Hide and seek

Дети выбегают на улицу, смеясь и что-то выкрикивая родителям, которые стояли неподалеку и наблюдали за смеющимися мальчиком и девочкой. На вид им было по лет девять, но девочка старше мальчишки на год. Оба выглядели веселыми и радостными. Наконец-то сменилась погода и вышло солнышко. Детей отпустили на улицу: теперь они смогут насладиться природой и своими играми. Это, наверное, те немногие дети, которые не имеют зависимости от телефона и компьютера. Для них настоящие аркады — это прогулка с друзьями, а не посиделки за приставкой часами. Они всегда радовались и улыбались родителям, по-моему, еще не было дня, когда они были хмурыми и без настроения. Девочка, хоть и старше мальчика, была одного с ним роста. Черные волосы, всегда собранные в хвост, в этот раз покоились за спиной и разлетались в разные стороны, когда она бежала и подпрыгивала к веткам. Джинсовые шорты и чуть большая на ней розовая майка. На ногах вьетнамки. У мальчика были синие шорты до колен и того же цвета футболка. Родители, отведя взгляд от детей, прошли в беседку во дворе. Родители девочки то и дело говорили насчет будущего детей. Что им нужно больше времени уделять учебе и дополнительным занятиям. Мама и папа мальчика со всем этим соглашались, но все равно успевали говорить, как счастливы дети. Наверное, они безмерно рады, что их дети не как все остальные торчат днями в Интернете и не выходят на улицу. Это действительно чудо-дети. Разливая горячий чай по кружкам, мать девочки рассказывала об ее отношении к политике и прочему. Это не очень интересная тема по мнению детей, поэтому они большее время проводят сами по себе. — Я иду искать! Смотри, Эйдан, я найду тебя! — девочка покружилась на месте и побежала за дом, ведь она слышала, что шаги мальчика удалялись именно там. Может, Эйдан за деревом? Девочка проверила каждое дерево в саду, в котором она очутилась. Она осмотрела следующий угол дома и, почесав затылок, двинулась к порогу черного выхода. Приоткрыв дверь, девочка позвала мальчика по имени. Только ее эхо. Пожав плечами, она вылезла из дома и пошла дальше. К дому подъехала большая черная машина, из которой не спеша начали выходить люди: парень и девушка лет двадцати. Они взяли свои вещи и подошли к беседке, где их уже встретили. Поприветствовав друг друга, родители детей, а точнее, именно девочки, предложили провести гостей в их комнаты и помочь донести их вещи. Девушка сразу спросила насчет детей и родители сказали, что они играют за домом. Кивнув им, она вместе с парнем проследовали в дом. — Как они? — спрашивает девушка, когда она и мать девочки остались наедине в комнате. Открывая шторы, мама девочки мельком глянула в окно и чуть улыбнулась. — Всегда вместе, всегда во что-то играют, как сейчас. Кажется, это прятки. — она приоткрыла шторку, чтобы и гостья смогла заглянуть в окно. Действительно, маленькая девочка заглядывала за деревья и небольшие пристройки к дому, ища мальчика. — Эвелин напрочь отказывается посещать летнюю школу, как бы я ее не уговаривала. Я даже предложила ей заниматься лишь четыре дня на неделю, но она всегда отказывается и замыкается в комнате. Я больше не начинала эту тему, — тяжело вздыхает женщина, садясь на кровать. Девушка последовала ее примеру. — Дети всегда такие. Вот кто захочет учиться летом? — она чуть улыбается. — Хочешь, я как-нибудь поговорю с ней об этом? — Да, Грэйс, это было бы неплохо. А Джастин пусть поговорит с Эйданом, вдруг и того вразумить получится. — она смотрит на дверь, а потом снова на Грэйс. — Мне кажется, что его родителям все равно на сына. Она произнесла это шепотом. Грэйс тоже замечала, что родители Эйдана много ему позволяют. Но это не плохо сказывается на его учебе. Он также хорошо учится и даже иногда успевает в тайне от родителей подтягивать Эвелин со знаниями, когда она много времени теряет впустую, не делая уроки. — Не думаю, — произносит Грэйс. — Я пойду к детям, скажешь об этом Джастину, хорошо? Мальчик, вжавшись в стену, чуть наклонил голову, смотря в дверную щель. Его подруга второй раз обходила эту постройку, но зайти внутрь не решалась. Она бросила взгляд на дверь еще раз и повернулась в сторону на шум. Эйдан про себя посмеялся и, дождавшись когда Эвелин скроется за углом дома, вышел из укрытия. Ему нужно перепрятаться. Эйдан решил нарушить правила и выйти за территорию дома и двора. Постоянно оборачиваясь, он осмотрелся. Прятаться негде, если не в траве. Он быстро побежал по узкой тропинке прямо в густую траву, которая доходила ему до поясницы. Он сел в траве и начал всматриваться во двор. — Эйдан! Эйдан! — крик девочки был слышен повсюду. Она и смеялась, и кричала, и при всем при этом успевала звать того по имени. Она обошла большую черную машину и смотрела прямо в густую траву. Может быть, она бы и заметила Эйдана, если бы не Грэйс, подошедшая к девочке. — Помочь? — положив руку на плечо девочке, спросила она. Эвелин обернулась и обняла свою подругу. Хоть у них и огромная разница в возрасте, это не мешает им дружить. Обе всегда находят общие темы. Грэйс всегда поддерживает Эвелин, помогает ей. Один только минус. Они живут далеко друг от друга. И Грэйс не так часто приезжает, а когда делает это, то их просто не оторвать друг от друга. — Не задуши, — прохрипела Грэйс и Эвелин ее отпустила, указывая на траву. — Он там? — Грэйс улыбается. — Давай напугаем его. Мальчик всматривался в образы около черной машины и ожидал их дальнейших действий. Он не был уверен в том, что Эвелин его увидела, но выходить из укрытия еще не хотел. Он осмотрелся по сторонам и начал рассматривать свою обувь. Он тоже не в плохих отношениях с Грэйс, она даже ему чем-то нравилась, но он был не так близок с ней, как Эвелин. Он больше времени проводил с Джастином, когда девочки гуляли или замыкались в комнате, чтобы посплетничать. Эйдан поднимает голову, но никого около машины не замечает. Немного настораживает. Он обернулся и снова посмотрел вперед. Усевшись удобнее в траве, он начал срывать некоторые из травинок и завязывать их в узелки, время от времени посматривая по сторонам. Когда же Эвелин его найдет? У Эйдана уже затекли ноги от такого неудобного сидения. Сделав еще один узелок, он чуть расслабил ноги и сел на траву. Где-то вдалеке были слышны голоса родителей, обсуждающие погоду или что-то еще. А над двором были клубы дыма от недавно распаленного мангала. Сбоку стрекотал кузнечик и мальчик то и дело проводил рукой по траве, чтобы прекратить шум. Почему же его не ищут? — Эйдан! — сзади на него налетела Эвелин. Мальчик громко крикнул, заставляя Эвелин смеяться. Она заваливается на траву и машет кому-то. Из травы выходит Грэйс, тоже смеясь. Эвелин завалила Эйдана и перекатилась на бок, все еще смеясь. — Вы совсем уже того? — пытаясь отдышаться, спросил мальчик, держась за сердце. Эвелин выталкивает Эйдана из густой травы. Позади них идет Грэйс, осматриваясь. Дети вернулись во двор, при этом были слышны ругательства Эйдана и смех Эвелин. В последний раз, когда Грэйс была здесь, все было иначе. Родители Эвелин постарались сделать ворота дома еще выше и красивее. Подъездная дорожка украшена невысокими клумбами цветов, которые уже распустились. Около длинного забора в ряд выстроились молодые туи. Сама дорога, на которой находились все загородные дома, была как никогда ровной. Соседний дом был в двадцати метрах от этого, чтобы никто никому не мешал. Они почти похожи, но хозяева, видимо, стараются сделать их как можно разными. Изменился не только дом, а и его жители. Дети выросли, стали самостоятельными. Кажется, еще в прошлом году они оба сидели на полу в детской, разукрашивая рисунки. А сейчас их и не усадить. Говорят, что сегодняшнее поколение имеет зависимость от телефона, социальных сетей и прочего. Я не удивлюсь, если спрошу у детей про Twitter, а они мне не ответят. Зато они ответят, как правильно играть в прятки и где лучше прятаться и как перепрятываться. Родители детей почти не изменились. Родители Эвелин, Сара и Джеймс Паркер, остались такими же строгими и серьезными ко всему, что касается их дочери. А родители Эйдана, Талия и Ник, наоборот. Они позволяют своему сыну все. Отпускают его гулять, разрешают связываться с подростками старше его самого и не ругают за плохие отметки в школе. Это иногда выводит Сару. Для нее нет слов «плохие отметки» или «компания старше». Из-за этого их дочь редко гуляет с ровесниками, родители контролируют ее успеваемость в школе, стараются держать все под контролем. Они хотят, чтобы она выросла и стала великой личностью, которая изменит все. Но того, что хочет сама Эвелин, никто не спрашивает. Она всю жизнь хотела стать художником. Она заказывала через Интернет разные наборы карандашей, красок. Для своих десяти лет она рисует прекрасно и не скрывает этого. Жаль только, что ее родители против. Мама считает, что только рисуют картины лишь те, кому не хватает денег. А у них денег предостаточно. — Грэйс, милая, помоги накрыть стол. Скатерть лежит на кухне. Я там все приготовила. Потихоньку начинайте все расставлять, — сказала миссис Паркер, вытирая столик в беседке. Я кивнула головой и пошла по тропинке к дому. Их двор был огромным. Аккуратно подстриженная трава, тропинки из камня, бассейн, большая беседка. Просто невероятно огромное место для отдыха. Для детей это рай. Эвелин и Эйдану всегда не было дела до денег. Эвелин часто говорила, что можно прожить и счастливую жизнь в обычном многоэтажном доме, с обычными людьми по соседству. Грэйс посмотрела в сторону, где около мангала стояло трое мужчин. Они что-то весело обсуждали и иногда помешивали угли. Грэйс заметила, что они сделали ремонт крыльца. Оно стало намного больше. Около крыльца стоят столики и круглые клумбы, окруженные мелкими камнями. На клумбах растут те же туи. Грэйс уже не была удивлена, видя все это. Все дорогое, роскошное. Она уже представляла, какой дом внутри. — Откуда ты знаешь? — спросил Эйдан у Эвелин. Мальчик и девочка сидели в гостиной на одном из белых диванов с черными подушками. Перед ними была огромная плазма, прямо в стеклянном шкафу с разными полочками. Но дети даже не прикоснулись к пультам, лежавшим на стеклянном столике. — Когда мы ехали сюда в начале лета, я заметила это здание. Старое, обшарпанное, как в фильмах ужасов, — девочка подмигнула мальчику. Тот передернулся. Прижав к себе подушку, он с неодобрением посмотрел на подругу. — Ты хочешь туда пойти? — сглотнув, спросил он. Девочка приложила палец к губам и посмотрела на вход в гостиную. Так как между комнатами на первом этаже не было дверей, а были лишь арки, она прекрасно слышала шаги. В гостиную заглянула Грэйс. Эвелин улыбнулась ей, Эйдан тоже. — Ты еще дуешься на то, что мы тебя напугали? — спросила она Эйдана. Он вздохнул и сложил руки на груди. Грэйс засмеялась и пошла дальше. Эвелин дождалась, пока та заберет то, что ей нужно, и выйдет на улицу. Девочка знала этот дом очень хорошо, хоть и приезжала сюда только летом. Она прекрасно понимала, что с кухни будет слышно все, что происходит в гостиной. Но на втором этаже все иначе. — Пошли ко мне в комнату. Дети поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Комната Эвелин была розовой, со всеми оттенками этого цвета. Кое-где был салатовый или красный. Кровать девочки, встроенная в шкаф со столиком. Мягкий коврик около нее. Около окна, с боку, стол и стул. Множество полочек и пуфик, на котором лежит мягкая игрушка. Форма комнаты была буквой «Г». Большое окно, от пола до потолка, завешанное бледной шторой, сразу бросалось в глаза. Дети уселись поудобнее и продолжили свой разговор. — Мы просто там прогуляемся. Это же какой адреналин, — с запинкой произнесла девочка, взяв в руки плюшевую игрушку. Мальчик скривил губы и покачал головой. Ему это сразу не понравилось. В городе они часто на каникулах куда-то вылазили. Девочка тянула его то на заброшенный многоэтажный дом, то на крышу, то на фабрику. Он привык к этому, но все равно ему не нравилось. — Давай не будем, — произнес он. Эвелен закатила глаза и откинула голову назад. — Боишься? — А может и боюсь. Дети самые последние пришли к столу. Родители Эвелин усадили ее рядом с собой, а Эйдан сел рядом со своими. Они кратко переглянулись и принялись за еду. Эвелин включила ярый интерес к диалогам взрослых, то и дело вставляя свои комментарии. Грэйс ухмыльнулась, заметив недовольный взгляд мамы Эвелин. Бегло перекусив, Эвелин встала изо стола. Эйдан хотел последовать за ней, но она остановила его. Он проводил ее взглядом до самых ворот. Она, не оборачиваясь, подошла к воротам и вышла на улицу. Куда именно она пошла, знает лишь она сама. Эйдан вздохнул и продолжил ковырять вилкой в тарелке. — Грэйс, как твоя работа? — спросил отец Эйдана. Девушка вытерла рот салфеткой и засунула ее обратно под тарелку. Джастин сделал то же самое. — Пока все стабильно. Недавно закрыли дело про убийство дочери Мэра, — мать Эвелин прикрыла рот рукой. Такая новость видимо ее удивила. — Убийцу нашли спустя два дня. Думаю, стало понятно, что Грэйс работает в участке. А Джастин работает в юридической конторе. Так они и познакомились. — Я не слышала об этом, — тихо произнесла мама Эвелин. Джастин поспешно кивнул. — Мэр не разглашал это, — произнес он. После этого взрослые начали активно обсуждать то, что происходит у них в городе и в штате. Политика и экономика вообще не интересовала Эйдана, поэтому он аккуратно встал изо стола и ушел. На него никто не обратил внимания. Ему хватало разговоров о политике. Каждый день слушает их по телевизору. Вполне хватает для девятилетнего ребенка. Пройдясь по красиво выложенным камням около клумб, он сел за один из столиков у крыльца. Эвелин еще не пришла. Ему показалось, что она пошла в тот самый дом. Но идти искать ее он не хотел. Она сама вернется рано или поздно. Эйдан чуть-чуть посидел на крыльце, а потом пошел в сад, чтобы хоть чем-то себя занять. В небольшом саду около ворот было очень большое количество цветов. Большие и маленькие, пахучие и не пахучие, белые и красные. Названия их он не знал, но знал, что его мама и мама Эвелин ухаживают за ними. Он и сам несколько раз поливал некоторые из клумб. Аккуратно подстриженные кустики были по краям забора, а вот за ними ухаживает папа Эви. Эви. Сокращение от Эвелин. Единственный, кто так ее называет — это сам Эйдан. И то очень редко. В кармане его шорт завибрировал телефон, а потом послышалась тихая музыка. Он удивленно посмотрел на свой карман и достал телефон. Он настолько редко им пользуется, что удивление было немалым. Родители заставляют брать телефоны с собой, чтобы они могли в любой момент позвонить и позвать их домой. Вот поэтому, когда Эви ушла, никто не сказал и слова. На экране высветилось имя «Эвелин», а потом экран потух. Включив его вновь, Эйдан прочел сообщение. «Выходи. Я в начале улицы.» — Грэйс, ваша комната готова, — сказала Сара, мама Эвелин. Уже был вечер. Прибравшись в беседке, они пошли в дом. Грэйс помогла Саре прибраться на кухне, пока та мыла посуду. — Спасибо большое, — она искренне улыбнулась женщине и они вместе пошли в гостиную. Джастин рассматривал большой плазменный телевизор и иногда что-то спрашивал у Джеймса — отца Эвелин. А родители Эйдана спокойно сидели на диване, иногда перекидываясь парочкой слов. Грэйс давно не была здесь. Кажется, что вечность. Хотя гостиная совсем не изменилась. Та же мебель, те же стены. Да и люди, находящиеся в этой комнате, такие же. — Где дети? — спросила Сара. Грэйс вспомнила про Эвелин и Эйдана. Эйдана она в последний раз видела в саду. Он сидел на лавочке, скручивая листья с дерева в трубочку. А Эвелин она не видела уже давно. — Наверное, гуляют еще, — произнес Джеймс, посмотрев на наручные часы. — Еще не поздно. Они возвращаются в основном ближе к девяти. Когда они приезжают в загородный дом, то не сильно волнуются за детей. Криминального здесь никогда ничего не происходит. Люди добрые, соседи не злые. И каждый друг друга знает. Поэтому родители дают полную свободу действий своим детям. — Я пойду лягу, голова что-то болит, — к Грэйс подошел Джастин. Он чуть-чуть выше девушки. Она кратко улыбнулась и кивнула головой. — Если не пройдет, то возьми у меня в сумке таблетку. Грэйс осматривала комнаты в доме, пока родители обсуждали учебу их детей. Кроме Сары. Она, как обычно, что-то делала на кухне. Она расставила всю посуду, разложила столовые приборы в ящичке и вытерла плиту от жира и налета. Посмотрев на часы, она тяжело вздохнула. Конечно же, она переживает за детей. Они не в первый раз задерживались. И какой бы злой и строгой она не была бы для своей дочери, она всегда волнуется за нее. Сара старается давать свободу воли дочери, старается быть более добрее. Но с дочерью у них нет близкой связи. Когда стрелки часов уже показывали начало десятого, она решила позвонить. У Эвелин был выключен телефон. У Эйдана тоже. Страх и паника захлестнули Сару и та пошла к мужу. Мама Эйдана тоже звонила ему. Ничего. — Эвелин! Эйдан! — Грэйс и Сара уже минут пятнадцать шли вдоль улицы, зовя детей по имени. Грэйс держала в руке фонарик на всякий случай. Они прошли уже два раза улицу и никого не видели. Грэйс тоже очень сильно переживала, а Сара то и дело звонила им, надеясь что они включат телефоны. — Их нигде нет, — сказал Джеймс, когда они встретились около дома. Он и родители Эйдана осматривали другую сторону улицы. Джеймс сильно нервничал, он несколько раз повторял, что не стоило их отпускать. Родители Эйдана с ним соглашались. Но все это не помогало им в поисках детей. — Идите домой, а я еще раз пройдусь вдоль улицы. Может, они завернули за угол, — сказала Грэйс, включая телефон, чтобы посмотреть время. Она снова посмотрела на встревоженных родителей. — Когда проснется Джастин, скажите ему, чтобы он позвонил мне. Пускай тоже подключается, а вы будьте дома, если они вернутся. И звоните, если что. Я найду их, от меня еще никто не сбегал. Шутка была неудачной. Никто даже не улыбнулся, с хмурыми и задумчивыми лицами они направились в дом. Грэйс представляла, какая буря эмоций сейчас у них внутри. Насколько сильно они переживают за своих детей. Становилось прохладнее, несмотря на то, что сейчас лето. Освещая фонариком каждую сторону, Грэйс не спеша шла вдоль улицы. Иногда ей казалось, что она видела какие-то силуэты в том или ином дворе, но ей всего лишь казалось. Останавливаясь и присматриваясь к тому или иному дереву, ветке, кусту, она тратила свое время. Позвав детей по имени несколько раз она обернулась вокруг себя. Никто не ответил, никто не подбежал к ней. Грэйс дошла уже до конца улицы. Осматривая поворот на другую улицу, она повернула фонарик в сторону заброшенного, старого дома. В темноте он выглядел еще мрачнее, чем является днем. Окна на первом этаже покрывал плющ или какая-то другая вьющаяся трава. Луч фонарика поднялся ко второму этажу. Рука дернулась. В окне кто-то есть. Грэйс сделала шаг вперед и прищурилась. Свет фонарика не очень хорошо освещал дом, который далеко. Но когда она подошла, этот силуэт не исчез. Как будто ребенок стоит около окна и смотрит вдаль, не замечая луч фонаря. Но вдруг его голова поворачивается в сторону Грэйс, заставляя ее резко вздрогнуть. И силуэт вмиг исчезает, оборачиваясь и убегая. Оставляя за собой пустоту. Может, это Эйдан? Грэйс еще раз осветила улицу и двинулась к дому. Она никогда ничего не боялась, но и сейчас не могла скрыть это непонятное чувство, которое овладело ею. Именно в этот момент стало еще холоднее, будто она подошла не к дому, а к большому старому вентилятору с большими лопастями. В ноги впивались колючки и сухая трава. Было неприятно, но она все равно шла. Остановившись около входа, она осветила двор. Естественно, здесь ничего не было. Чуть дальше от нее трава была такой высоты, что могла достать ей до локтей. Вход в дом составляло большое отверстие с поломанными углами и трещинами в камне. Ни дверей, ничего. Луч фонаря освещал лишь дряхлые доски, покрывавшие пол. Несмотря на страх, Грэйс ступила на одну из досок. Послышался скрип, оповещающий о том, что пол очень старый и не надежный. Осветив фонариком помещение, она прошла еще дальше. — Эвелин! — набрав побольше воздуха, прокричала Грэйс. В нос попал неприятных запах старости и пыли. Но ничего не слышно. Никто не ответил в ответ. Тишина, только доски тихо поскрипывают от веса девушки. Освещая фонариком дорогу, она прошла в другую комнату. В комнатах ничего не было, кроме пыли и многолетней грязи. Некоторые стены просто-напросто отсутствовали, вместо них сияла дыра с обрубленными краями. Пыль снова попала в нос, вызывая неприятные ощущения. Девушка остановилась около лестницы. Лестница была не такой уж большой, но пробелы, сияющие в ней, не вызывали надежности. Пройдясь фонариком по лестнице, она зафиксировала его наверху. Перед глазами появилась тень. Грэйс смотрела на нее, а тень на нее. Небольшой силуэт человека, полностью темного. Ни лица, ни тела не видно. Грэйс подняла фонарик повыше, чтобы попытаться осветить это. Но сразу же с громким шумом тень побежала в сторону. Мурашки прошлись по телу Грэйс. Кто это был? Решив, что опираться о перила не стоит, Грэйс прошла к другому краю лестницы. Выбрав самые целые участки, она медленно ставила на них ноги. Лишь бы дети были наверху. Может, они напуганы? Поэтому не отвечали на ее крик. Лестница после каждого шага казалась еще не надежнее, чем была раньше. Доски скрипели и подпрыгивали, если Грэйс наступала на край обломленного куска дерева. Самые верхние ступеньки вообще отсутствовали, пришлось делать большой шаг, чтобы оказаться наверху. Девушка быстро осветила правую и левую часть коридора, проверяя, есть ли кто. Никого. Напротив нее была деревянная дверь, наверное, одна из немногих уцелевших в этом доме. Осветив ее фонарем, Грэйс заметила, что дверь несколько раз перекрашивали. Вместо белой облупившейся краски в некоторых местах виднелись желтые пробелы. Аккуратно притронувшись к ручке, она покрутила ее в одну, а затем в другую сторону. Даже не подозревая того, что дверь могла быть замкнутой, Грэйс сумела ее отомкнуть. Послышался характерный щелчок. Девушка переложила фонарь в левую руку и, еще раз осветив коридор, дернула ручку двери на себя. — Эвелин, Эйдан, — тихим голосом, будто ее мог услышать кто-то посторонний, позвала она детей. Закрыв на секунду глаза, она снова их открыла, приподняв фонарь над головой, она начала рассматривать комнату, в которой очутилась. Прямо с порога она заметила, что в центре комнаты стоит большое кресло-качалка. Прутья в некоторых местах почернели и обломились. Больше в комнате ничего важного не было. Не было другой мебели, как в другом обычном доме, напичканном всем. В дальнем углу на полу стоял старый запылившийся портативный граммофон. Отправив луч фонаря в то место, Грэйс сделала шаг вперед и остановилась. Дальше идти не хотелось. В этой комнате, наверное, из-за того, что она была закрыта, воняло еще больше. Запах был ужасным. Воняло крысами и сыростью. Грэйс посветила себе под ноги, замечая, что она стоит на кривом полу. Неудивительно, и тут были побитые доски. Она тяжело вздохнула. Тихий смешок позади нее напугал и привлек ее внимание. Крепко сжав в руке фонарик, она обернулась. Осветив лестницу, она не увидела ничего подозрительного, но она точно слышала смех. И от осознания того, что она не знает, чей он, ей становилось не по себе. С глубоким вдохом она вышла из комнаты и осветила коридор. Ни с одной, ни с другой стороны не было никого. Но даже после этого ей не стало легче. Нужно осмотреть другие помещение на втором этаже. Возможно, дети в одной из этих комнат. Нужно осмотреть каждую комнату. Стало еще больше не комфортнее. Развернувшись обратно к комнате, она снова осветила фонариком ее. — Что за черт? — прошептала она, замечая изменения в комнате. Рука крепко сжала фонарик, дыхание участилось. Кресло, которое было сердцем комнаты, теперь стояло к ней спиной. Грэйс точно помнила, что в первый раз кресло было лицом к ней. Но самое странное то, что оно качалось. Качалось так, будто в нем кто-то сидит. Но не было ни порывов ветра, ни сквозняка, которые могли мы его развернуть и раскачать. Не сводя глаз, Грэйс прерывисто вздохнула. Нужно убираться отсюда. Но тут послышался тихий скрежет в углу комнаты, где стоит граммофон. Противный звук металлической иглы постепенно начал сменяться громкими звуками. Звуки хриплые и искаженные, но звучит мелодия довольно громко. Что навевает еще больше ужаса. Кто его завел? Не было времени это обдумывать. Краем глаза Грэйс заметила, что кресло теперь не просто качается. Оно качается в такт мелодии и начинает очень медленно разворачиваться. Как? По руке, в которой она держит фонарик, прошелся холодок. В такт неизвестной ей мелодии старое, заплесневелое кресло с характерным скрипом разворачивалось в ее сторону. Снова послышался тихий смех. Из-за музыки и скрипа было сложно определить, откуда он шел. Страх сковал все тело, а взгляд никак не мог оторваться от кресла, которое под музыку и смех скоро повернется в ее сторону. Высвободившееся из оков страха чувство самосохранения заставило ее закрыть это чертову дверь. Громкий хлопок двери прекратил все, возвращая ее в гробовую тишину. Звуки из комнаты прекратились так резко, будто их совсем и не было. Учащенное сердцебиение отдавало шумом в ушах. Оступившись, она чуть не упала назад, на сломанные ступеньки. Страх снова окутал девушку, от прежнего бесстрашия не осталось и следа. Что бы то ни было, то, что было в той комнате, сильно ее напугало. Хотелось в тот же миг убежать, спрятаться далеко-далеко от глаз посторонних. Казалось, что она просто начинает сходить с ума, находясь в этом доме. Побитые стены, развалившаяся лестница, странные звуки, старая мебель. Все это вызывало только страх. От прежнего бесстрашия ничего не осталось. Дыхание до сих пор сбившиеся, а на глаза подступали слезы. Вся эта ситуация заставляла Грэйс сжаться. Но мысль, что где-то в этом хаосе сидят дети, одинокие и заплаканные, заставляла его успокаиваться и продолжать поиски. Окинув проклятую дверь последним взглядом, Грэйс повернулась направо. Коридор был довольно широким, хоть и усыпан досками и грязью. Дверей было очень мало и все они находились к концу коридора. Подойдя к одной, Грэйс осветила её и коридор еще раз. Сверху на двери были выцарапаны имена. Элисон, Гарет, Фиона. Последнее имя было перечеркнуто несколько раз, будто кто-то пожалел, что вписал его сюда. Мурашки снова прошлись по спине Грэйс. — Все хорошо, — сказала она сама себе, прикладывая ладонь к двери и толкая ее, так как ручка отсутствовала. На Грэйс обрушился поток свежего воздуха. Прямо напротив нее было большое открытое окно через которое дул ветер и колыхал тоненькие шторки. Комната не выглядела сильно разрушенной. Три кровати выстроенные по порядку у окна. На каждой кровати много разных тряпок, которые скорее всего раньше являлись или одеялами и какой-то одеждой, но уже давно отсырели и потеряли свой вид. Осветив фонариком стены, Грэйс снова окинуло холодом. Обои были порваны и в местах, где их не хватало были выцарапаны слова. Грэйс подошла ближе, чувствуя под собой скрипучий пол. Мы любим дождь, Жизнь, Мы бессмертны и многое в таком духе красовалось на стене вперемешку с тремя именами, одно из которых зачеркнуто. Грэйс еще раз осмотрела комнату и собрав весь ужас, поспешила к выходу. Закрывая дверь, она услышала смешок. Дыхание сбилось. Но она уже закрыла дверь и больше ее не откроет. Тайны этого дома пугали с каждым шагом. Что это за место? В чьей комнате она только что была? Что это за смех? Кажется, что галлюцинации берут вверх и все это не реально. Грэйс уже не верит каждому своему шагу, пугаясь каждой вещице и не доверяя каждому своему предчувствию. Она решает не заходить в дверь на против, а просто прислушаться к ней и тихо позвать детей. — Эйдан, — тихо произносит она в дверь, как будто пришла в гости и спрашивает там ли он. Грэйс окидывает взглядом дверь. — Эвелин, вы там? Не дождавшись ответа, она резко пошла в противоположную часть коридора. Хотелось как можно быстрее уйти отсюда. Дойдя до конца коридора, к двери, Грэйс осветила ее. Позади послышался шум. Обернувшись, в надежде, что из ниоткуда появились дети, она застыла. Та самая темная тень стояла около комнаты с креслом и раскачивалась из стороны в сторону. Тень приобрела силуэт ребенка лет семи. Кто это? — Ты кто? — не ожидая от самой себя, громко произнесла Грэйс. Ребенок прекратил шататься и резко поднял голову, встречаясь глазами с Грэйс. Бледное лицо, на котором как два шара блестели белые глаза. Жуткий страх подкатил к горлу, собираясь выйти наружу. Ребенок расплылся в недоброй улыбке и начал смеяться нечеловеческим смехом Грэйс в панике начала дергать ручку двери, боясь что это пойдет на нее. Но ребенок стоял на месте, пока Грэйс залетала в комнату. Не было времени даже ее рассмотреть, Грэйс пыталась справиться с дыханием. Даже не хотелось обдумывать что это было. Ей просто хотелось сбежать отсюда как можно дальше. Но и одновременно она не могла это сделать из-за страха. Ее отвлекло дыхание позади. С тихим криком, она повернулась и подняла фонарик на уровень головы. Напротив никого не было, но дыхание она слышала. И более того, она его чувствовала. Это вызывало еще больше страха. Кто знает, что сейчас происходит? Грэйс чувствовала, как слезы одна за другой скатываются по ее щекам. Тихая музыка начала слышаться откуда-то. Казалось, что она звучит отовсюду. Тихая, не навязчивая, что Грэйс не сразу обратила на нее внимание. Но когда осознание того, что где-то играет музыка пришло ей в голову, ей хотелось просто провалиться под землю. Музыка усиливалась, сменяясь громкими диссонансами. Со сбитым дыханием она, не оборачиваясь, начала дергать ручку двери, но та не поддавалась. Страх захватил ее полностью. Грэйс бешено колотила в дверь. Музыка усиливалась с каждым ее ударом. Она повернулась лицом к комнате и закрыла глаза, плача и не контролируя себя вообще. — Поиграй с нами, — прямо перед ее лицом послышался детский голос. Грэйс вскрикнула и открыла глаза. Никого нет и музыка прекратилась. Она упала на дряхлый пол, подняв столб пыли, и заплакала. Ей было очень страшно. Она понимала, что все это не реально и ей просто нужно уйти. Но она не могла уйти. Сжав фонарик в руке она осветила комнату, которая тоже была спальней. Но она не хотела изучать надписи на стенах или странные вещи в углу, она ели как поднялась и снова дернула дверь, которая в этот раз уже поддалась. Осветив коридор, она никого не заметила. Медленно, тщательно освещая все под ногами, она двинулась к лестнице. Оступившись раз или два, она остановилась около комнаты с креслом. Комната была открыта. Через невероятный страх Грэйс медленно поднимает голову и смотрит в сторону. Прямо перед ней стоит кресло, медленно покачиваясь, а в нем сидит ребенок. За креслом стоит еще две тени, одна из которых чуть дальше другой. Мурашки пробежались по всему телу. Ребенок в кресле изогнул губы в улыбке и продолжил качаться, будто ничего не происходит. Это привело Грэйс в ужас. Эти дети очень темные и весь их вид пугает. Грэйс, забывая об осторожности, резко разворачивается и бежит по ступенькам, слетая вниз. Ноги проваливаются в пустые места, доски под ногами ломаются. Она несколько раз хваталась за стену, что подняться. Выскочив на улицу, она упала на колени. Фонарик отлетел в сторону и его луч освещал ей лицо. Она подползла к нему и взяла в руку, пытаясь успокоится. Страх и ужас еще не отпустили. Поднявшись на ноги, она шла сквозь траву совершенно не замечая всего вокруг. Кажется, уже начинало светать, то ли это блики от фонарика, засветившего лицо. Она уже ничего не чувствовала, ступая по твердой земле. Выйдя на ровную дорогу, по которой еще сегодня днем ехала на машине, она успокоилась, понимая, что все осталось позади. И, возможно, все это было не правда. Она обернулась. В окне второго этаже она увидела три расплывшихся силуэта, которые махали ей рукой. Ужас снова подкатил к горлу и она сразу же отвернулась, ускоряя шаг в сторону дома. Слезы, грязь, пыль. Она не чувствовала всего, когда пришла во двор. Она медленно подошла к крыльцу, понимая, что все хорошо, что она в безопасности. Детей они найдут утром, позвонят в полицию. Все будет хорошо. Она переступила порог и увидела включенный свет в гостиной. Значит, еще никто не ложился. Или все ждут ее с хорошими новостями. Она ступила на порог гостиной и зависла на месте. На диване сидели родители. Но не только они. С ними сидели их дети, Эйдан и Эвелин, целые и здоровые, будто ничего не произошло. — Ох, Грэйс! Ты вернулась! Что с тобой? — обеспокоено спросила Сара. Грэйс пустым взглядом смотрела на детей, которые с интересом осматривали ее. — Они пришли сразу после твоего ухода, — произнес отец Эйдана. Грэйс посмотрела на них. Эйдан отвернулся и смотрел в стену. Эвелин осмотрела Грэйс, ее внешний вид, таким взглядом, будто понимала какие приключения та пережила. Она подняла взгляд с ног девушки на ее лицо и странно улыбнулась, совершенно не своей улыбкой. Грэйс почувствовала холодок на спине, когда Эвелин засмеялась и подмигнула ей.