Клетка для души

Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Был брат… но нет, теперь – чужой, И нет судьбы страшней, Чем сеять смерть и злую боль, Во имя королей! Утрачен голос, пала честь И имя оскверня, Лишь только НЕНАВИСТЬ и есть - Цель, что ведет тебя! *** Материк Камия. Страна Хёльд. Столица – город Сторн. Ольгерда сделали карателем... Хуже. Его сделали тем, кто будет отвечать за все, что творит король. Пока еще Харальд не выпускает его из дворца, но придет время... И что? Что он сделает? Невозможно так жить, но он живет... И даже не может воспротивиться. Гибнут люди... ни в чем не повинные люди. Харальд мог любого забрать с улицы, ему даже не нужен был повод, а Ольгерд и слова произнести не мог. Как он ненавидел эту свою слабость! Вначале казалось, что будь у него голос, он смог бы уговорить брата... Казалось... Теперь не кажется. Там, где брату... нет, королю - братом этого выродка Ольгерд уже не назовет - где королю выгодно или просто удобно, уговоры не помогут, не поможет вообще ничто... Он - глава карательных отрядов, и теперь рядом с Ольгердом неотлучно находились десять его соратников... нет, хуже... надсмотрщиков. Все десять преданно служили королю... Хотя многие не по любви или дружбе - Харальд не знал, что это такое - нет, у некоторых из семей забрали заложников и увезли неизвестно куда... Харальд умел находить способы давления на людей. Ольгерд никого не осуждал. Куда там... Кто знает, как он вёл бы себя, если бы так же обошлись с Дагни, и была бы хоть призрачная, но надежда - увидеть её вновь. И это касалось всех, не только тех, кто следил за Ольгердом - весь двор затих, в ужасе ожидая... Кто следующий?.. - Ольгерд, король зовет тебя... Он в библиотеке... Теперь больше всего на свете Ольгерд ненавидел эту фразу. Все, о чем он сейчас просил Луану – это о смерти, заледеневшая душа не хотела жить. Но если это невозможно, то о том, чтобы король забыл о нем. Хотя память у этого мерзавца была отменная, ему доставляло удовольствие мучить свою жертву... Ольгерд вошел и молча поклонился - голос к нему так и не вернулся... - Я решил наградить тебя, мой мальчик, - король подошел и потрепал его ладонью по щеке, словно собаку. Ольгерд неимоверным усилием подавил желание в отвращении отшатнуться... Ему казалось, что теперь щека вся вымазана кровью... - Ты так хорошо себя вел, - продолжил король, - что теперь тебе полагается вознаграждение... Я заметил, что твою постель никто не согревает ночью... Ольгерд дернулся, как от удара, и посмотрел на короля глазами, полными ненависти. Посмотрел, встретился со спокойным изучающим взглядом. Такие взгляды он уже видел... За ними всегда следовал смертный приговор. Ольгерд, прекрасно понимая, что ему такую милость не окажут, потому что мучить его, ломая вновь и вновь, королю намного интереснее, чем уничтожить физически, ясно осознал, что сейчас стоило ждать чужой смерти… - Да, знаю... я отобрал у тебя возможность спать с девками... – Харальд усмехнулся, - но с парнями-то нет! - и король расхохотался, только вот шуткой-то это не было... А увидев каменное лицо Ольгерда, который о мужской любви знал только понаслышке, вызверился и, подлетев к брату, схватил того за волосы, выгибая голову назад и нависая над ним, не давая даже вздохнуть, словно от того, что он рядом - кончился воздух. – Скотина неблагодарная! Я же о тебе забочусь! Чтобы было с кем спать, а то ты со своей каменной мордой так никого и не найдешь себе! Короче, в твоей спальне сейчас Гуннар Ингар, и если к утру ты не лишишь его девственности, то вся его семья пойдет под нож, а три его сестры - в бордель... – Харальд брезгливо оттолкнул от себя брата и усмехнулся, наблюдая смену эмоций на его лице... Нет! Неееет!!! Гуннар был другом его детства, в родовом замке Ингаров, летом, во время затишья балов, Ольгерд жил месяцами... Ольгерду хотелось кричать, крушить все, что попадется под руки... а больше всего - убить себя... Но магическая клятва не позволит... Он не принадлежит себе... Ему казалось, что он кричал, но сведенное судорогой горло не пропустило ни звука... И тогда он упал на колени, убивая остатки своей гордости, и в мольбе протянул руки к королю. - Ааа... наконец-то ты понял, как следует приветствовать своего короля... – Харальд довольно ощерился, прикрыв глаза от удовольствия лицезреть брата коленопреклонённым. - Теперь только так и будешь... На коленях! Не при послах, конечно. А теперь поднимись, иди в свою спальню и делай, что сказали. Или ты хочешь быть виновным еще и в их смерти? И... не смей ему объяснять, почему ты это делаешь, иначе он не выйдет отсюда живым! Ольгерд никак не мог встать... слабость в ногах... вдруг стало не хватать воздуха... перед глазами падал какой-то черный снег... За что он так с ним поступает? За что? Жестоко и методично лишая всего, что у него было... Убивая все: любовь, дружбу, веру в него людей... И круги все расширяются... С Гуннаром Ольгерд не виделся уже давно, и все равно тот попал в круг ненависти... И не один, с семьей... Харальд делал все, чтобы никому даже и в голову не пришло помочь Ольгерду... Чтобы он остался один... совсем... - Вставай! – Харальд ударил Ольгерда ногой в плечо, откидывая того назад. – Я сказал, вставай! – рычал старший брат, и младший встал, шатаясь, словно пьяный. – Никчемное создание! И что только отец в тебе нашел! И он еще смел задуматься, кого посадить на престол! За что и поплатился! А ты - тряпка! Сломать тебя оказалось проще простого! Отец! Неужели эта мразь... Но ведь он болел... Или нет? Ольгерд вскинул голову... Магическая клятва болью сдавила сердце, и еще одна пощечина уже не имела значения... Король отошел и что-то плеснул в кубок с вином. Ольгерд понадеялся, что яд... - Пей, - ударяя краем кованого кубка, Харальд разбил губы брата в кровь. Ольгерд отвернулся, и тогда Харальд, удерживая того за волосы, влил вино ему в рот. - Посмей только выплюнуть, и за это кто-нибудь заплатит своей жизнью. - Ольгерд проглотил... – Теперь ты не сможешь сказать, что у тебя не встало, - ухмыльнулся Харальд, - от этих трав встанет и у покойника... А сейчас иди и займись тем, что я велел тебе сделать... Ольгерд вышел в коридор. Он, задыхаясь, рвал ворот туники, а черный снег, не переставая, все падал и падал, сердце то останавливалось, то стучало в ушах набатом... К горлу подкатила тошнота, закружилась голова... Ольгерд прислонился к холодной стене, но тошнота не унималась, тело начало покалывать, словно под кожу запустили муравьев... Омерзительно... Ему предстояло изнасиловать того, кого он называл другом, даже больше - братом... Надо идти... Волна отвращения к тому, что он должен был сделать, прошла по телу, подкатывая к горлу, и за поворотом коридора его вырвало... Но часть отравы уже попала в кровь и пожаром разливалась по телу, рождая ненормальное звериное желание. Ольгерд смог кое-как отстраниться от стены и, держась за нее, пошел, стремясь убраться подальше отсюда. А ведь еще и Гуннар... Смириться он не мог, и боль корежила тело, не ослабляя желания. Член налился, распирая штаны, и с каждой минутой это было все болезненней... Ольгерд толкнул дверь спальни... - Здравствуй, Ольгерд! – Гуннар, еще не знакомый с грязью этого мира, улыбался светлой мальчишеской улыбкой... Мальчишеской... Ему всего шестнадцать... один год разницы... но себя Ольгерд чувствовал уже стариком... – Давно тебя не видел! Скоро год, как ты не заезжал. Я рад, что ты наконец-то вспомнил обо мне. А то ходят слухи... Но я им не верю! Не верю... Это резануло по сердцу острее клинка. Эти глаза с горящей в них сейчас радостью встречи, открытая солнечная улыбка... Скоро ничего этого не будет. Скоро для Ольгерда останутся только проклятья и презрение... И тогда Гуннар поверит... Ольгерд не мог этого выносить, не мог... Пусть лучше сразу... Пусть он сразу убьет в этом юноше все хорошее, что тот чувствовал к нему. Лишь бы не смотреть ему в глаза, лишь бы не видеть... И, подойдя к Гуннару, он притянул его к себе и закрыл рот поцелуем. - Эй, ты что? – Гуннар опешил. - Ты же... Зачем? Но Ольгерд был сильнее... Парнишка не мог долго сопротивляться ему... А Ольгерд... он никогда не брал мужчину в свою постель, только видел один раз... Но как это сделать самому?.. Это было мучительно... Мучительно для них обоих. Гуннар кричал, пытаясь его остановить, и выворачивался из захвата. Ольгерд же пытался сопротивляться и самому себе, одурманенному питьем, и рабскому подчинению клятве. Он заламывал руки Гуннара, срывал с него одежду и уже понимал, что все равно ничего не сможет сделать. Просто не сможет. Возбуждение, сводившее с ума, выворачивало наизнанку, заставляло в приступе безумной похоти взять это податливое тело. Но взять его и получить от всего этого удовольствие он не мог, просто физически не мог удовлетвориться горем и слезами... От безумного желания разрядки и столь же безумного нежелания её получения таким путём сводило мышцы, и тогда он оттолкнул от себя Гуннара... Оттолкнул и выбежал из спальни... Не хочу! Не хочу!! Не буду!!! Раз нельзя убить себя оружием... Ноги сами несли его на башню знакомым путем. Раньше они с отцом часто засиживались на ней ночью, рассматривая в телескоп звезды... Отец! Тело скрутило болью, и он упал, беззвучно воя, на ступени башни. Но любовный напиток все еще бродил ядом в крови, притупляя даже боль от неисполненного приказа... Ольгерд встал... Осталось совсем чуть-чуть и, разбившись о плиты двора, он наконец-то обретет свободу и покой. Ступень, еще одна... Выход на башню был закрыт на большой висячий замок... Все... На стену замка его никто не пустит, а окна низко... Ольгерд сполз по двери вниз. Душа захлебывалась звериным воем... которому было слишком мало места в грудной клетке... Он рвался наружу... Рвался... И вылился в отчаянный нечеловеческий крик боли... Ненавижу!!! ОН – забрал все... даже душу... посадив ее в оковы магической клетки... Теперь не вырваться... Но сдаться – значит предать самого себя, покориться не телом - душой... Ненавижу!!! Осталась одна Ненависть... но и ее не выпустить на свободу... Любое сопротивление - боль, забирающая все, даже сознание. Но Ненависть смыла с души холодное безразличие, разбила ледяной панцирь... - Ненавижу!.. – прохрипел Ольгерд, отдышавшись и вновь обретая голос... – Я больше не встану перед тобой на колени! Я буду жить... чтобы убить тебя!!! Еще не знаю, как, но... Клятва, словно притаившаяся змея, ударила в сердце, огнем выжигая все в груди... Казалось, что с костей поползли ошмётки плоти... Сознание, не выдержав, отключилось... И это забвение было спасительным для измученного, отравленного тела... Гуннар слышал, как за Ольгердом захлопнулась дверь, теперь он один. Его всего трясло от страха и унижения, и в мозгу билось только одно желание – спрятаться... Спрятаться, пока он не вернулся. Гуннар не понимал, что произошло. Почему его друг, в которого он так верил, в секунду превратился в жестокое чудовище... И хоть бы слово сказал... За что? Почему он изменился до неузнаваемости? А вдруг он вернется? Гуннара впервые в жизни обдало волной ужаса при воспоминании об Ольгерде. Но ни сил, ни смелости не хватило собрать разбросанную по всей комнате одежду, и он, словно загнанный, уже ничего не соображающий зверек, завернувшись в одеяло, вышел на балкон и забился в самый дальний его угол. - Что-то он орать перестал... Что будем королю докладывать? Два человека стояли прямо под балконом. - Видать, сознание потерял, но ничего, и так оттрахают. Ольгерд его до утра будет употреблять: под действием того снадобья, что взял у меня король и влил в него, много не порассуждаешь... Да еще тройную дозу... Мозги точно съедут... Может и до смерти заездить... Да и против клятвы Полного Подчинения не пойдешь. - Зачем король это делает с ним? Ну, почему он его беременную жену убил, я понял – из-за проклятия, но потом-то? Он ведь как два дня в подвале провел, так с тех пор язык у него и отнялся... а из подвала потом трупы выносили... - Много ты видишь... Ты хоть язык-то свой не распускай, а то Харальд и тебя со всеми сторонниками своего отца на тот свет отправит... Так что молчи, придурок, целее будешь. Вот не будь ты мне братом - придушил бы давно... - Ну, все же... Ты же знаешь... Ты ведь у Харальда секретарем... Ведь неспроста же он злобствует? Я даже слышал, как он орал, что всю семью Ингаров казнит, а сестер в бордель отправит, если Ольгерд мальчишку не изнасилует... - Слышит он все... слышит... А дело в том, что завещание старый король оставил в пользу Ольгерда, ему после смерти предстояло стать королем, а не Харальду, и герцог Рэнф должен был быть регентом по достижению двадцати одного года Ольгерда... - Иди ты... Не может быть... - Может... Завещание это в сокровищнице, под магической защитой, Харальд уничтожить его не может, но и в сокровищницу никого не пустит... Вот так... А жреца Луаны, который его засвидетельствовал, уже очень давно не видели. Все произошло почти в один день: завещание, смерть короля, жрец... - А где теперь герцог Рэнф? - Никто не знает... А если найдут – ему не жить... Да и Ольгерда герцог не простит... ведь это именно его детей из подвала выносили... Вот ведь как все вывернули... Ольгерду теперь никто не поможет... - А почему король просто не убьет Ольгерда? - Как отца? Две смерти подряд вызовут очень большие подозрения... Не у наших, а у послов соседних государств, на наших–то он Ольгерда шантажом натравит... Да и зачем? Ему проще на него свои грехи списывать... Погоди, пройдет года три... Хотя... из Ольгерда и сейчас делают сумасшедшего маньяка, а года через три в его сторону и плевать будут бояться... - Дааа... Голоса удалялись, а Гуннара начала бить такая дрожь, что стучали зубы, и он никак не мог этого остановить. Клятва Полного Подчинения... Это было страшно... Как они заставили его? Одного этого хватило бы свободному хельдингу, чтобы сойти с ума. А еще смерть беременной жены... Рэнф... Да и со мной... Гуннар скривился. Вряд ли Ольгерд воспринял это легко, если даже под магическими травами все равно сбежал... И отпрыск Ингаров еще раз удивился, что Ольгерд потерял только голос, а не разум. А Харальд пролил королевскую кровь своего отца! Он не только самозванец, он еще и преступник! Отцеубийца!!! Надо уйти отсюда, надо добраться домой и предупредить семью, надо спасти их... Надо... Сначала надо выбраться... Вот только король... Как? Что он ожидает от меня? Каких поступков? Гуннару было всего шестнадцать... Но мальчик в нем умер этой ночью, и родился мужчина. Мужчина, любой ценой защищающий свою семью. Он не мог представить себе своих сестер поруганными... Мама ждала ребенка... Отец... он погибнет, защищая их... Прости, Ольгерд, тебе сейчас смерть не грозит... а нам... Утром Гуннар упал к ногам Харальда, требуя возмездия... Ольгерд стоял рядом с троном совершенно заледеневший, похожий на статую с мертвыми глазами, казалось, что он даже не дышал... Харальд внимательно осмотрел наливающиеся черным синяки на запястьях Гуннара, красные заплаканные глаза, царапины на шее, разорванную одежду... И... отпустил, пообещав во всем разобраться... Проходя мимо Ольгерда, Гуннар бросил на него взгляд... Лучше бы он этого не делал... Сердце, казалось, перестало биться... Прости меня! Но я должен защитить семью, должен вывезти их из страны, должен спрятать, а потом... Я не знаю, как, но я помогу, я не забуду... Обещаю!