***
Уже ночью, стоя перед темной чащобой в одних потрепанных старых шортах, Рин понимал, что таблетка действует не так долго, поэтому ему стоит поскорее добраться до убежища, оставаясь незамеченным. Где-то в глубине леса послышался долгий вой, а потом еще раз — видимо, альфы подзывают к себе омег поближе. Что ж, пора и ему перевоплотиться. Рин вспоминает те чувства, что возникают у него в волчьем обличье, чтоб пробудить звериную сущность. Ниточки различных запахов, идущих от влажной земли, мокрой от прошедшего дождя травы, лесных ягод, раздавленных его тяжелой и неаккуратной лапой, меченая альфами кора деревьев. Кости привычно ломит, не настолько больно, как если бы это было в первый раз, и кустарники, что раньше были ему по пояс, сейчас не выше плеча. Черные оттенки ночи исчезают, появляются фиолетовые, темно-зеленые, где-то даже белые, как и его шерсть, из-за молчаливого взора полной луны; человеческий глаз принимает ночь за что-то непроглядное, опасное, темное, и в чем-то он прав. Наступило время волчьих игр — борьбы за свободных омег. Рин прядет ушами, вдыхает свежий воздух, слегка взрыкивает, ощущая свободу, и несется в чащобу. Мелкие листья и веточки путаются в густой светлой шерсти, кое-где цепляется тонкая вуаль паутинок, сорванных им по пути к пещере. Лапы касаются проросшего в некоторых местах мха, с каменных сводов скатываются капельки воды, и уставший после бега волк с наслаждением слизывает их, затем оборачивается в полуформу. «Началось», — почувствовав нарастающий жар, заключает Рин. Длинные пальцы уже обхватывают вставший член, розовый язык обводит потрескавшиеся губы. Он представляет Варга, переодевавшегося после тренировки, — рельефные мышцы, бронзовая кожа, дорожка волос, уходящая за пояс обтягивающих зад штанов. Воображение подкидывает и другие картинки: вот Варг плавает в бассейне, рассекая водную гладь, а затем моется в душе, проходясь большими ладонями по своему телу… Ноги подкашиваются, Рин ударяется коленями и прикладывается щекой к полу, двигая рукой по члену. Внезапно Рин замирает, чувствуя, что он не один и где-то совсем рядом находится рыскающий в поисках «добычи» альфа. Мышцы напрягаются, омега инстинктивно принюхивается и оборачивается — из листьев показывается большая черная морда с горящими красными глазами. Хищник облизывает нос и, приоткрывая пасть, втягивает сладкий запах, исходящий от Рина. Их взгляды встречаются — искра, буря, безумие — омегу нашел его истинный. Таблетки бессильны. Ученые не смогли установить, как и почему обращенный альфа может определить своего партнера на всю жизнь, даже если тот сидит в закрытой комнате, далеко от него. И сейчас было достаточно одного лишь взгляда, чтобы Варг, а это был именно он, нашел Рина, посчитав его за омегу, вопреки всем лекарствам, подавляющим сущность белого волка. Деваться Рину некуда, и Варг это прекрасно понимает, поэтому он обращается в полуформу и медленно направляется к омеге. — Р-рин? — Варг уставился на своего друга и застыл в полуметре от него, словно осмысливая все происходящее. Теперь-то он понял, почему его товарищ был таким скрытным и пропадал из их поля зрения, — омеги текут намного чаще, чем бывал гон, не как альфы. — Понимаешь, я… — Рин осекается на полуслове, чувствуя влагу между оголенных ног и нахлынувшее на него возбуждение из-за присутствия альфы. Белый хвост в полуформе бесстыдно задирается, открывая вид на сжавшуюся дырочку; смазка обильно стекает по бедрам, марая серый камень, оставляя темные пятна. Подошедший к нему Варг проводит когтистой ладонью по светлым волоскам вдоль позвоночника, от затылка до копчика. Рина выворачивает наизнанку от желания поскорее избавиться от зуда между ног, и ни одна таблетка в мире не смогла бы сейчас вернуть ему возможность трезво соображать. Касание горячей ладони распаляет его еще больше, и он резко прогибается, припадая грудью к камню — торчащие розовые соски ощутили шершавую поверхность и прохладу, исходящую от нее. Сердце колотится так быстро, что ничего не слышно, кровь бурлит, и каждое прикосновение отдается вибрациями в паху. — Р-рин, — утробно рычит Варг и тянется за манящим запахом к бедрам друга. От представившейся картины кружит голову, мысли носятся в голове хаотично, как надоедливые мошки, и хочется отбросить все к чертям, потому что перед ним — его истинный, готовый принять его. Отбросив сомнения, Варг переворачивает Рина, укладывая его на лопатки. — Ва-арг, пожалуйста, не смотри… — Рину очень хочется спрятаться, исчезнуть, чтобы Варг не видел его таким — огромным качком с уродливым лицом и текущей дыркой, как у последней шлюхи. Он прижимает уши к голове и пытается закрыться от него руками, слезы бегут по щеке — ему правда было важно знать, что Варг с ним не из-за течки, не терпит, не делает это с мыслью, лишь бы поскорее закончить, что ему не противно. Теплые губы внезапно накрывают задний проход, и что-то гибкое проникает внутрь Рина, лаская мягкие стенки мышц, — язык, понимает омега и тут же дергается от необычных ощущений, но Варг удерживает юношу за ноги и тянет на себя, в этот раз обнюхивая налившийся кровью член Рина, затем легко целует розовую головку, покрытую смазкой, проходит языком до основания, утыкаясь в лобок с темными волосками, гладит яички, возвращается обратно и вбирает его в рот наполовину. Рин выгибается, скребя удлинившимися когтями камень, и протяжно стонет, когда видит то, что раньше виделось ему в фантазиях, — голову с темными вихрами, ритмично опускающуюся вниз-вверх, взгляд серых глаз, направленный на него, в котором нет отвращения или ненависти, только безумное желание; гладкость его щек изнутри, изредка как будто втягивающихся вовнутрь, сжимающих еще сильнее член, и опасную близость острых клыков. Сильные пальцы оглаживают ягодицы Рина и один из них проникает внутрь омеги. Тот снова дергается, чувствуя инородное тело, которое будет побольше языка. Варг, пытаясь не доставлять ему неприятных ощущений, погружает палец с втянувшимся когтем — чтобы не поранить истинного, и одновременно с этим опускает голову к основанию члена. Чем глубже он берет в рот, тем дальше проникает палец, и наоборот. Благодаря этому омега сам слегка насаживается на пальцы Варга, уже принимая третий. — Я… я готов. — Нервно облизывается, немного приподнимается на локтях, подаваясь к любимому — поцеловать, обнять, отдаться — да что угодно, лишь бы как можно скорее коснуться его. — Уверен?.. — Кажется, что тонкая грань разорвана и обратного пути уже нет. Рин не отвечает — раздвигает шире ноги и тянет за темную шевелюру на себя, чувствуя эрекцию Варга и руки на своих бедрах. Альфа приставляет головку толстого члена к мокрому колечку мышц и медленно входит — несмотря на то, что он старался подготовить омегу, сделать это было трудновато. У Варга молнией проскочила мысль, что Рин — девственник, иначе все было бы гораздо проще. С первым толчком прошибает обоих, оба выгибаются. Рин сжимает зубы, а Варг — запрокидывает голову и сладостно стонет. Затем следует еще один, и еще, и еще… Хлюпающие звуки и вздохи эхом отдаются в сводах пещеры, отражаясь и многократно повторяясь — слишком пошло и интимно. На полу, как и на спине Варга, сотни расчерченных полос, губы искусаны в кровь, наслаждение накрывает волной. Лишь безликая луна смотрит с небес на землю, подобно бледной устрице, и освещает призрачным светом макушку Рина, создавая мистический ореол. Член Варга наливается узлом внутри омеги, альфа облизывает мочку уха партнера, поцелуями ведет дорожку к местечку чуть выше ключицы, оставляя засосы, и прикусывает кожу — сначала неплотно сжимая зубы, затем, когда клыки становятся явственнее и яички Рина в руке Варга поджимаются, прикусывает, ставя метку. — А-ах, мгх, Ва-а-арг. — Омега кричит, растягивая гласные, в плечо Варга, и все мышцы напрягаются, еще теснее сжимая член альфы. Сперма окропляет подтянутый живот Рина белесыми каплями. Ему кажется, что его разрывает на миллион кусочков, и мысли исчезают вовсе — только запах мускуса, липкие от пота тела, легкая боль от укуса и первого секса. Варг удовлетворенно рычит и остается нависать над Рином, не имея возможности отодвинуться из-за плотного узла. Его рука касается белых ушек и гладит их, омега жмурит глаза от удовольствия. Варг целует шрам, идущий от щеки до подбородка, и урчит, как большая кошка. Альфа думает, как он мог не заметить своего истинного, когда тот был совсем рядом, а хотя и немудрено — Рин, словно ёжик, становился колючим при любом вопросе о его любовных похождениях, коих, оказывается, и не было. — Малыш, — Это слово вырвалось само по себе, как будто они уже долгое время состояли в паре друг с другом, — почему ты скрывал? — Рин жмурит глаза, слыша такое ласковое обращение от человека, который, по его мнению, никогда бы не сказал ему подобное. — Потому что боюсь… и люблю. — Варг с шумом выдыхает и припадает к его губам. — Глупый, теперь я рядом, ничего не бойся. Ты — мой. — Последние слова повисают в воздухе и звучат твердо и уверенно, и пусть хоть кто-то посмеет вякнуть на его сокровище что-либо — тут же пожалеет. На горизонте появляется тонкая полоска света, солнечные лучи окрашивают верхушки деревьев в позолоченный багрянец и, заглядывая в пещеру, согревают мирно спящую парочку…***
На следующий день Май, поджидавший друзей у учебного корпуса, чуть в обморок не грохнулся, завидев их, идущих под ручку, обжимающихся и мило воркующих: — Вы что, вы — эти? — видно, что Маю было очень трудно сформулировать мысль и выдать ее парочке: раскрытый рот, круглые глаза из-за шока, неопределенные движения руками: — Ну, «голубые»?.. Впрочем, Рин и Варг рассказали взволновавшемуся товарищу о тайне, что скрывал Рин, и о том, что они истинные, быстро успокоив его, а затем вместе отправились на занятия, ведь Горгон не любит опоздавших…***
Спустя несколько месяцев Рину пришлось брать академический отпуск, ибо очень трудно носиться с пары на пару с огромным, по его мнению, животом, в котором, как сказали лекари, развиваются близняшки, и терпеть излишнюю заботу Варга на людях, краснея из-за него, когда тот подстилает омеге подушечку на сидении и спинке стула, чтоб у любимого не болела поясница, а Май все умилялся, глядя на них, и мечтал тоже найти своего единственного.