Метки

В тот день, когда Риз приходит на работу с ярко-алой меткой на левом запястье, всё катится к чертовой матери. О, Риз ведёт себя как ни в чём не бывало. Вплывает в офис Джека, словно у него не стоит буквально-таки клеймо на предплечье; разбирает письма и отчёты по ЭХО-сети, закатав рукава до локтей, и проклятый синяк словно бы смотрит на Джека. Издевается над ним. — Что это за херня? — спрашивает Джек, резко прервав Риза — тот зачитывает ему сводку биржевых новостей. Риз выглядит сконфуженным и слегка встревоженным — отлично! — как будто искренне не имеет понятия, о чём речь. — У тебя на руке, — цедит Джек сквозь зубы. Риз бросает взгляд вниз и словно бы впервые замечает синяк. Джек глаз не может отвести — не то чтобы он должен отвернуться, Джек, чёрт побери, имеет полное право смотреть на что угодно, когда ему только заблагорассудится. И уж совершенно определённо он имеет право разглядывать своего личного помощника, которому вообще-то стоило бы смутиться гораздо сильнее, а не рассмеяться тихонько, словно отмахиваясь от угрозы. Какого. Хера. — Я… Ммм. Кажется, вчерашняя ночь прошла более бурно, чем я ожидал, — говорит Риз, расправляя рукав и спуская его до самого запястья. — Не волнуйся, я сделаю так, чтобы никто ничего не заметил. Джек не волнуется. Джек… Джек бросает небрежное «Да на здоровье, кексик», отворачивается от помощника и переводит взгляд на монитор. Он не станет слушать конец отчёта — но, чёрт возьми, он и начало едва ли слышал. Позже наверстает. Джек — ужасно занятой человек, и у него найдутся дела поважнее, чем слушать о личной жизни Риза. Жест непрозрачно намекает, что Риз может идти, и тот, всё поняв, возвращается к работе, едва слышно напевая себе под нос. Так значит, Риз неплохо провёл ночь. Что ж, хорошо. Прекрасно. Парнишке нужно было расслабиться. У Джека нет ни единой причины всё продолжать думать о метке на запястье Риза; о том, как он мог бы сомкнуть пальцы так, чтобы накрыть её целиком… Джеку просто нужно перепихнуться. И всё само решится. *** Джек устраивает себе перепих. Но ничего само не решается. Джек неспешно заходит в офис, гораздо позже обычного — но чьё это собачье дело, раз он управляет этой станцией? — и он в прекрасном настроении. Почему бы и нет — после того, как он провёл ночь с невероятно усердным — и гибким, вспоминает Джек с довольной усмешкой, — художником с Эден-6? Риз уже за своим столом, склонился над ЭХО-планшетом, проглядывая отчёт. У него снова закатаны рукава, но сегодня на живой руке нет ни единой отметины. Не то чтобы Джек приглядывался внимательно, что вы. — Надеюсь, ты готов хорошенько поработать, сладкий, потому что я отлично провёл ночь. Шутки в сторону, всё, что говорят об Эден-6… Джек обрывает себя на полуслове, когда Риз поднимает голову, обнажая очевидно… Это что, у Риза чёртов засос на шее? — Здорово, Джек, — отзывается Риз и улыбается так, словно не выставил только что свою шею боссу напоказ. Джек в полном порядке. Джек может ничего не замечать. *** Не замечать становится невозможно, как только Джек начинает обращать внимание на детали. На то, как люди оборачиваются на Риза в коридорах. Они всегда оборачивались, чтобы посмотреть на Красавчика Джека, и это совершенно объяснимо, но теперь они наблюдают за его личным помощником — двусмысленно, с ощутимой хищностью. Джек видит это постоянно: на собраниях, на презентациях новых продуктов, в кафетерии. Риз — потому что он полный идиот — ничего не предпринимает. Он просто внимательно слушает Таунсенда с его дебильными историями, склоняет голову и смеётся, когда Фишер рассказывает одну из своих жалких шуточек, и будто бы вообще ничего не замечает — ни того, как чужая ладонь слишком уж надолго задерживается у него на локте, ни того, как чей-то взгляд следует за ним по всей комнате. Как будто все на этой чёртовой космической станции разом выжили из ума. Потому что это Риз — с его до одурения длинными ногами и ужасной подборкой галстуков. Риз, который помнит, какой кофе любит Джек, и не теряет самообладания, когда его начальник вселяет во всех вокруг животный ужас. Риз, чей стилус рассеянно касается нижней губы, пока он слушает квартальный бюджетный отчёт Вальдеса, Риз, который едва заметно размыкает губы, и— Джек со всей дури ударяет ладонями по столу для совещаний, заставляя всех подпрыгнуть от неожиданности, а Вальдеса — неловко испуганно замолчать. — Выметайтесь, — рычит Джек, обращаясь ко всем присутствующим. В дверях мгновенно образуется затор, и уголком глаза Джек замечает, что Риз начинает вставать с кресла. — Ты остаёшься, котёночек. Риз только-только снова начинает садиться, но Джек сгребает его за галстук, едва лишь дверь в переговорную закрывается. — Джек, что— Но Джек не даёт ему договорить. — Я устал, — произносит Джек очень чётко, подчёркивая свои слова рывком за галстук, — от того, что все на этой грёбаной станции смотрят на тебя так, как будто ты, блять, мне не принадлежишь. — Джек, они не— — О да, именно это они и делают, — шипит Джек, — И они ошибаются, тыковка, ох как они ошибаются. Джек притягивает Риза ближе — настолько близко, что видит, как сильно расширены его зрачки. — У тебя пять секунд, чтобы сказать мне «нет», детка. Риз смотрит на Джека — Риз всегда смотрит в ответ — и с расстояния в жалкие пару дюймов Джек замечает, как в его взгляде зарождается осознание. Риз касается губ кончиком языка и говорит: — Да. Джек впивается в его рот — и сперва это не высший класс, потому что Риз всё ещё не может найти равновесие, но потом Риз находит опору, находит самообладание, находит что-то, потому что становится просто сногсшибательно, и ладони Риза ложатся на плечи Джека, пока тот свободной рукой сжимает его бедро. Когда они наконец отрываются друг от друга, Риз дышит тяжело и рвано — да и Джек немногим лучше. Джек оттесняет Риза обратно к стене и оставляет его губы в покое — ненадолго — чтобы склониться к его шее. — Джек! Это… ох!.. След же останется, — выдыхает Риз, когда Джек кусает его. И Джек ухмыляется ему в шею: — Вот и прекрасно.