Не выходи из комнаты...

Когда-то давно, ещё в седьмом классе наша математичка заболела, и у нас был совместный урок с параллелью, с бешками. Их учительницу алгебры, Евгению Дмитриевну, я недолюбливал с тех пор, как она однажды чуть не сбила меня на стоянке во дворе, да ещё и обругала, высунувшись из окна машины. Помимо того, ей было около пятидесяти, но она уже хромала на левую ногу и ходила с палочкой. Взгляд у неё вечно был такой, будто она тебя в чём-то подозревает. Короче говоря, жуткая была женщина. Поэтому у неё на уроке сидеть где-то на первых партах меня не тянуло. Мы с Женькой плюхнулись на галёрке. Он поставил перед собой учебник и, достав свой новый телефон, принялся играть. Синицыну его совсем недавно подарили, и он не выпускал мобильный из рук. Все ему завидовали, включая меня, конечно. Ему тогда только тринадцать было, а телефон жутко дорогой. Ни у кого такого не было. Вообще, алгебру я любил, но так как сегодня её вела не Елена Юрьевна, я совершенно ничего не слушал. Сидя с Женькой на задней парте, я внимательно наблюдал за тем, как он в одной игрухе убивает своих противников один за другим. Тогда мне казалось, что он мастер этой игры. Я даже предлагал ему поехать на турнир и убеждал, что он всех обыграет, если такой, конечно, будет. Наблюдать за его игрой было гораздо интересней, чем за уроком. Мы перешёптывались и подшучивали над глупыми монстрами. Как и ожидалось, после двух замечаний Евгения Дмитриевна не выдержала и рассадила нас. Точнее, поменяла местами с первой партой. Ко мне подсадили хрупкую невысокую блондинку с большими голубыми глазами. Разложив свои вещи чуть ли не по всей парте, она уставилась на меня. — Привет, я Василиса, но все зовут меня просто Васька, — шепотом произнесла она и гордо улыбнулась. Я совершенно не понимал, чем здесь можно гордиться. — Это же мужское имя, — изумился я. Мне не очень хотелось с ней сидеть и тем более говорить. — Ну и что? Мне так больше нравится, — мне показалось, что я даже немного обидел её. — Могла бы хотя бы Асей зваться, но Вася… Это как-то странно, — я пожал плечами. — Как хочу, так и зовусь. А тебя-то как звать? — Саша, — спокойно ответил я. Она начинала немного надоедать. — А между прочим, девочек тоже Саша зовут. Я поджал губы и отвернулся от неё. Какая-то она была глупая. Ну ясное дело — блондинка. Какое-то время мы сидели молча. Я сверлил взглядом Женину спину, а она, как какой-то хомяк, копошилась в своём пенале. Я не помню, зачем бросил косой взгляд в её сторону, видимо уж очень сильно она тогда шуршала. Оказалось, что эта дура красит ногти замазкой и то что лишнее слизывает. — Ты что совсем? На ней же нарисовано — в рот брать нельзя, — я ткнул пальцем на запрещающую картинку на тюбике. — Ну и что? Я же не умерла, — она пожала плечами и слизнула каплю с пальца. — А тебе слабо? — Василиса с легким прищуром поглядела на меня. Я задумался, чуть нахмурившись. Мне очень не хотелось быть слабее какой-то тощей девчушки. Да уж, в седьмом классе я умом особо не блистал. — Не слабо. Давай сюда, — я взял замазку, обмакнул кисточку и намазал себе на язык. Васька чуть ли не падала со стула от смеха, зажав рот руками. Ей было очень весело смотреть, как я морщусь, пытаясь это проглотить и убрать привкус муки со спиртом во рту. — Фее. — Да ладно тебе, клёво же, — и блондинка тоже облизнула кисточку. После этой истории она ещё недели три ходила за мной по пятам; пыталась здороваться, махала рукой и пару раз шла за мной по пути домой, но я её игнорировал. Вскоре ей это надоело, и она оставила меня в покое. А ещё через какое-то время её стали называть Асей. Я лениво потянулся и приоткрыл глаза. Было уже довольно-таки светло. Обычно мне не снятся сны, но это было что-то вроде воспоминания, так что я почти сразу о нём забыл. В дверь легко постучали. Так стучит лишь один человек в нашей квартире. — Ты уже встал? Саша? — мама осторожно приоткрыла дверь. — Д-да, — я сел на кровати, подтянув к себе одеяло. Она мягко улыбнулась и опустилась на край моей кровати. Мы с мамой были не так уж и близки, как можно подумать. Она была очень мягким и добрым человеком не способным на конфликт, видимо у нас это семейное. Нам часто говорили что мы похожи, особенно выражением лица, оно всё время как будто задумчиво-грустное. Сколько я в зеркало не смотрелся, понять в чём моя задумчивость и грусть, я так и не смог. Но мы были похожи не только в этом, у неё тоже были темно-русые, чуть вьющиеся волосы, которые она собирала в тугой пучок, медовые глаза и тёмные брови. Для своего возраста она хорошо выглядела, ну по крайней мере мне так казалось. Она очень любила носить рыжий, и ей это шло. — Мы поехали на работу, — под «мы» она имела ввиду себя и Андрея. — Проследи чтобы брат позавтракал. Вернёмся поздно. — Ладно… — Ты какой-то бледный, ничего не болит? — она бережно потрогала мой лоб и внимательно посмотрела в глаза. — Нет, всё в норме. — Тогда до вечера, — встав, она поправила край одеяла, повесила на стул футболку, что валялась у ножки кровати, и ушла. Данька так и не позавтракал. Не знаю почему, но он не любил есть по утрам. Заставлять его мне было лень, поэтому я просто выкинул его порцию яичницы. Брат буквально смылся из дома вслед за мамой. Я уверен, побежал погонять футбол перед школой. Я и сам когда-то так бегал, но это было давно и почти неправда. Одевшись, я вышел из квартиры и, как всегда, пошёл на первый этаж по лестнице. В одном из пролётов я глянул в окно и обомлел. — Саша, ты мне нравишь… ся, — вслух прочел я. Костя сидел на корточках и выводил на асфальте голубым мелом букву «с». Я решил, что просто дождусь, когда он допишет, уйдёт, тогда выйду. Но не тут-то было. Этот придурок дописал и сел на заборчик возле палисадника, сунув руки в карманы. И что мне теперь делать? Я решил подождать ещё пару минут, но увы. Время шло, а Костя уходит и не собирался. Зато я узнал, что он курит, что у нас одной модели мобильные телефоны, только у меня серый, а у него черный. Я не знаю сколько ещё бы мог так сидеть, если бы первый урок не был бы английский. От одной мысли об опоздании меня передернуло. Возможно, мне стоило бы позвонить Жене, предупредить. Но после вчерашнего мне совершенно не хотелось этого делать. Тут мне в голову пришла гениальная мысль. Если я не могу выйти через дверь, то почему бы не выйти через окно, а точнее балкон. Он как раз выходил на другую сторону двора. Третий этаж вроде не высоко. Я стоял, глядя с балкона вниз, и примерялся. У меня был шанс допрыгнуть до ближайшего дерева, благо балкон у нас не застеклённый и можно спокойно перелезть на ту сторону. Хотя прыгать с третьего этажа это опасно… Я крепче сжал перила, поджав губы. Возможно, я смогу перелезть на нижний этаж, а уже оттуда прыгнуть? Я же вроде ловкий. Чего мне бояться? Когда я стоял по ту сторону перил, я был уверен, что смогу прыгнуть, и дерево невероятно близко. Но стоило мне перелесть, как вся моя храбрость тут же улетучилась. Стоя на краю балкона, я намертво вцепился в прутья. Прыгать расхотелось. Теперь мне казалось, что ветки у дерева слишком слабые и переломятся подо мной, и само растение будто отодвинулось. Вариант возвращения я не рассматривал. Оставалось лезть к соседям снизу. Мне всегда казалось, что мы невысоко живем, но как же я ошибался. Я развернулся лицом к балкону и присел на корточки. Было ужасно страшно, да так, что я не только вниз, я вообще никуда не смотрел. С зажмуренными глазами я стал пытаться опустить одну ногу, чтобы прыгнуть, и вы только представьте, каково было моё разочарование, когда мысом кед я упёрся в стекло. Застеклённый балкон… Залезть обратно оказалось ничуть не легче. Оказавшись на своём балконе, я просто упал на пол и лежал несколько секунд. Встать не было сил, а сердце колотилось как бешеное. Глупая была затея. Отдышавшись, я выпил стакан воды и осторожно выглянул в окно. Костя все ещё ждал меня. И что дальше? Я сел на тумбу для обуви в прихожей. Может, вообще никуда не идти? Я все равно уже опоздал. Я почесал затылок и задумался. Мама ведь всё равно не узнает. А если Андрей вернётся? У него сегодня выходной или завтра? Я посчитал дни загибая пальцы. Оказалось, что сегодня и правда выходной у этого пижона. Не поймите меня неправильно, я его не боялся, я боялся того, что он может наговорить моей маме. Он очень любил все перевирать, я ему одно, он маме в уши льёт совсем другое. Говорить с ним было невозможно. А знаете как он это называл? «Благие цели». Эти «благие цели» всегда выходили мне боком. Вот повезло тем, у кого семья нормальная, полная, у них таких проблем нет. А у меня все шиворот на выворот. Когда отец был жив, такого не было. Ещё каких-то пять лет назад наша семья не знала хлопот. У нас все было как у всех. Я не говорю, что мы были идеальной семьёй, нет, ничего идеального не бывает, но мы явно были очень хорошей семьёй. Я бы даже выдал нам приз за прекрасные семейные отношения. Мой отец был очень весёлым человеком. Он был всегда и везде, от него веяло радостью. Это сложно объяснить, чтобы понять, надо столкнуться с таким человеком. Он никогда не показывал, если ему больно или обидно, он всегда улыбался, даже если находился на грани краха. Он улыбался, даже когда умирал. Я тогда не понимал, да и сейчас не понимаю, чему он тогда радовался. У него все кости были перемолоты из-за этой фуры, а он всё равно улыбался. Я уверен, под этой улыбкой он прятал нестерпимую боль. Мой отец был огнём нашей семьи, когда его не стало, всё круто изменилось. Сначала мама долго находилась в депрессии; она ни с кем не говорила неделями, мало ела, не ходила на работу. Бабушка, её мать, вечно сидела у нас. Я её не любил, потому что она вечно говорила:« Ты посмотри, до чего мать довели!» И вечно с такой претензией, будто это я сделал. Естественно, я ничего не мог ей ответить. Мне и самому было ужасно тоскливо на душе, но я, как отец, старался перебороть это сам, а не показывать свою боль людям. Было тяжело. Даньке мы сказали только через год, когда скрывать стало просто невозможно. Он тоже не сразу понял, что произошло. Потом появился Андрей, к тому моменту мама уже немного пришла в себя, нашла работу, стала больше улыбаться. Появление Андрея сделало её ещё более жизнерадостной. Этот ухажёр старался показать ей все прелести жизни. Но как бы он ни старался, ему никогда не заменить мне отца. Тут в кармане задребезжал мобильный. Женя… Говорить с ним после того, что произошло вчера, совершенно не хотелось. Я долго смотрел на светящийся экран. В конце концов решил, что отвечу, а заодно и предупрежу о своём опоздании. Всё-таки не терял надежды на спасение. — Алло, — буркнул я. — Привет. Ты там в норме? — голос Синицына звучал как-то сдавленно и неуверенно. — Да так, заебал английский, — почему-то мне показалось, что такой опасный прогул подчеркнёт мою крутость. — Ясно, а на алгебру придёшь? Сегодня эта, как её, самостоялка… Я уже и забыл про это совсем. Небось он позвонил только потому, что надеется, что я ему помогу. — Может быть. Пока не уверен, — ответил я как можно более безразличнее. — Да, ты это, приходи. Я поговорить хотел на счёт переезда, а этот разговор не для телефона, — Синицын ещё немного помолчал и положил трубку. Видимо надо пойти. Выбор у меня небольшой. Я ещё раз глянул в окно. Костя все ещё тёрся у подъезда. Накинув на голову капюшон, я сделал глубокий вдох и направился в школу. Глядя вниз, я вышел из подъезда, сунув руки в карманы, и будто ни при чем пошёл в сторону учебного заведения. Оглядываться было боязно, но мне казалось, что беда миновала. — Саша! — знакомый голос резанул по ушам. Только не это. Только не опять. Сердце ушло в пятки, что придало мне ускорения. Я сорвался с места, но убежать далеко я не смог. Выбежав к переходу, я даже не взглянул на цвет сигнала светофора. Лучше уж меня машина задавит, чем поймает этот извращенец. Но как только красный хёндай, заскрипев колёсами, сбил меня с ног, я пожалел о своей невнимательности и безрассудстве. Я упал на живот, а точнее досталось ладоням и коленям. У меня в глазах будто мир перевернулся. — Чёрт… — прохрипел я, перевернувшись на спину и пытаясь сесть. Около меня тут же оказалась девушка лет двадцати трёх. — Боже-Боже-Боже, — она начала суетиться и бегать вокруг меня, — Я тебя не заметила. Ты чего на дорогу выскочил? — она всплеснула руками. — Тебе скорую вызвать? Вот же шустрая особа — тридцать вопросов в секунду. — Сашка, сколько можно убегать? Ещё и этот. Кое-как я сел и осознал где нахожусь. Я посмотрел на неё, она что-то усердно строчила в телефоне, затем на него. Костя настойчиво протягивал мне ладонь. — Я в порядке, мне ничего не нужно, — спокойно пояснил я и встал, оперевшись о капот. На самом деле у меня жутко болело колено. Шипя, я ушёл с дороги, хотя та девушка всё пыталась меня остановить и спрашивала, куда меня отвезти, но я услышал, что Костя обещал меня проводить, и та успокоилась. Я сел на бордюр и вытянул перед собой ногу, разглядывая разодранное колено. — Зачем ты всё время убегаешь? Разве мы не друзья? Или ты от Жени тоже убегаешь? — «Катя» ухмыльнулась. — Ты мне не друг. — Мне кажется, ты ошибаешься, — он сел рядом. — Сильно болит? — Это ты ошибаешься, — я тронул пальцем рану и зашипел. — Не очень, — на самом деле я врал, болело сильно, да ещё как. Я вообще думал, что перелом, но показывать слабость перед этим придурком не желал. — Идти можешь? — он попытался помочь мне подняться, но я лишь хмыкнул и встал сам. Как только я оперся на раненую ногу, боль отдалась во всём теле. Идти так вообще нечто за гранью возможного. Поэтому я снова сел. — Тебе нужно в травмпункт. — Да ты что? — во мне опять проснулась язва. — Я и сам вижу, кэп. Костя хотел было что-то ответить, но лишь нахмурил брови, сунув руки в карманы. Я достал телефон и позвонил маме. — Да, мам, это я. Ничего серьёзного, не переживай, меня просто тут немного машина сбила… Не, просто женщина какая-то ненормальная, — отвечая на вопросы мамы, я разглядывал свои кеды. — Ну, ты не могла бы отвезти меня в травмпункт, у меня что-то с коленом… А? Я не далеко от дома. Д-да, кажется смогу, — я убрал мобильный. — Нужна помощь? — Костя снова протянул мне руку. Поджав губы, я всё-таки принял его помощь. Он не только помог мне встать, да ещё и почти тащил меня до подъезда. Несмотря на то, что отпирался, в результате я просто не смог вырваться. — Какого чёрта ты такой сильный? — злился я, пытаясь выдернуть свою руку и убрать с его плеча. — Я три года занимался спортивной борьбой — самбо, может быть, поэтому? Вот же выпендрежники. Я закатил глаза. — Да? А Катя об этом не рассказывала. — Ну, я много чего тебе не рассказывал. Но не волнуйся, я смогу всё наверстать, — парень улыбнулся. — Не надо ничего навёрстывать. Дальше я сам, — воспользовавшись его замешательством, я выдернул руку и почти на одной ноге допрыгал до подъезда. — Пока, — услышал я, прежде чем за мной захлопнулась входная дверь. И почему он такой настойчивый и… странный? С этим миром явно что-то не так. Нет, наверное, это со мной что-то не то. Я, словно магнит, притягиваю все возможные и невозможные неприятности. Видимо, я кому-то не тому дорогу перешёл, но кому? Я сидел у себя в комнате и смотрел телевизор, пока ждал маму. Там шла какая-то передача про моногамные отношения среди волков. Если они такие умные и не изменяют, если у них и правда такая крепкая любовь, то интересно, бывает ли у них так, что один волк влюбился, а волчица не отвечает ему взаимностью, он что продолжает её любить? Или двигается дальше? В общем, на ближайшие полчаса я конкретно загнался этим вопросом. Но разобраться так и не смог, к сожалению, телевизор на мой вопрос тоже не ответил. — Эй, Сашка, ты здесь? — Андрей снова, не задумываясь, открыл дверь в мою комнату. — Ты опять не постучал, — недовольно произнёс я, выключив телевизор. — Рита сказала, что тебя надо отвезти в травмпункт. Поехали? Ну вот, опять он игнорирует мои слова. Я нахмурился. — С тобой я не поеду, — я показательно отвернулся от него. — Это ещё почему? — пижон сел рядом со мной на кровать. — Сам знаешь почему. — Послушай, Саш, я не понимаю, чем тебе не нравлюсь. Я же так стараюсь… — Вижу я, как ты стараешься. Я тебя сто раз просил стучать! — зло произнёс я. — А ну-ка не шуми. Мама сказала отвезти, значит отвезу, — Андрей пригрозил мне пальцем. Ненавижу, когда он строит из себя взрослого. Ему всего двадцать семь. Он пытается быть ровней моей матери, но у него плохо получается. — Я не могу идти, — заявил я и повалился на бок. — Значит, я сейчас понесу тебя на руках. — Ну и неси, — я был уверен, что это была шуточная угроза, но не тут-то было. Андрей взял меня на руки. — А ну пусти! Я соврал! — я принялся пихать его в плечи, но он лишь тихо рассмеялся. — Нет уж, ты напросился, — он встряхнул меня на руках, и я вцепился в его пиджак, испугавшись, что он меня уронит. — Ты раздражаешь, — я почувствовал, что уже горю от злости. — Ладно, ладно, иди сам, — наконец-то он опустил меня. Кое-как мужчина довёл меня до машины. — А это не тебе ли там признание написали прям перед домом? — с усмешкой спросил Андрей. — Нет, — как отрезал я, но кончики ушей предательски заалели. Оказалось, у меня всего лишь сильный ушиб, и через неделю-две все пройдёт. По дороге домой пижон все допытывался, как я умудрился попасть под колёса, кажется, он не очень верил моей истории про то, что я торопился в школу. Но я ни за что не рассказал бы ему правды. Он бы застебал меня, да ещё бы начал лезть со своими советами. Как представлю, аж тошно. Дома я заперся в своей комнате, включил комп, надел наушники и больше не выходил. Не знаю, что на меня нашло, был уже вечер, я сидел на бортике ванны и чистил зубы. Дерьмовый день. Зато, ещё дней пять никуда не надо выходить. Буду весь день дома сидеть. Эти мысли радовали меня до глубины души. Главное, чтобы никто из знакомых не приперся навестить. Хотя, кто может придти? Женя? Вряд ли, после нашего утреннего разговора он больше не звонил и не писал. Думаю, он ждал, что я приду на алгебру и помогу ему, а я так и не дошёл. Небось пару схлопотал. Возможно этот придурок приперется… Тут я замер, глядя на своё отражение, и задумался. А откуда он знает, где я живу? Если так подумать, он всегда оказывается везде, куда бы я не пошёл. Вот про парк я ещё могу поверить, что это случайность, но мой дом? Я никогда не говорил Кате где живу, вернее не упоминал точный адрес. А ещё сегодня он назвал имя Синицына. Об этом я то же не упоминал, боялся, что Катя, увидев Синицына, перебежит к нему. Лучше бы перебежала… Мне стало как-то не по себе. Вдруг он следит за мной? Я оглядел ванну на предмет камер и прослушки, но вроде ничего не было. Другого объяснения я придумать не мог. Надо ещё и свою комнату проверить. Кажется, в мою «крепость» проник шпион.