мысли он тихо чертыхался в кулак. Бывает же такое...        Так почему именно эта крольчиха?        Он нашел в ней чистоту, которой не было в жительницах огромного мегаполиса. Он нашел теплый взгляд и искреннюю улыбку. Нашел тихие стоны, медленно перерастающие крик, цепкие лапки, скребущие его по плечам и дрожащий носик, когда она уже находится на грани, готовая, надрывая нежное горло, выкрикивать его, лиса, имя. Она была поразительной.        Она терпеть не могла, когда он говорил о ее большеухости или о том, что ее бедра слишком широкие (хотя, конечно, он обожал их). Она нетерпеливо выстукивала дробь лапкой по полу, когда он занимал ванную комнату надолго, а ей потом приходилось буквально второпях собираться на работу. На их общую работу! А это значит, что хитрая рыжая морда бесспорно в курсе того, как строго выговаривают опоздавшего. Но несмотря на то, что он был редкостной занозой, она не могла не пасть пред его очарованием. Не могла не багроветь, когда он заигрывал с ней при всех. Не могла не кричать, что любит его, когда он тяжело дыша, нависал над нею, закинув ее лапки себе на талию, и терзал ее шею шершавым языком, тыкаясь длинной мордой куда-то ниже щек. Не могла не умиляться с его неумелых попыток готовить для нее завтраки, ведь его кулинарные способности ограничивались глазуньей и кофе с сахаром. Он никак не вклинивался в эти приевшиеся стереотипы о лисах. Он был другим.        Он считал, что встретив ее, срубил небывалый куш. Да и вообще ему казалось, что это не она первая влюбилась в него, пав перед его обаянием и неповторимостью, а именно он. Глупый лисенок, попавшийся на крючок хитрой зайки.        Они оба обезумели от обуявшей их внезапной любви. Совсем немного неправильной. Такой любви, что ее папа, узнав о их отношениях, чуть ли не со слезами на глазах просил дочь одуматься. Любви, узнав о которой, весь их отдел очень мягко, как это "умеют" полицейские, намекнул лису, что если хоть одна шерстинка с ее серой головы упадет, они упекут его далеко и надолго.        А он. А что он, он просто любил ее лучащиеся добром глаза, как и она любила утыкаться носом в его мохнатую грудь и долго-долго сипеть, пока он гладил ее ушки, или подолгу всматриваться в зеленые, словно луговая трава, глаза с острыми зрачками.        Они неразлучны. Совершенно непохожие, но они вместе. Кто-то, видя их, не может сдержать глупого смешка, кто-то крутит пальцем у виска, а кто-то и вообще с ошалелым видом зависает в ступоре.        Что они делают вместе? Природные враги. Хищник и его жертва. Жертва и ее хищник.