Ты – черное облако в моей жизни.
Проблема лишь в том, что верность самурайскому долгу для Хибари Кёи – пустой звук. Самый аморальный хранитель Вонголы. Член семьи, не желающий присутствовать ни на одной совместной фотографии с кем-либо. Хранитель с особенностью обращать любые предметы в то, что можно использовать в качестве нелегального оружия. Он сам по себе – средство убийства, живая разновидность машины для искалечивания жертв. Японский призрак в итальянском костюме, посещающий особняк Каваллоне по нечетным дням раз в три месяца. Дино с недовольством потирает скулу, куда пришелся удар тонфой, и набирает электронный текст на приличного размера дисплее смартфона, изредка косится на раздраженного как обычно Хибари. – Кёя, а ты точно чистокровный японец? Японцы ведь должны быть вежливыми. И очень уравновешенными. – А ты точно итальянец? Я слышал, что самые назойливые – мексикашки, – Хибари редко переходит на личности подобным способом, следовательно, раздражен больше обычного. Дино рефлекторно пожимает плечами, имея самый что ни на есть отстраненный вид, и идет к столу, по-прежнему пялясь в свой экран. Его кофе давно остыл, дожидаясь внимания на краю стола, среди кипы бумаг и бланков. Дино не до этого и не до кёиного раздражения – он на связи с непосредственным решением его проблемы, прямым исполнителем для устранения нынешних врагов семьи, благослови его господь. Дино не знает, сколько пуль было отлито для этой войны. Сколько их придется использовать и было использовано уже. Сколько раз выстрелили в маленькую Франческу Коста**, чтобы в открытую развязать давний конфликт, и сколько раз чей-то палец нажмет на спусковой, целясь в очередного ребенка, делая из невинной жертвы месиво из крови и черепных осколков. Дино не может себе позволить показать гнев – это было бы опрометчиво и недостойно босса, – страх или жалость. Но это, конечно, больно – как такое может быть не больно? Где-то под бумажными завалами звонит телефон. Каваллоне приподнимает один из документов и опрокидывает стакан с кофе. Тот заливает бумаги, пропитывает белые волокна, окрашивая их в грязный оттенок, лужицы всюду по столу. Хибари хмыкает и не удивляется, итальянец быстро отвечает в трубку что-то на своем родном. Дино Каваллоне, без сомнения – самый неуклюжий и недисциплинированный сукин сын из всех, с кем Кёя когда-либо имел неудовольствие встретиться.Разве мы созданы друг для друга, если мы разрушаемся?
У Фууты де ла Стеллы совсем иная статистика. В его голове цифры – не цифры, а самое главное в человеке, ни больше, ни меньше. Фуута не любит судить, основываясь на одних только голых фактах, но против них не попрёшь. Он всегда считал себя каким-то другим, очень далеким от людей – по меньшей мере на расстоянии где-то в миллион световых лет. Это не было свидетельством высокомерия с его стороны, просто он никогда не был нормальным человеком, обычным мальчиком; он был тем, кто слышал пение звезд и мог узнать всё о человеке после одного лишь взгляда на него. Как следствие – Фуута говорит о политике и мировых изменениях со взрослыми, пьет черный кофе без сахара и не тратит время на игры с детьми. Однако когда ад разверзается в Намимори, он ощущает себя маленьким мальчиком, которому очень страшно и которому совсем не хочется умирать, и его первое желание – убежать в свою комнату и спрятаться в шкафу, пока бомбы не перестанут взрываться над их головами. Фуута – шестнадцатилетний пацан и не знает абсолютно всех тонкостей ведения переговоров, но он знает, что когда с тобой хотят сделать что-либо против твоей воли, нужно бежать как можно дальше.Ты — солнце, которое ослепляет мои глаза.
– Не облажайся, Рейтинговый мальчик, – просит Каваллоне, сажая их на частный самолет, пока взбешенные Бертеска*** не добрались до де ла Стеллы и Базиля, взявшегося сопровождать его в Италию. Вонгола может предоставить ему защиту, всё верно, и Тсуна всё еще на первом месте среди мафиозных боссов в неспособности отказывать просьбам, а Фуута – часть его семьи. Но рейтинг, составленный им самим же около двух часов назад, говорит, что сейчас самое безопасное место не здесь, не возле Тсуны. А в стране, где живут под цветными вертикальными полосками. Дино сам складывает трап и захлопывает дверь, машет рукой Фууте, глядящему на него через вымытое стекло иллюминатора, и улыбается, словно война между мафиозными семьями и не была объявлена. Рейтинговый мальчик смотрит на Каваллоне-босса мафии-красавца-авантюриста-чужого наставника, и в голове у него вместо привычных упорядоченных фактов – спутанные мысли. И еще – что было бы интересно узнать, каково это: быть с Каваллоне. Это, конечно, не составление рейтинга. Но кажется, что при этом планеты начинают так же крутиться, вызывая перед глазами яркие всполохи и заставляя его терять ориентацию в пространстве, словно всё в самолете вдруг взлетело в воздух.Давай идти вперед и играть в созданную тобой игру.
Большинство из того, что посылают ему звезды, Фуута предпочел бы не знать. Он не знает, что делать с той частью информации, которая никак не касается его друзей или тех, с кем он когда-либо встречался. Кто лучший в заказных убийствах? Кто лучший в маскировке? Он даже не хочет знать о существовании всех этих людей, он не хотел бы быть на их месте. На своем тоже не хотел бы. Ему не нравятся списки, которые приходится записывать, потому что любая информация может когда-нибудь пригодиться, может спасти жизнь, может помочь, может... Кто является самым могущественным мафиози? Кто самый безжалостный? Число вопросов равно количеству ответов. Всё очень разграничено, четко, исчерпывающе. Вопросы заставляют Фууту думать о способах, которые бы могли прекратить всё это. У кого больше шансов выжить в самом конце? Кто поможет выжить мне? Но иногда рейтинговые планеты молчат. У Дино ссадина на скуле; он попал под меч самурая в неподходящий момент, остановил бушующую ярость, предотвратил массовый камикорос, конец света и еще кучу вещей. У Дино ссадина на скуле и порванный рукав. Это его ошибка. Это его вина. Рейтинговый мальчик щурится на него, хочет отвести взгляд и убраться отсюда поскорее. Дино всё еще воспринимает его как ребенка и насмешливо говорит, что тот принимает всё близко к сердцу. Фуута не сказал ни слова, хотя, может, у Каваллоне тоже есть какая-нибудь книжка с фактами о других, иначе откуда он знает то, в чем Фуута никогда бы не признался. Ранговые принцы даже в шестнадцать лет всё еще не знают, что им делать с большинством информации. Можно, конечно, спросить у тех, кто имеет опыт побогаче. Но он не просит объяснить, что с ним происходит. Не кричит обвиняюще, не задает никаких вопросов. Фуута делает то, что он думал, что никогда не сделает. Он расстегивает первую пуговицу своей рубашки под чужим взглядом. Он хочет прежней упорядоченности и ясности в голове, но это, конечно, невозможно. Иногда некоторые звезды светят слишком ярко. – На этот раз облажаться не должен я сам, – признается Каваллоне, глядя непривычно сосредоточенным взглядом, как будто уже нанимается Фууте в личные телохранители и сейчас клянется в своей верности, хранить и защищать от желающих заполучить в пользование живую энциклопедию фактов обо всех существующих мафиози. На его лице – убийственная серьезность охранника самого дайме, не меньше. – И раз уж ты здесь, я предположу, что вхожу как минимум в первую десятку тех, кому бы ты мог доверять, Рейтинговый король. Фуута находит в себе достаточную долю самообладания, чтобы кивнуть. Это, конечно, не будет пикником или увеселительной поездкой на Тоскану. Потому что Дино – чертов реальный мафиози с огромным влиянием среди определенной категории людей, господь, творящий за закрытыми дверьми итальянского особняка совершенно непотребные антикатолические вещи. Потому что Фуута — уязвимое место, слабое звено, и пламени у него нет, а огнестрел противоречит его моральным принципам. Фуута находит в себе достаточную долю самообладания, чтобы сделать шаг.Я не знаю, кем я был раньше, но думаю, что сейчас пойму.
Фуута – полезный информатор, владеющий ценнейшими фактами, но не имеющий возможности повлиять на них. Он знает о Дино Каваллоне очень много, он читает его, словно тот вписан на раскрытых страницах его рейтинговой книги, словно он весь там. Фуута знает слишком много: про страхи, предпочтения и список вещей, которые у Каваллоне на первых местах. Список людей. Он хочет больше честности от самого Каваллоне, но это, конечно, неприемлемо – Дино как на ладони, если на первый взгляд, а что в голове на самом деле, рейтинги рассказать не в состоянии. Фуута дорожит каждым фактом, который так или иначе к нему относится. В итоге все получают то, чего хотели. Фуута получает Дино Каваллоне, его семью в качестве дополнительной охраны и белый шарф с зеленовато-коричневыми полосками на их первый совместный праздник – кажется, это День Святого Стефана или даже Рождество. Дино получает отсрочку от необходимости говорить не очень удобные вещи и от жестокого избиения в качестве последствий. Казалось бы, все должны быть довольны. Дино спит пару часов, Дино опрокидывает в ближайшем баре стопку мутно-желтого мартини, Дино мучается от головной боли. Фуута де ла Стелла – не таблетка вроде анальгетика, и дозированный приём его мало спасает ситуацию в целом. Его ждут неотложные дела, часовой рейс из Рима в Палермо и Фуута с его рейтингами и полезной информацией. Нельзя опоздать, нельзя забыть, нельзя отложить и оправдаться ложью, сказанной сквозь зубы. У Дино очень плохие внутренние часы, но очень дорогие те, что на запястье. Он косится на время, искренне желая, чтобы сегодняшний день закончился как можно быстрее. Он смиренно несёт крест своей участи – сыновней, клановой, личной. Но не может не думать о вонгольском киллере из Азии – стальные рукояти тонф, стальной взгляд, – не может не сомневаться, не может не думать. Ему двадцать девять, и можно прочитать историю его жизни во взгляде немного усталых глаз или даже по хитросплетению линий на руке, если знать, как правильно трактовать полученные наблюдения. Дино поднимает глаза. Над торговым центром напротив висит большая неоновая реклама страховой компании. "Gruppo Zurich Italia – доверьте нам вашу жизнь". Доверь кому-нибудь свою жизнь, Каваллоне, как доверили тебе.Я пытаюсь отвернуться, но ты сжигаешь меня.
Когда полёт срывается, потому что Дино захватывает малоизвестная банда, на волне какого-то радио в их машине крутят проникновенно-трогательную историю клана Набэсима. Каковы бы ни были обстоятельства, воин должен быть исполнен решимости победить. На руке у Дино больше нет часов, в кармане – бумажника, телефона, ключей, и это еще не всё, что от него хотят получить. Фуута сегодня, должно быть, находится на первом месте в рейтинге самых востребованных информаторов Италии. Как находился там вчера, неделю назад, пару лет назад. Кто-то тычет Каваллоне локтем в бок, видимо, пытаясь заставить его замолчать, но Дино и так сидит тихо. Основной принцип боевых искусств состоит в том, чтобы нападать, не думая о жизни и смерти. Ему нравится жить в мире, где знают рейтингового информатора и не в курсе, что есть некий босс Каваллоне. У него есть надежда. А еще – маячок, посылающий сигнал на базу Вонголы и помещенный в его смартфон. – Мы видели тебя вместе с ублюдком де ла Стеллой несколько дней назад. Поможешь его найти – и мы тебя отпустим, хе-хе. Если воин привязан к жизни и смерти, он ничего не стоит. Дино понимающе кивает и говорит вроде бы даже сочувственным тоном: – Я не слишком хорошо его знаю. Без понятия, где он сейчас может находиться. Его бьют в лицо без каких-либо предупреждений. В Риме странные наёмники. Им известны одни громкие имена мафиози и неизвестны громкие имена других. Эти сперва угрожают оружием, затем ведут куда-то в глухую комнату без окон. Дино уже похищали пару раз раньше, но даже если бы нет, глупо было бы полагать, что дать информацию тому, кому она необходима – правильный ход. Поэтому он терпит сломанные пальцы, пинки, удары и треснувшие рёбра. На самом деле выбора нет. Вы считаете себя грозными и страшными. Но, синьор Наёмник, я уже видел воплощенный ужас, и у вас нет его тонф. На вторые сутки Дино перестает чувствовать левый бок, два пальца на руке и опасается даже прошептать имя Хибари разбитыми губами. Тем не менее, он слышит смутную возню и крики, заглушаемые дверью, когда снаружи начинается какое-то оживление. Дино выглядит таким измученным, что Хибари не соизволит даже пнуть его носком ботинка. Он рывком поднимает его вверх и, не дожидаясь момента, когда Каваллоне удержится на ногах, идет обратно, вышагивая через тела погибших и раненых. У Кёи какой-то тёмный спорткар из проката, нет сил рассмотреть его внимательно; Дино дергает ручку задней двери, чуть не вывихнув пальцы во второй раз. Хибари едва не толкает его плечом, открывает дверь сам и мрачнеет еще больше, когда видит кровавые отпечатки, оставленные Каваллоне.Теперь я знаю, для чего ты мне нужен. Я отпускаю тебя, потому что не забуду твои слова.
Фуута всю жизнь ощущает себя виноватым. За то, что знает то, что знать ему не положено; за то, что не может предупредить тех, кого мог бы, но нельзя; за то, что кто-то вынужден нести за него ответственность и страдать. Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти. Каждое утро думай о том, как надо умирать Цвета его шарфа означают надежду и веру. А может, ничего они не означают, и Дино не разбирается в символизмах, а Фуута просто носит его, не особо задумываясь, потому что шарф ему понравился. Зеленые и белые полоски скрывают плотно сжатый рот. Хибари Кёя лично везет его в особняк Каваллоне на своем личном транспорте. За окном – неинтересующее его мельтешение, и Фуута всё-таки поворачивает голову. Взгляд выхватывает из хаоса отдельные детали. Школьники, играющие в бейсбол на крыше невысокого здания. Автомобили на улицах, плотно идущие друг за другом, как на конвейере. Кладбище у подножия телебашни. Зеленое пятно ровноподстриженного газона, в центре которого – французское посольство. У Фууты – так не должно быть – такое чувство, словно Хибари ждет от него по меньшей мере отповеди, по вполне привычной – признания в собственной никчемности. И как будто он сидит в штабе под перекрестными огнями взглядов или что-то вроде того. Но Хибари улыбается ему в зеркале заднего вида. Он улыбается. Позже, уже после того, как Фуута вылетает в Японию и полдня наблюдает за привычным бардаком в доме Десятого Вонголы, он задается вопросом, почему не умер от сердечного приступа в тот момент, когда Хибари Кёя улыбнулся.Слишком долго я терпел солнечные ожоги на моей коже.
Каждое утро и каждый вечер Хибари готов к драке любого формата, независимо от его противника, способа боя и его исхода. В идеале он должен быть готов и к смерти тоже, иначе тогда он не может считаться Подлинным самураем, поступающим достойно и смело. Но он не герой и не слишком глубоко задумывается над верностью предкам. Он ублюдок, у которого слишком много амбиций в голове и слишком много крови на руках. Вот только Дино не помнит никого смелее – безрассуднее, фанатичнее, безжалостнее, лучше – Кёи. – Где же тот дьявол – Видит всех, но не знает Никого. А вдруг? Не в этот раз, Кёя. Пожалуйста, успокойся. – Я решил, что ему будет безопаснее в Японии. Ты пришел специально для того, чтобы почитать мне хайку, Кёя? – Я пришел забить тебя до смерти, – Хибари словно говорит по сценарию. На автомате. Не дерись со мной. Или дерись. Я не знаю, как будет лучше. Кёя толкает его к стене, и не до конца зажившие рёбра обжигает боль. Он с сосредоточенным упорством дергает рубашку Дино, отрывая пуговицы. Это вроде прелюдии. Кёя сжимает его горло мёртвой хваткой, чтобы через секунду погладить кожу большим пальцем, словно прощупывает незнакомую ситуацию и всё еще не знает, как действовать. А если это травоядное посмеет сделать что-то не то, Хибари, не колеблясь, использует тонфа, даже если он понятия не имел, где они находились в данный момент.Я пытаюсь сбежать, но ты следуешь за мной.
Пальцы у Дино трясутся, замотанные бинтами уже больше недели, и он не знает, как подступиться к Кёе, как объяснить ему всё, но тот, кажется, не нуждается в объяснениях и сейчас убьет его или трахнет прямо здесь, у стены. Тонфа валяются где-то у кровати, но самурай обязан оставаться смертельно опасным даже без своего меча, должен вселять страх и почтение, следовать глупому кодексу и в итоге умереть. Дино почти воет от боли, сгребая Хибари в объятия, стискивая переломанными пальцами его плечи. В голове какие-то обрывки из японских военных трактатов, христианские заповеди и строчки рейтингов с самыми распонтованными мафиози Италии, что-то среднее между следованием законам чести и законам человеческим, добродетели и обязанности. Малодушие и смелость, весы, склоняющиеся то в одну, то в другую сторону, шатающийся маятник, шатающаяся уверенность. Дино не мог бы остановиться, даже если бы захотел.Мысли еще не осели в твоей голове?
Дино достает сигарету, зажимает фильтр губами; у него на языке – вкус Хибари, а не ментола. Он щурит глаза от дыма и хочет улыбнуться Кёе. Пока не получается. Хибари встречается взглядом с этими проклятыми карими глазами. – Не думал, что дьявол польстится на твою гнилую душу. Улыбка у Дино всё-таки выходит. – А что нужно тебе? Кёя в ответ хмурится и ведет пальцами по татуировке. ____________________________________________________________ *Ходил по головам других в буквальном смысле – отсылка к 18 главе манги **Коста – дружественная Вонголе семья ***Бертеска – итальянская мафиозная семья, упоминалась вскользь