Не выходи из комнаты...

Утро выдалось не из простых. Копчик болел, синяки на правом бедре ныли, локоть саднило. Стиснув зубы и морщась от неприятных ощущений, я доковылял до кабинета английского. Как же стрёмно… Знаете ли, я не гуманитарий, науки вроде русского, литературы и иностранных языков всегда давались мне с трудом. Многие учителя понимали это, но только не англичанка. Каждый раз из-за малейшего моего проступка её буквально разрывало от негодования. И вот сейчас меня угораздило опоздать на сей злосчастный предмет. Сглотнув, я выдохнул и робко постучал. — Ну и кто там? — послышался чуть скрипучий женский голос. — Простите, — выдавил из себя я, переступив порог кабинета и тут же попав в море зловещей ауры. — Я не слышу, что ты там бормочешь, Куликов, — с нарастающей злостью проговорила англичанка, поднимаясь с места. Одноклассники с жалостью смотрели на меня. Мысленно они уже отправили меня в последний путь. — Простите что опоздал. — За что простить?! — тут её тон перешёл на крик. — За то, что ты не уважаешь английский язык?! За то, что ты так безалаберно относишься к данному предмету?! Да кто ты такой, что возомнил себе, будто можешь опаздывать?! Я буквально сжался, опустив голову. Ор стоял жуткий. Эта старуха так надрывалась, будто я все десять лет её урок не посещал. В один момент она просто схватила линейку и начала лупить по парте. Дикая женщина. В общем, после получасового ада, я всё-таки сел на своё место и, кажется, поседел. Еле продержавшись оставшиеся пятнадцать минут, я буквально вылетел из класса. Пытаясь унять быстрое сердцебиение, я поднимался по лестнице, мысленно посылая англичанке все известные мне мирские страдания. — Эй! — чья-то ладонь легла мне на плечо. — Привет, Наташ… — не самое лучшее время для общения с ней. — Почему ты мне не рассказывал? — сразу начала допрос девушка, будто это не меня пару минут назад на её глазах морально изнасиловали. — Что не рассказывал? — я не переставал идти в сторону кабинета русского. — Ты что, издеваешься? — Над тобой? Над такими как ты грех издеваться, — хмыкнул я. — А ну-ка иди сюда, — тут она схватила меня за шиворот и заволокла в женский туалет, да так быстро, что я и пикнуть не успел. — Ты совсем свихнулась? — я всплеснул руками, вывернувшись из её хватки. — Это ты свихнулся! — Сипова зло ткнула мне в плечо пальцем. — Ухлёстываешь за моим парнем и думаешь, никто не видит? — Ты что, головой об пол приложилась?! — я заметно повысил голос. — Ах, это значит я приложилась?! Да знаешь что? О твоих голубых заскоках уже все говорят! — Что? — я скинул портфель на пол. — Какие ещё заскоки? Кто все? — я готов был свои седые волосы на голове рвать от непонимания. — Кто-кто? Дима знает, Оксана знает, — Наташа начала демонстративно загибать пальцы, и с каждым пальцам мои глаза раскрывались всё шире и шире, — Чиж знает, Артём тоже, Ася об этом на всю столовую орёт… Тут я её прервал. — Кто такая Ася? — я чуть прищурился. — Из десятого «Б»… — Тощая такая, блондинка, да? Наташа утвердительно кивнула. — Твою налево… — я схватился руками за лицо, оттягивая его вниз. Это Ася из десятого «Б» вчера видела, как я сломя голову убегал от «Кати», это её я сшиб и не мог вспомнить. В нашей школе Ася была известна как свалка непроверенной информации, она была кладезь сплетен и интриг. Откуда она их брала, никто не знал, то ли из головы, то ли и правда была везде и всегда. Спасская Ася была из тех людей, про которых говорят что они со сдвигом. Нередко её истории были приукрашены собственными богатыми фантазиями. Без этого не обошлось и в моем случае. — И что тебе рассказали? — отпустив лицо, я взглянул на Наташу, которая явно жаждала объяснений моей реакции. — Вчера ты был со своим очередным ухажёром в нашем торговом. Ты его бросил, а он не желал тебя отпускать. Вот вы и носились там как ненормальные, — она недовольно всплеснула руками и вытянула шею. — Да ещё и этот звонок, небось шпиливилились там, а тут опа, твоя «любовь», — девушка показала воздушные кавычки, — Звонит, как не ответить? А мне оставалось лишь сложить два плюс два. — Ох, Наташа, лучше бы ты ничего не складывала и не умножала, потому что, судя по всему, с математикой ты не дружишь, как и с мозгами, — я покачал головой. Ситуация стала более менее проясняться. — А сам-то… Ой, да пошёл ты, — девушка недовольно мотнула головой и, взяв сумку, вышла из туалета, толкнув меня в плечо. Боже мой… Вспоминая вчерашний звонок, я и правда решил, что со стороны друзей все выглядело весьма неоднозначно. Подняв рюкзак с пола, я тоже хотел было выйти, но тут дверь открылась и меня окинули грозным взглядом, и уже не первый раз за день. Я попал, ох, как попал. — Здравствуйте, Оксана Григорьевна… — сдавленно пискнул я, ёжась под властным взглядом неумолимого завуча. — Живо в мой кабинет, — прошипела женщина, выплёвывая каждое слово. Опустив взгляд и почти не дыша, я засеменил в двести двадцать восьмой. Атмосфера этого кабинета ужасно давила: белые стены, белые шкафы, белые стулья с ножками и спинками из красного дерева, окна занавешены, на стенах очень странные картины, с какими-то покорёженными людьми, а из живой природы лишь два кактуса в красных горшках и один овощ — я. В том, что ОГ живая, я сильно сомневался. Она больше походила на кусок айсберга — бледная, холодная, с морозящим взглядом. — И как же ты оказался в женском туалете? — строго спросила женщина, сидя напротив меня в белом кожаном кресле. — Случайно, — я боялся поднять на неё взгляд, поэтому бестолково пялился на свой черный с ярко-жёлтыми полосками рюкзак. — Случайно, говоришь? — она придвинулась ближе, и кресло чуть скрипнуло. — Я… Я шёл на русский, а там была моя подруга, и она позвала меня, так как хотела спросить что-то важное. Ну я и подошёл… А потом зашли Вы, и вот… — от чего-то я затараторил как сумасшедший и сильно вспотел. — Ах вот оно как… — она взяла ножницы и щёлкнула ими в воздухе. — И, позволь узнать, что же такое важное надо сообщать в туалете? И что ей ответить? Что Наташа спрашивала, не гей ли я? — Александр, ты слышал вопрос? — Она… Она спросила нет ли у меня прокладок. И тут я дико покраснел. Браво, Куликов! Ты просто генератор умных фраз! Твой девиз: «Сначала скажи, потом подумай, а можно и вовсе не думать». Мне кажется, я сейчас кони двину. — Ладно, Саша, можешь быть свободен, — немного шокировано произнесла Оксана Григорьевна. На деревянных ногах, красный, как спелый помидор, глядя ровно перед собой и не моргая, я вышел из кабинета. Кажется до конца дня я не доживу. Кто-нибудь, убейте меня.