Форма Предвзятости

— Ладно, Тони, а чем тебе любовь не нравится? — Любовь — форма предвзятости. Любишь то, в чем нуждаешься, любишь то, от чего тебе хорошо, любишь то, что удобно. Как ты можешь говорить, будто любишь одного человека, если в мире, может, десять тысяч людей, которых ты бы любила больше, если б знала? Но ты с ними не знакома. Чарльз Буковски. Музыка горячей воды Элл Гринуэй с первой минуты знала чего она хочет: переспать, выйти замуж или прибить парня. На удивление, эта нехитрая философия не только приносила плоды, но и довольно быстро стала основополагающим постулатом её жизни. После ухода из отдела поведенческого анализа, где она проработала чуть больше года, свободного времени появилось в избытке, а вместе с ним возникла возможность заняться личной жизнью. Элл не стремилась переспать с каждым встречным, но считала, что лучше уж неловкое утро, чем одинокая ночь. Она не пыталась найти идеального парня; хотя бы такого, чтобы не называл её Элли и не выкидывал шуточки про Канзас. Чтобы четко выполнял свои обязанности в постели и в момент расставания не обставлял всё таким образом, будто бы собирается сделать ей предложение. Ужасно глупо выходит для обоих. Она не строила иллюзий и далеко идущих планов. Элл нравилась её нынешняя жизнь. Не чета предыдущей, когда каждый твой шаг рассматривают под микроскопом и навязчиво лезут в твою и без того израненную душу. У неё не было проблем с общением. Психиатр посчитал, что они могут возникнуть, но разве он что-то понимает в живых людях? Такое чувство было, при общении с мистером Беттиналио, словно уважаемый доктор ни с кем, кроме манекенов, раньше не общался. Это жутко выбешивало и наводило на неверный лад. Доктор назвал её агрессивной особой и предложил приходить к нему чаще. Элл только пожала плечами, платить, в любом случае, будет бюро. Кто-то из шишек, в непонятном пароксизме щедрости, выразил желание взять на ФБР все расходы, связанные с посещением психиатра. О своём уходе она ничуть не жалела. И поступок свой оценивала как наиболее логичный и рациональный в условиях сложившейся ситуации. Если правительство не в силах наказать виновного, есть ли смысл в таком правительстве? Методы Гувера и его людей не раз подвергались критике, но, как считала Элл, только таким образом можно искоренить преступность. Действовать из положения силы. А то, что насилие порождает насилие, не слишком заботило бывшего агента ФБР. Опыт истории показал, что человек не приемлет утопически идеальный мир. Кому-то, особо умному, обязательно захочется перемен. И вообще, наказания без вины не бывает. Некоторые из своих мыслей она высказала Беттиналио, и добрый доктор горячо с ней спорил, называл её поведение антисоциальным и обвинял в мизантропии. Она устроилась на работу в юридическую фирму одного давнего знакомого. Обязанностей было немного, платили достаточно и, что сыграло главную роль, не нужно было иметь никаких дел с самыми ужасными представителями рода человеческого. Никто не подрывал тебя с постели в три часа ночи, не пытался лишить жизни или запугать. Ты не боялась зайти в собственный дом и могла с гордостью рассказывать друзьям и знакомым, что работаешь в уважаемой юридической фирме с хорошей репутацией. Не нужно больше замалчивать, чем ты занимаешься, почему всегда носишь с собой пистолет и от чего у тебя такой усталый вид. Это всё в прошлом. Ты можешь закадрить любого парня, трахнуться с ним и навсегда забыть его имя. Ты в силах завести длительные отношения, если захочешь. Ты делаешь то, что могут делать обычные люди, делать то, чего ты была всё это время лишена. Ей нравится, как на неё смотрят мужчины, прежде чем решаются подойти. Иногда она берет инициативу в свои руки и, если парень действительно хорош, действует первой. Такая напористость по душе далеко не всем. Некоторые теряются, краснеют, быстро просят счет, нервно кидают деньги на стойку и ретируются. Бывают и такие, кому подобное поведение по душе. Они называют её «тигрицей» и просят как-нибудь сводить их к себе в гости, например, сегодня же. Порой, секс бывает неплох, но гораздо чаще, является настоящим разочарованием. Мастера слова оказываются способны только молоть языком, но опускаясь вниз, к источнику жизни, работают вхолостую. Что уж говорить о глубоководном погружении? Элл никогда не выказывает разочарования. Она всегда дает второй шанс. Но редко кто из них, после такого конфуза, решается вновь пригласить её выпить. Попадаются и настоящие умельцы, но таких можно сосчитать по пальцам одной руки. И, чаще всего, они тоже не перезванивают. Элл предпочитает золотую середину. Пусть парень не асс в постели, но умеет поддержать разговор, не теряется, когда речь заходит о кунилингусе, и не находит тысячу отговорок на тему: «Ты мне очень нравишься, но я…». Обычно, у неё есть, что им сказать. Но гораздо чаще она безразлично пожимает плечами и навсегда забывает о парне. Аргумент: «Я глотала твою сперму и отдала свою попку на растерзание, а ты заявляешь, что мы не так хорошо знакомы, и ты не станешь делать мне кунилингус?» редко находит отклик в циничной мужской душе. И ничего уж тут не поделаешь. Речь ведь не идет о поиске идеального рыцаря без страха и упрека. Ей и нужно-то не так и много. Капельку уважения, только и всего. Как показывает практика – количество парней, с которыми она согласилась бы пойти под венец и родить пятерых детей, ничтожно мало и, по правде говоря, стремится к нулю. Кандидаты на банальный перепихон на один раз – лидируют в списке её личного субъективного хит-парада. Где-то посередине находятся те парни, которых Элл не отказалась бы прибить. Но она сдерживает себя, потому что понимает – второй срыв будет стоить ей не только психического расстройства, но и свободы. Постоянные походы к психиатру, регулярный секс, часы в фитнес-центре – приятные мелочи, позволяющие не думать о плохом и держать себя в форме, вещи, которые помогают выплеснуть скопившийся негатив, не прибегая к насилию. Те ужасы, с которыми она ежедневно сталкивалась на прежней работе, не могли пройти бесследно, но погружаясь в тихий, знакомый мирок, ты забываешь о прошлом и настраиваешь себя на позитивный лад. Существует только то, что сейчас. Данный момент наполнен радостью, настоящей неподдельной радостью, а прошлое – это то, от чего мы хотим убежать, но не можем, пока не откажемся от него полностью. Привычка выпивать огромное количество кофе никуда исчезла. Более того, Элл не собиралась отказываться от этой пагубной зависимости. Она как-то вычитала, у одного русского писателя, совершенно замечательную, на её взгляд, фразу: «Если нельзя выпить чашку кофе и выкурить сигарету после пробуждения, есть ли вообще смысл в том, чтобы вставать?». Тяги к курению она не испытывала, а вот черный напиток стал её подлинной страстью. Элл не могла начать день без большой кружки крепкого ароматного кофе. Эта маленькая слабость является уделом не одного миллиона человек. Но стоя у окна, с дымящейся кружкой, она чувствовала себя участницей тайной касты избранных; людей, которые передают свою любовь к кофе от поколения к поколению; от отца к сыну, от матери к дочери. Тяга к кофе шла из детства. Ещё девочкой, когда родителей не было дома, она пробиралась на кухню, находила заветный пакетик с зернами, молола и ставила турку на конфорку. Процесс приготовления казался ей чем-то волшебным, но, в то же время, запретным. Родители знали о тайной страсти дочери и всячески ей препятствовали. А запретный плод, как известно, особо сладок. Став взрослой Элл перешла на чай, но за время работы в ФБР прежняя любовь вернулась с широко раскрытыми объятиями. Не имея никаких ограничений, она могла пить столько кофе, сколько захочет, и никто не смел больше делать выбор за неё. Увлечение музыкой не выходило за какие-то общепринятые рамки вкусов. Элл отдавала предпочтение олдскульному блюзу, легкому джазу и невесомым акустическим гитарным изыскам в духе раннего «Backethead». Она могла часами нежиться в ванной под завывания Роберта Джонсона, заниматься сексом под кавер версии лучших песен Тома Уэйтса и жарить блинчики под причитания Боба Дилана. Соседям никогда не приходилось жаловаться на громкую или чересчур тяжелую музыку. Однажды у неё была задумка приобрести несколько альбомов AC/DC и, выражаясь словами одного киногероя, вдарить рока в этой дыре, но моральные принципы ей это сделать не позволили. Парень, с которым она познакомилась в клубе, был писателем. Элл пришла развлечься вместе с подругами после очередного рабочего дня, выпить пару коктейлей и поболтать о пустяках. Он стоял чуть в стороне от толпы, облокотившись спиной об стойку, и пил виски со льдом. Он был одет в темно-синие джинсы, черную футболку с надписью: «Я слишком ленив, чтобы придумать крутую подпись, поэтому будет такая – долгая и бессмысленная, как моя жизнь» и короткую кожаную куртку коричневого цвета. У него были голубые глаза, короткие темные волосы и, не без изящества, вылепленные черты лица. Он неспешно пил виски, созерцал людей и изредка задерживал свой ленивый взгляд на фигурке особо приглянувшейся ему особе женского пола. Элл поймала себя на мысли, что не может отвести глаз от симпатичного незнакомца. У неё даже появилось желание заняться с ним сексом, если обстоятельства поспособствуют такому развитию сценария. Нехитрая философия её жизни работает без сбоев. Она усмехнулась. Элл допила коктейль и направилась к бару, чтобы вновь наполнить свой бокал. Едва она успела сделать заказ, как услышала приятный хрипловатый голос справа от себя: – Ты смотрела на меня так пристально, что я просто не мог к тебе не подойти. – С чего ты взял, что я на тебя смотрела? – спросила она, не поворачиваясь, но заранее зная, кого увидит, если посмотрит. – Когда самая красивая девушка трех штатов делает вид, что не смотрит, а сама глаз не может отвести, я расцениваю это как интерес к моей скромной особе, – ответил он и попросил повторить себе виски. – Ты в курсе, что это можно классифицировать как сексуальное домогательство? – спросила она. – Если уж об этом зашел разговор, то это ты первой проявила ко мне интерес, так что – воспринимай как хочешь. Более того, весь клуб можно обвинить в посягательстве на твою персону. Знаешь сколько парней и девушек пялилось на твой зад и пускало слюни, пока ты шла сюда? И, хочу заметить, попка у тебя превосходная. Так и съел бы её вместо ужина, – совершенно спокойно ответил он. Элл невольно смутилась. Эта неприкрытая лесть была приятна, но она почему-то не знала, как на неё реагировать. Её называли по всякому: «красоткой», «малышкой», «тигрицей», «зайкой», «мармеладкой», «сладенькой», но «самой красивой девушкой трех штатов» и «обладательницей превосходной попки» – никогда. «И почему только трех штатов?» – внезапно подумала она. Элл любила, когда ей выказывали знаки внимания, восхищались ею и говорили комплименты. Но почти всегда её ухажер руководствовался вполне конкретной целью – залезть к ней в трусики, и в большинстве случаев она была только за. Что было на уме у этого парня, Элл не могла понять. Он совершенно искренне сделал ей комплимент, но, судя по всему, не собирался особо форсировать события. Он был спокоен и уверен в себе, ей импонировала его манера держаться, но она совершенно его не понимала. Всё должно было быть не так. Он должен был подойти к ней или, в крайнем случае, она сделала бы первый шаг, представиться, пусть даже фальшивым именем, и завязать разговор, который, без промедления, плавно перетек бы в приглашение на чашечку чаю и закончился сексом, к обоюдной радости обоих. – Тебе нравится моя попка? – почему-то спросила она. – Определенно. Меня зовут Нил Кройвен, и я писатель, – представился он. – Теперь, видимо, идет моя реплика, и я называю тебе своё имя? – Я не прошу называть имя, – совершенно серьёзно сказал Нил. – Ты можешь придумать псевдоним – Вот так? – Да. Тебя угостить? – Можно. Он заказал ей коктейль, насладился тем, как красиво она пьет из бокала, и спросил: – Ты уже придумала себе имя? – Нет, но я могу назвать настоящее, если хочешь. – Давай. – Элл Гринуэй. – Рад знакомству, Элл, твоё здоровье, – он отсалютовал ей бокалом и отпил виски. – Спасибо. Сколько тебе лет, Нил? – 33, а что? – Ничего, просто хотела убедиться, что в «27 Club» ты не попадешь. – Как тонко. – Я старалась. Нил Кройвен – настоящее имя? – А как ты думаешь? – Я думаю, что ты мне нравишься, но не понимаю почему. – Ты не одна такая. Тысячи людей по всей Америке читают мои книги, и не понимают, почему они им нравятся. – Я никогда не слышала о тебе. – Не удивительно. Мои творения в последний раз издавались довольно давно. Ты, вероятно, их тривиально не застала. – Я не так молода, как ты думаешь. – Это моя слабость, я никогда не умел определять возраст женщины. – Правда? – Да. Вы, девочки, в сорок можете выглядеть на двадцать, а в двадцать – на сорок пять. – Не утрируй. – Мне можно, я же писатель. – О чем твои книги? – О сексе, о женщинах, о мечте. Ничего особенного. Я был известен в узком кругу любителей андерграундной прозы. Мои книги не печатались тиражами Стивена Кинга или Стига Ларссона, но на дом, машину и безбедную старость я себе заработал. – Ты был женат? – Однажды. Её звали Тоня. – Почему вы разошлись? Ты раздавил её своим раздувшимся писательским эго? – Нет. Тоне, как и любому нормальному человеку, нужна была любовь, а я не смог ей её дать, всё просто. Она ушла, а потом вдруг захотела вернуться. – Вернуться? – Да. Это была её инициатива. Наверное, деньги закончились или что-то в этом роде. Наш брак не был зарегистрирован официально, поэтому дележа имущества не произошло, слава Богу. Она жила в Бостоне, в то время. Я приехал, и застал её в постели с женщиной и послал обеих к чертовой матери. – Я не верю. – Правильно, потому что это была не постель, а ванная комната, но суть от этого не меняется. – Ты скучаешь? – Скучаю о чём? – О семейной жизни. – Не знаю, правда, не знаю. Нил задумался и отпил виски. – Ну а ты, Элл, у тебя есть кто-нибудь? – спросил он. – Да нет, нету. И замужем я не была. – Почему? – Почему я не была замужем? – переспросила она – Да. Ты невероятно красивая, обворожительная и самоироничная женщина. Какой мужчина перед тобой устоит? – Как видишь, устояли все. – Мне жаль. – Не о чем тут жалеть. Да, мне 36, я уже взрослая девочка, но мне кажется, что шансы ещё есть. Ты так не считаешь? – поинтересовалась Элл. – Я считаю, что слишком много выпил, чтобы быть объективным. Но мой ответ – да. У тебя есть шанс. Я так думаю. – Спасибо. Ты не хочешь уйти? – Уйти из клуба? – уточнил он. – Нет, из общества анонимных сексоголиков, конечно – сказала она. – Забудь. Черт, мне стоит завязывать с виски, я становлюсь параноиком. Нил расплатился за выпивку, и они с Элл покинули клуб. Вечер был прохладным. Она зябко поёжилась. Нил заметил это и спросил: – Ты без машины? – Да. Я думала, что подруги меня подвезут. – Ясно, значит, мы оба без колес. Возьми, – он снял куртку и протянул ей. – А ты? – Ох, бери уже. Элл улыбнулась и с благодарностью надела куртку. Подкладка ещё хранила тепло его тела и легкий аромат дорого одеколона. – Так гораздо лучше, спасибо. – Не за что. Я благодарен тебе за разговор. Она кивнула. Они прогуливались по ночному городу. Элл взяла его за руку и крепко сжала ладонь. – А где твоя машина? – спросила Элл. – В ремонте, я её разбил. – Расскажешь? – Нет, это долгая и неинтересная история. – Ты любишь чай? – спросила она. – Мятный, но я не хочу идти к тебе домой. – Почему ты решил, что пойдешь ко мне домой? – Потому что я знаю, чем обычно заканчивается предложение выпить чашечку чая. Ты захочешь секса, я захочу секса и мы всё испортим. В кои-то веки я нашел хорошего собеседника. Собеседницу, – поправился он. – Я не хочу переводить это на новый уровень. Элл отпустила его ладонь и остановилась. Она непонимающе смотрела на Нила. – Я тебя не привлекаю? – Ты удивительная женщина, и я сочту за честь быть твоим мужчиной. – Так в чём же дело? – Не знаю, Элл. Я вообще много чего не знаю. – Зачем тогда ты подсел ко мне в клубе? – Хотел поговорить. Ты мне понравилась, вот и всё. Я не хочу причинить тебе боль. – А ты можешь? – Против своей воли. – Сейчас ты скажешь, что, кроме писательства, увлекаешься изнасилованиями молодых привлекательных женщин? – Я о другом. Я причиню тебе боль своим существованием. Я займусь с тобой сексом, и ты понравишься мне ещё больше. Я захочу отношений, и ты захочешь. Возможно, ты влюбишься в меня, а я не знаю что такое любовь. Я буду холодным и замкнутым, когда ты захочешь тепла. И буду горячим, когда ты захочешь одиночества. И разобью тебе сердце. А я не хочу, чтобы ты страдала. – Ты говоришь как чертов писатель любовных романов, – грустно сказала Элл. – А я такой и есть. Я чертов писатель. Ты безумно мне понравилась. Но я провожу тебя до дома и никогда больше не увижу. Я не хочу знать, в какой квартире ты живешь, не хочу знать, где ты работаешь, громко ли кричишь во время секса и любишь ли слушать «Led Zeppelin». Я могу обманывать женщин, которые мне не нравится. Но в этом-то и проблема, – он запнулся. – Ты мне нравишься. – Нил, ты странный до ужаса, – она обняла писателя за шею и поцеловала в щеку. – Можешь не трахать меня, если не хочешь. Я, так уж и быть, постараюсь это пережить. – Правда? – Конечно. Всё хорошо. В конце концов, у меня есть интернет, – с улыбкой сказала она. – Не люблю интернет. – У тебя странные взгляды на мир. Он кивнул и взял её за руку. – Ты позволишь проводить тебя? – спросил Нил. Вместо ответа она увлекла его за собой, и они растворились в ночи. Элл проснулась утром, приблизительно в семь часов, и её постель была холодна как лед. Она сладко потянулась, встала с кровати, сходила в туалет, приняла душ и почистила зубы. В кухне Элл долго стояла перед открытым холодильником и остановила свой выбор на апельсиновом соке и кексах. Завтракая, она думала о своём вчерашнем знакомстве с писателем, Нилом Кройвеном. Элл любила читать, но никогда не пыталась приподнять крышку люка и посмотреть, что твориться на дне. Иными словами она не интересовалась андерграундовыми течениями и предпочитала проверенную временем классику. Элл сходила за ноутбуком в прихожую, вернулась в кухню, налила себя ещё сока, зашла в интернет и набрала в поисковике «Нил Кройвен, писатель». Вчера ночью он проводил её до дома, тепло попрощался и ушел, не оставив адреса. Всё, что ей досталось – это нежные объятия и короткий поцелуй в щеку. Она смотрела, как он уходит из её жизни и едва не побежала вслед за ним. Элл немного посмотрела порно по ноутбуку, раз уж с сексом её обломали, и легла спать. Поисковик выдал не так уж и много информации. Нил Кройвен – автор шести романов и двух сборников рассказов. Книги выходили маленьким тиражом, и бешеным спросом не пользовались. Ни один роман не попал в списки бестселлеров, но в прессе о творчестве Нила Кройвена отзывались довольно тепло. Как поняла Элл, у сочинений Нила был свой узкий круг читателей. Последний сборник рассказов был издан четыре года назад, и с тех пор от мистера Кройвена никто не видел и строчки. О его детстве было известно следующее: он родился в пригороде Лос-Анджелеса, в бедной семье, мать растила его в одиночку и рано ушла из жизни. Нил с отличием окончил школу, получил стипендию и поступил в колледж. И совсем уж мало информации нашлось о его гражданской жене, Тоне Конерли. Она работала архитектором в Городе Ангелов, после чего переехала в Бостон, где благополучно проживает который уже год. Маленькую статью о недавней выставке работ Тони Элл нашла на сайте малоизвестной бостонской газеты. Особо интересной ей показалась большая статья в «Ньюйоркере», посвященная совместной работе Флоридского и Нью-Йоркского полицейских отделов. Объединив усилия, доблестные офицеры правопорядка накрыли преступную сеть, раскинувшуюся на территории нескольких штатов. Нил Кройвен был ключевой фигурой в ходе всего расследования, и только благодаря его показаниям банду удалось ликвидировать. Он получил несколько ранений, если верить статье, и лично застрелил одного из главарей преступной группировки. Как такое громкое дело прошло мимо широкого внимания общественности – осталось загадкой. Почему в других штатах никто и строчки не посвятил этому событию? Почему писатель участвовал в полицейском расследовании? Что такое важное он мог знать? Почему он перестал писать именно после того происшествия, четыре года назад? И с какой стати Нил Кройвен отказался заняться с ней сексом? Эти и другие вопросы появились в голове Элл, когда она закончила читать. Она отложила ноутбук, допила остатки сока и глубоко задумалась. Если бы она работала в ФБР, то могла бы, используя служебное положение, выяснить мельчайшие детали этого загадочного дела. Но на нынешнем месте её возможности были ограниченны. Она могла задавать вопросы, но не факт, что кто-то захочет на них отвечать. Ей ничего не оставалось, кроме как помыть посуду, одеться и идти заводить машину. Загадки загадками, а работу пока никто не отменял. На досуге она ещё не раз обдумает загадочную историю, произошедшую в Нью-Йорке, а пока что, стоит просто заняться повседневными делами. Она завела мотор и вывела машину со стоянки. По пути домой Элл решила проехаться по книжным магазинам и обязательно найти хотя бы одну книгу загадочного писателя.