Sleep, sugar

Poets of the fall – Sleep, sugar

Ему больно смотреть на то, как буквально на глазах умирает его, пожалуй, самый любимый человек на свете. Некогда искрящийся энергией парень теперь уже не может подняться с кровати без чьей-либо помощи. Звонкий, чуть грубоватый голос превратился в тихий, отнимающий слишком много сил шепот. Сейчас на лице Бокуто редко можно увидеть широкую, не смешанную с нестерпимой болью улыбку; и Куроо всеми силами старается вернуть ее на лицо другу, каждый раз вытворяя что-то безумное, но они оба понимают, что одной улыбкой дело не исправишь. Его уже вообще ничем не исправишь. Только могилой. Оба это понимают, но никто не осмеливается первым завести разговор. Да и зачем? Остеосаркома четвертой степени. Бокуто просто тает на глазах; он напоминает Куроо песок, струящийся сквозь пальцы. Воспоминание о любимом доигровщике Куроо будет хранить в своей душе вечно; в коробках уже собраны самые памятные для них вещи. Врачи дают Котаро от силы три месяца - и это с химиотерапией; без нее они даже не рискуют давать какие-либо прогнозы. Бокуто невероятно упрямый и, сидя в кабинете врача после очередной ненормальной дозы обезболивающих, он заявил: — Никакой химиотерапии: если я и умру, то только с волосами на голове. Хочу хотя бы умереть самим собой, а не человеком, который хватался за жизнь изо всех сил. Три месяца или неделя – для меня не так уж и важно. Куроо ни разу не видел Бокуто таким серьезным. Помнится Куроо тогда обдало волной холодящего ужаса: серьезный, нахмуренный и без капли веселья, каким он привык его видеть. Такой Бокуто пугал, но не больше чем тот, что лежит сейчас на кровати: бледный, худой, непривычно спокойный и, кажется, спящий. Бывший капитан Нэкомы боится, что однажды не заметит, как Бокуто перестанет дышать во сне, но одновременно и надеется на это, ведь это лучший исход для его бро. Именно тогда он перестанет быть зависимым от помощи и просыпаться посреди ночи от боли. Ласковое касание по спутанным волосам и тихий шепот - именно так Куроо теперь будит Бокуто, осторожно и ласково. Пытается передать ему все свое тепло и любовь и показать, что он никогда не бросит свою некогда неуемную сову. — Я не сплю, - приоткрывает глаза и хрипло произносит Бокуто, щурясь от яркого света. - Снова таблетки? Куроо только коротко кивает, подкладывая под голову Бокуто еще две подушки, чтобы он принял сидячее положение и протягивает ему две пилюли - сильное обезболивающее, передозировка которого может привести к остановке сердца. В который раз Куроо посещает мысль о том, что он может закончить страдания Бокуто, просто дать ему на несколько капсул больше нормы. Но он это не сделает. Не сможет. Слишком эгоистичен, чтобы собственными руками убить любимого человека, даже несмотря на то, что сейчас тот не живет, а лишь существует. — Фу, какие же они гадкие на вкус, - жалуется Бокуто, слегка морщась. — Просто глотай их, - Куроо ложится на другую сторону кровати, аккуратно обнимая парня и прижимаясь к нему, вдыхая аромат его кокосового геля для душа. — Если я глотаю, то ты сосешь. Бокуто смеется громко и до жути заразительно, так что Куроо просто не может удержаться, чтобы не рассмеяться в ответ. Впервые за несколько недель Бокуто смеется как раньше, а в глазах снова появляется какой-то блеск. Что-то екает в груди брюнета, выворачивая душу наизнанку. Он бы отдал все, что у него есть, чтобы еще раз увидеть Бокуто таким радостным, по-детски довольным своей пресловутой шуткой. — Бокуто, - рассматривая парня в упор, произносит Куроо, поглаживая того по щеке, - охо? — Охо-хо-хо, - широко улыбаясь тянет Бокуто. — Может “охо” будет нашим “навсегда”? Бокуто серьезно смотрит на Куроо, поджимая губы, а потом бывший блокирующий Нэкомы замечает, что по щекам Бокуто стекают слезы. Куроо ни разу за долгую дружбу и отношения не видел, как доигровщик плачет. И если быть честным, то никогда и не хотел, Куроо больше нравилась его улыбка. — Ты опять смотрел дурацкие фильмы про раковых больных без меня? - шмыгая носом, наигранно обиженно интересуется Бокуто. И Куроо не может удержаться от того, чтобы не засмеяться. Слишком это мило и напоминает ему то время, когда они не думали каждый день о смерти, и ее дух не чувствовался по всей съемной квартире. — Обещаю, что я посмотрю его с тобой еще раз, - не удержавшись, Куроо коротко целует своего парня в губы. Они слишком давно не целовались, не говоря уже о большем. Да и в такой ситуации “чего-то большего” не хотелось, даже просто не было времени на это: учеба в университете и забота о Бокуто забирали у Куроо все силы, так что о сексе не могло идти и речи. — Тогда давай посмотрим сегодня, а? - с энтузиазмом спрашивает Бокуто, растирая слезы по лицу. - Только я жутко хочу есть. Куроо удивленно приподнимает бровь в недоумении: у Бокуто в последнее время совершенно отсутствовал аппетит. Парень с трудом заставлял бывшего аса съесть хотя бы пару ложек супа или пюре с курицей, а сейчас он сам говорит, что голоден. Какая-то тревога поселилась внутри Куроо в этот момент. — Что ты хочешь? — Кушать, бро, причем ужасно. Кажется, мой желудок сейчас начнет переваривать сам себя. «Может, он идет на поправку?» - мелькает в мыслях Куроо, и он расслабленно выдыхает. Не раз же люди справлялись с раком, ведь так? Значит, и у Бокуто хватит сил, чтобы бороться и показать, кто из них действительно силен. В очередной раз за сегодня Куроо оставляет на губах Бокуто жаркий поцелуй и поднимается с места, чтобы собраться в магазин и накупить еды. Сегодня он приготовит для своего бро что-нибудь особенное. — Я быстро в магазин - и обратно, - уже натягивая на себя легкую кожаную куртку, Куроо заглядывает в комнату, в которой остался Бокуто смотреть какую-то нелепую передачу. — А я пока что посплю, хорошо? — Конечно, спи, сладкий, - он впервые называет Бокуто как-то ласково и убирает подушки, - я разбужу тебя, когда все приготовлю. Когда Куроо вернулся домой, его встретила пронзительная и пугающая тишина; тихое сопение, которое обычно разносилось по всей квартире из-за тонких стен, не было слышно. Кульки полные продуктов сразу же были брошены посреди прихожей; кажется, банка с мариноваными шампиньонами разбилась, но сейчас это совершенно не важно. Единственное, что имеет значение, так это тишина. Слишком спокойно для их обители. Слишком. Тишина давит на уши, внушая тревогу, от которой начинает трясти. Лишь одна дверь, а сколько усилий приложил Куроо, чтобы открыть ее. Открыть, чтобы следом сползти по дверному косяку, задыхаясь от беззвучных рыданий и невероятной пустоты, медленно воцарившейся где-то внутри, словно яд распрострающийся по всему телу. Он из последних сил поднялся на ноги и скинул верхнюю одежду, чтобы лечь рядом с любимым, теперь уже неподвижным телом; провести указательным пальцем по широким скулам, ровному носу и тонким губам, второй рукой зарываясь в волосы. В последний раз прижаться к Бокуто, пытаясь запомнить его запах навсегда, словно горячим железом поставить на себе клеймо. Если бы Куроо знал, что это утро - поцелуи, улыбки, смех, обещание - было их последним, он ни за что бы не ушел в магазин, ни за что бы не оставил Бокуто одного. Ведь он так боялся умереть один.