Эмпирей

День Савады Тсунаеши начинался с привычного падения с кровати, после - звонок будильника и отправка в душ. Затем завтрак и разучивание новых песен. Вот уже два года Тсуну больше не донимали кошмары. Два года она могла спать, не боясь видеть смерть, преследующую ее, и не боясь просыпаться, чувствуя себя, скорее зомби, чем нормальным человеком. Два года после полноценного знакомства с Аркобалено Урагана. Девушка хотела списать все на пламя Посмертной Воли, но Фонг не был ни Небом, ни Дождем. Он не обладал гармонией Неба или спокойствием Дождя. У него даже не было смешанности атрибутов. Он был чистым бушующим Ураганом, яростным, неудержимым. И такое его спокойствие заставляло невольно напрягаться. Как там говорят, "затишье перед бурей"?.. В любом случае, она не могла понять, почему так, но радовалась спокойному сну, даже если ей и не снилось ничего. Сейчас Тсуне уже двадцать, ее волосы отрасли до середины бедер благодаря стимуляции Солнца. Однажды, после очередного задания от Бьякурана, Тсуна вернулась домой в состоянии "не живая и не мертвая". Девушка была тяжело ранена (а еще ее враг явно решил подстричь ее - волосы Савады были неровно обрезаны до плеч), но все равно отправилась в Японию. Когда Шоичи и Ноа увидели ее в таком состоянии, им срочно пришлось погрузить подругу в сон и начать лечить. Как итог - побочный эффект пламени заставил волосы расти быстрее. Тсуна была счастлива, когда узнала об этом. Хотя до Фонга ей все еще далеко. Это немного удручало. Особенно воспоминания об Аркобалено. Они заставляли девушку хандрить. Ноа, Рури и Оливия, выслушав подругу, синхронно заявили, что Тсуна просто влюбилась. Девушка яростно это отрицала. Потому что брюнетам она больше предпочитает платиновых блондинов. Желательно, с длинными волосами. Когда Шоичи, услышавший это, спросил, почему именно капитан Варии - у Супербии Скуало действительно были очень длинные белые волосы ("Это фетиш такой у мужчин-мафиози, что ли?" - как-то раз спросила удивленная таким обилием длинноволосых парней Рури) - вспыльчивая Тсуна хотела его придушить. Подушкой. Девушка была похожа на хомячка в тот момент и смотрелась, скорее мило, чем устрашающе, но Саваде нужно было только всерьез захотеть, и даже подушка стала бы орудием убийства. Закончив обучение в старшей школе, Савада поступила на заочное обучение в Токио в университет Тодай на экономический факультет. Будучи не очень известной сейю, ее музыкальный талант отметил друг режиссера аниме, на которого она работала. Этот друг был продюсером, представляющим какое-то там (Тсуна даже не удосуживалась запомнить, с кем работает) агентство для начинающих певцов, певиц и различных музыкальных групп, помогая тем стать более известными. В общем, стала Тсуна довольно известной певицей-новичком, которая начала собирать свою группу - у нее уже была тройка гитаристов (соло, ритм и бас), барабанщик, игрок на клавишах и музыканты, играющие на кото*, цугару-сямисэне** и вадайко***. К чему были подобные добавления традиционных японских инструментов, она не знала, просто действовала по наитию интуиции. Не хватало только сякухати****, ее тумана. Вообще ее группой стали ее же Хранители с учетом того, что у Тсуны два Солнца (некоторые играли сразу на двух инструментах). Сама Савада была солисткой. У девушки не было таланта к написанию музыки, в отличии от Оливии фон Рассел. Той самой Ори-чан, которая в последствии стала Облаком Тсунаеши (она же соло-гитара). Она даже поступила в Токийский Университет Искусств. Зато Савада писала слова. Очень часто она описывала что-то, что чувствовала когда-то давно. Или переводила тексты Российских рок-групп вроде "Машины времени" или "Сплина". Уж очень их песни казались ей говорящими. Барабанщиком был Гамма, с которым девушка познакомилась полтора года назад, по совместительству Гроза. Бас-гитаристом стал Шоичи, его сестра, Ноа, играет на кото или же на клавишах (они оба Солнца Тсуны), Оикава Рури - или просто Ру-чин - на цугару-сямисэне (иногда меняет его на ритм-гитару) - Ураган - и Мочида Кенске - Кен-чи - на вадайко, он - Дождь. Хотя, несмотря на подобный состав, они не всегда выступали все вместе, потому что, по мнению Тсуны, для выступления в полном составе с традиционными инструментами им не хватает еще одного человека. Поэтому, как правило, выступали сама Тсунаеши, как вокалист, бас-гитарист в лице Шоичи, Ру-чин с ритм-гитарой, соло-гитаристка Ори-чан и незаменимый барабанщик-Гамма. И иногда Ноа со своим синтезатором. Но это все - не более, чем отступление в стиле "а что произошло с Тсуной за два года?" День Савады Тсунаеши начинался с привычного падения с кровати, после - звонок будильника и отправка в душ. Затем завтрак из любимого девушкой мисо супа с водорослями и луком, порции риса, омурайсу и зеленого чая, и разучивание новых песен. Но так утро начиналось только в том случае, когда Саваде не требовалось покинуть любимый Намимори. Причины могли быть самыми разными: от концертов или экзаменационной недели (включая сессии) до очередного заказа на какого-нибудь бизнесмена. Сегодняшнее утро не было привычно-обыденным. Тсуна в три часа ночи прибыла в небольшой аэропорт Намимори, созданный только для путешествий по стране, потом два часа просидела в такси, проклиная про себя придирчивых экзаменаторов, которые отказывались принимать ее курсовые и практические работы по электронной почте, требуя присутствия Савады на экзаменах. Профессора буквально пытали ее на сессиях, выпивая из нее все силы. А еще говорят, что вампиров не существует. Поэтому наполовину спящая, плохо соображающая Тсунаеши, выходя из такси, расплачивалась случайно вытянутой из кошелька сотней евро, не забирая сдачу, тем самым оскорбляя водителя. Впрочем, ей было не до него, вряд ли они вообще встретятся. Дойдя до дома, шатенка уже собиралась подниматься по лестнице, но огромные языки пламени привлекли ее внимание лучше, чем толпа людей возле дома в пять утра, а также несколько машин скорой помощи. Савада подняла взгляд и оторопела. Это, черт возьми, ее квартира горит! Как и пара соседних. Решив, что сегодня ей не поспать в своей квартире, а ремонт будет долгим и дорогим, Тсуна подошла к обиженному, но радостному в душе за халявные деньги, таксисту, который выгружал из багажника ее вещи, и попросила отвезти ее в другое место, обещая доплатить (она уже и забыла, что дала почти в два раза больше). Когда она назвала адрес, таксист обрадовался, потому что это было почти в другом конце города в спальном районе, хотя продолжал прикидываться оскорбленной невинностью. Устроившись на заднем сиденье как можно удобнее, девушка прикрыла глаза, с тоской понимая, что никуда больше она поехать не может, ибо в доме Ирие места всем не хватит. На данный момент Тсуна хотела спать, а с бумажной волокитой и прочим она разберется позже. Хорошо, что, уезжая в Токио, Тсунаеши оставила свой Эви и другие не менее важные вещи из ее арсенала у Шоичи. А тексты песен она всегда носит при себе. *** Дом семьи Савада встретил Тсуну вполне радушно - Иецуна еще спал, а Нана уже хлопотала на кухне, готовя сыну завтрак и бенто в школу. Хоть Тсуна не очень любила своего младшего брата, но все же посочувствовала ему - в этом году летнюю сессию им назначили немного раньше (почти на месяц), поэтому и летние каникулы уже начались, а ведь сейчас только семнадцатое июня! Когда шатенка позвонила в звонок, дверь перед ней распахнулась, являя девушке недоумевающую мать. Женщина не сразу поняла, кто к ней пришел. Перед ней стояло нечто с бледной кожей, большими и черными кругами под слегка затуманенными карими (сейчас они казались черными) глазами. Длинные поблекшие волосы цвета темной карамели были заплетены в ужасно растрепавшуюся французскую косу, а одежда висела, словно девушку не кормили неделю или больше. И только по необычной татуировке из трех звездочек, полных пирсинга ушам и стилю одежды Савада Нана узнала в этом привидении (о, Тсуна действительно на него походила бледным оттенком лица) свою дочь. И ужаснулась. - Ох, Тсу-чан! Что с тобой произошло? - заволновалась женщина. Вместо ответа Тсуна просто протянула что-то похожее на "спа-а-ать", зевая, и точно не на японском, после чего просто упала на свою маму. Нана слегка растерялась. Она не знала, почему ее маленькая Тсу-чан так внезапно пришла домой. Нет, Нана была этому рада, ведь сама Тсуна заглядывала домой очень редко, но тогда она хотя бы предупреждала ее, а здесь такой вид... да у нее еще и жар! Дотащив свою дочь до дивана, Савада-старшая аккуратно положила ее и накрыла покрывалом. Женщина коснулась лба девушки, чтобы убедиться, что ей не кажется. У Тсуны при болезнях никогда не было румянца, из-за чего понять, болеет она или нет, было затруднительно, к тому же, на свое здоровье она старалась никогда не жаловаться и все делала самостоятельно, желательно, без осведомления матери. Нана не понимала, может, она мало уделяла внимания своей дочери в детстве, или это так на ней сказалось отсутствие ее отца в жизни? Когда Нана пыталась вспомнить отца Тсунаеши, у нее сразу начинало болеть в висках и кружилась голова. Вместо ожидаемого лица мужчины перед глазами всплывало нечто цвета индиго. Четырнадцать лет назад женщина попала в автокатастрофу, но, как говорили врачи, у нее была частичная амнезия. Правда, Нана им не верила, все, что она забыла, это родного отца Тсунаеши и обучение заграницей. Спросив, почему она забыла именно это, она услышала в ответ только: "Вы сами хотели это забыть, а автокатастрофа стала своеобразным толчком". Но Нана продолжала не верить. Ее интуиция с самого рождения никогда ее не обманывала. Нет, возможно, она действительно хотела забыть этого человека, но причина все же была в другом. Она это чувствовала. Забрав из старой спальни Тсуны пару теплых одеял, Нана укрыла ими девушку, постаравшись сделать все как можно аккуратнее. Потом она нашла на кухне градусник и поспешила им воспользоваться - у шатенки действительно был сильный жар, ее дыхание за пару минут участилось. Вывод не утешительный - тридцать девять и восемь. Вернувшись на кухню, старшая Савада дрожащими руками начала искать в аптечке жаропонижающее. День предстоит быть долгим. *** День был самым обычным для жителей Токио. И для вечно необычного Икебукуро тоже. Обычные клерки, спешившие разбрестись по офисам, обычные дети-подростки, бегущие в школу или университет, но даже среди обычных были не обычные. Двадцатилетняя Тсунаеши наблюдала за этим, словно со стороны. Маленькая лет пяти девочка с длинными каштановыми волосами, слегка поблескивающими белым золотом, смешно сморщив носик, сидя на балконе, тыкала своим пальчиком в проходящих внизу людей и весело смеялась, постоянно приговаривая: - Солнце!.. А это… дождь! Да, дождь! - Тсу-чан, это не красиво - показывать на людей пальцами, - к девочке подошел мальчик немного старше. Его глаза цвета фиалок так и сияли радостью и нежностью, когда он смотрел на пятилетнюю Тсуну. Белые растрепанные волосы ("Как у одуванчика! " - грустно подумала девушка) привлекли внимание девочки, и та, не задумываясь, бросилась к шестилетнему Бьякурану, чтобы сделать свое черное дело - растрепать шевелюру брата еще сильнее. - К тому же, еще и не достойно такой… милой Тсу-ча-ан! - не выдержав "кавайности" сестры, альбинос сам принялся тискать шатенку. Тсуна с грустью подумала, что время сильно изменило ее брата, которого она так сильно любила. Больше они никогда не будут играть вместе, читать журналы с мангой и собирать карточки с Дораэмоном, больше не будет тех счастливых дней, когда братик вечером садился с ней на кровать и читал ей сказки. Девушка даже не замечала, как ее глаза застилали слезы, и она ничего не могла разглядеть. Сейчас она была далеко в прошлом. Настолько далеко, что все те воспоминания казались ей не больше, чем счастливым сном. Сейчас у нее есть только ее друзья и Хранители. И босс, который по совместительству ее брат. - Тсуна-чан, Бьякуран, идите уже завтракать, - из-за двери выглянула такая же беловолосая, как у младшего Джессо, макушка. Посмотрев на девочку испытующим взглядом, взрослый сдвинул на белой переносице такие же белые брови. - Тсуна-чан, ты опять за свое? Я же говорил тебе, не заглядывать в другие миры! Девочка, понурив голову, тихим виноватым голосом пробормотала: - Я и не смотрела, отец, я просто подумала, что… было бы здорово развивать свою интуицию… Вы же сам-ми говорили, чт-то она у-у меня особенная, в-вот и… Не выдержав, маленькая Тсуна заплакала, тихонько всхлипывая. Ее отец всегда был очень строгим, и за любым - абсолютно любым! - проявлением жестокости, будь то драка на улице или в манге, рэкет или равнодушие к чужим жизням, он за этим наблюдал, как коршун стережет свою жертву. Доминик Джессо не хотел, чтобы его дети выросли жестокими, не ценящими других людей, чудовищами. А, может, он просто пытался вырастить из них альтруистов. Впрочем, смысл гадать, если этого все равно не случилось? Савада жадно разглядывала лицо отца, который уже не злился, а, заливаясь слезами, просил свою дочку называть его не "отец", а "папочка". Сердце ее разрывалось от боли - видеть давно погибшего родителя было выше ее сил. Не выдержав, Тсуна отвернулась и зажмурилась, стараясь игнорировать веселый смех детей. Этого нет. И никогда не будет. *** Нане было так страшно, наверное, впервые в жизни. Разбудив и накормив Иецу, она отправила сына в школу как можно скорее и бегом ушла на поиски ближайшей аптеки. Накупив все необходимые лекарства и вернувшись домой, женщина застала весьма скверное положение дел. Тсунаеши свалилась с дивана, запуталась ногами в одеялах и металась по полу в бреду. Температура ее только повысилась, и это уже грозило смерти ее дочери, когда Нана набирала номер скорой. Но внезапно все прекратилось. Девушка мирно лежала около дивана, завернувшись в одеяла, словно в кокон. Савада уже была готова подумать самое страшное, однако тихое сопение опровергало все подобные предположения. Жар спал, лицо приобрело прежний бледно-персиковый оттенок. Разве что, мешки под глазами остались, но это пройдет, стоит шатенке только выспаться. Нана вздохнула с облегчением. Вернув дочь на диван, женщина удалилась на кухню - нужно приготовить все самые любимые блюда Тсуны, а то негоже девушке быть тощей, как скелет. И пару напитков купить. Отпраздновать ее возвращение домой. А еще можно взять чего-нибудь алкогольного. Тсуна вот уже около года совершеннолетняя*****, так что ей уже можно******, а Иецу и сок подойдет.