Клетка для души

Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Впервые свобода пьянила его, Оковы разбив о живое тепло. Не загнанным зверем, не жалким рабом, В раскрытых объятьях – он стал Королем. И таяли раны в душе и во вне, И свет золотой согревал в полутьме, На узкой кровати, в разбитом фургоне Дороже чем жизнь, выше Бога на троне. *** Материк Камия. Страна Лиама. Цирковой фургон... Впервые за семь лет Ольгерд чувствовал себя спокойно. Не загнанным зверем, не бессловесным рабом, не доведенным до крайней точки отчаяния человеком... Он чувствовал себя любимым! Родные руки обнимали его, поддерживая, не давая приблизиться отчаянию, закрывая от боли... Сайшес! И душа первый раз кричала не от боли - от радости, которой было тесно в груди, и она, срывая оковы, рвалась на волю. Рвалась слиться с тем единственным, кто только и был ей нужен. И когда это случилось, живое тепло омыло его душу, принимая в свои объятия, баюкая в золотом свете единения... Ольгерд целовал своего циркача, забывая все горести, погружаясь в счастье всем своим существом, растворяясь в нем. Целовал и прижимал к себе его стройное, легкое тело, гладил ладонями теплую кожу выгибающейся спины. Прижимал к себе, чувствуя его возбуждение. Но Сай, сделав над собой усилие, отстранился... - Дай раздеть тебя... Хочу видеть... Хочу руками... по телу... Дай... Ольгерд отступил на шаг, улыбаясь и раскидывая руки, приглашая Сайшеса владеть им безраздельно. - Подожди только... А то потом... – юноша метнулся к полке, достал пузырек с массажным маслом и оставил его у ножки кровати. А теперь... Предвкушение... Для Сая это было великим соблазном: делать, что хочешь, владеть этим сильным невозможным мужчиной и в тоже время отдаваться ему всем своим существом. Предвкушение... Он невольно облизнул пересохшие губы. Хельдинг сдавленно вздохнул, и Сай, упав перед ним на колени, принялся лихорадочно расстегивать ремень на брюках... А сам все смотрел на Ольгерда снизу вверх, чувствуя, как вздрагивает под его руками любимое тело, дрожит в попытке не сорваться, не броситься на него, не подхватить на руки... Он расстегивал ремень, наслаждаясь этой дрожью, которая сводила его с ума, наслаждаясь прикосновениями к такому желанному телу. И когда ремень поддался, Сай чуть не задохнулся от острого, едва переносимого желания... и уткнулся носом ему в живот, пережидая сладкую судорогу, выгнувшую тело. Руки Ольгерда прижали его к себе, но Сайшес не хотел ждать: теперь любимого - такого жаркого, трепещущего - нужно было освободить из плена одежды... Он поднялся с колен одним плавным грациозным движением. Поведя плечом, нетерпеливо скинул рубашку и, скользнув руками за пояс брюк хельдинга, стянул их, не отказывая себе в удовольствии пройтись пальцами по мускулистым ягодицам. А Ольгерд, изнемогая в нетерпении, уже сам тянул вниз черные орочьи брюки. Фургон был мал для них двоих: повернуться, не зацепившись ни за что, было практически невозможно, а уж со спущенными штанами... Они вдвоем, смеясь, повалились на узкую кровать; так же, не разрывая объятий, брыкаясь, выпутались из одежды. И дорвавшись друг до друга, словно заново изучая, ласкали тела руками и губами. Ненасытно... Вот с каким чувством они тянулись друг к другу снова и снова. Изголодавшиеся, истосковавшиеся, отчаявшиеся увидеться, они наконец-то дорвались, и теперь не нужно было закрывать глаза, чтобы вспомнить, увидеть... Теперь, чтобы почувствовать, надо было только покрепче сжать пальцы, дотронуться губами, прижаться всем телом... И чувствовать... чувствовать... чувствовать... задыхаясь, умирая от любви! - Оль... – стонал Сайшес, не в силах закрыть глаза, и все смотрел в лицо нависшего над ним мужчины... А тот... Все никак не мог поверить, что Судьба наконец-то смилостивилась над ним, подарив ему это счастье. Он отвык от ее подарков и этот воспринимал, как чудо. Сай и был для него чудом: каждым своим взглядом, каждым движением, каждой лаской он удивлял Ольгерда. Поражал тем, что смог поверить Пеплу, смог довериться ему, смог полюбить... И хельдинг трепетно и нежно проводил руками по его груди. Сайшес дышал глубоко и часто, и грудь под руками Ольгерда ходила ходуном. Возбуждение достигало немыслимого пика, и, когда юноша раздвинул ноги, давая Ольгерду соскользнуть ниже, тот сам непроизвольно застонал. Сай, запустив пальцы в светлый шелк волос, притянул к себе его голову, целуя... Осторожно... нежно... постепенно заводясь... страстно... яростно... И под конец, когда Ольгерд вошел в него и замер, целовал, почти кусая. И отстранился, хватая ртом воздух, задыхаясь от резанувшей боли, привыкая, но не выпуская своего возлюбленного из объятий, прижимая к себе все крепче. Ольгерд застыл, чувствуя, что у Сая долго никого не было, давая ему время привыкнуть, сдерживая огонь, бушующий в крови, и от напряжения закусив нижнюю губу, не позволяя себе сорваться в бешеный галоп, не позволяя причинить боль. Сайшес, наконец, подбросил бедра вверх, побуждая Ольгерда двигаться. Отстранился и снова прижался, оплетая хельдинга ногами, прижимая к себе, начиная извечный танец любви... Ольгерд облегченно прикрыл глаза, когда Сай красноречиво дал понять, что можно продолжать… Лиама - жаркая страна... Жаркие страсти кипят на ее земле... Жаркие чувства... Сайшес руками гладил напряженные мышцы, ощущая, как они то напрягались, то расслаблялись под влажной, вспотевшей кожей; видел, как расширялись зрачки любимого и пьянели от страсти глаза, как была закушена губа в попытке сдержаться, как все-таки он не выдержал, и тихий стон жаром дыхания дошел до губ Сая... А тот и сам двигался, выгибаясь, подталкивая бедрами их обоих к вершине наслаждения. Все ближе, все быстрее, все жарче... - Дааа... – стоном он просил и звал за собой своего любимого... А Ольгерд потерялся в жарких объятиях, напряжение уже поглотило его, сводя с ума, он стиснул руками бока Сайшеса и входил в него раз за разом все сильнее, все яростнее, все резче... И когда в фургоне раздался сначала один крик, а затем второй, моран, лежащий на ступенях, поднял голову, повел чуткими ушами и, удовлетворенно вздохнув, снова положил голову на лапы, по-прежнему оставаясь на страже... Кровать в фургоне была узкая, но как же она нравилась Ольгерду. Здесь, на этой кровати, невозможно было отодвинуться, и можно было на законных основаниях не выпускать Сая из объятий... Гладить его расслабленное безвольное тело, целовать заалевшие скулы, перебирать влажные пряди волос и никуда не торопиться. Как важно было знать, что Харальда здесь нет, что никто не вторгнется, никто не вырвет любимого из его рук, никто... Ольгерд закрыл глаза и сглотнул вставший в горле комок. Даже теперь, отсутствуя здесь и сейчас, Харальд умудряется отравлять ему самые светлые минуты жизни. Прохладная ладонь перышком прошлась по щеке. - Не думай ни о чем сейчас. Я знаю, что еще все будет: и горести, и радости, но сейчас в этих стенах мы с тобой одни, и пусть весь мир сходит с ума – мне все равно: ты со мной, рядом, и большего у Судьбы мне просить не надо... Сайшес почти лег на хельдинга, укрывая того волной высвободившихся из ленты волос и целуя в улыбающиеся губы. Улыбающиеся... Это было так необычно, так красиво. Сайшес засмотрелся на эту солнечную улыбку, засмотрелся, и вдруг... - Оль... – сказал он растерянно, - у тебя ссадина на скуле пропала... – Сайшес ладонью повернул голову Ольгерда на бок... – И здесь... – провел он рукой по тому месту, где еще совсем недавно багровел безобразный след от укуса... А рука? А грудь? Сайшес уселся верхом на Ольгерда и принялся осторожно снимать бинт с его руки... Снял, провел ладонью по коже… бледной… гладкой… без единого шрама или раны... - Что тут было? - Укус карна и порез стеклом... – проговорил удивленный, ничего не понимающий хельдинг. - Карна? Где это ты его встретил? – распахнул глаза Сай. - В королевском замке... – начал Ольгерд и отвернулся... - Все! – Сай ладонями снова повернул его к себе. – Я больше ни о чем не спрашиваю, но знай: я больше не дам ему над тобой издеваться, и я знаю, как это сделать! Ты только поверь мне... Только поверь! Все еще изменится, и я знаю, что надо делать! Веришь? - Верю! Я верю тебе! Что бы ты ни говорил, что бы ты ни делал, я верю тебе! Верю и люблю! И Ольгерд прижал к себе Сая. Нежно, бережно. Мой. Мой мужчина. Ольгерд даже в мыслях не мог назвать его мальчиком. Столько в Сайшесе было отваги, столько уверенности в себе, столько внутренней силы. Нет, мальчиком он не был. Любимый, безрассудный, сумасбродный и такой родной неистовый мужчина. Ольгерд, взяв руку Сайшеса и тоже не увидев на тыльной стороне ладони безобразного шрама, нежно поцеловал её. А Сайшес уже усадил его на постели и разматывал повязку на ребрах... - Вдохни глубоко... – деловито сказал он. – Ну, как? - Нормально, - улыбнулся Ольгерд, - только вот... - Что? Болит где-то? – всполошился Сай. - Ага... И сейчас я тебе на ушко расскажу, как мне помочь... – и Ольгерд, смеясь, опрокинул Сайшеса на кровать. - Я рад подставить... ушко... - хихикнул Сайшес, - под твой... шепот...