не оставайтесь на линии

Чолюн и подумать не мог, что так бывает. Слишком по-киношному, слишком невкусный Голливуд, слишком как в женских романах (не то чтобы Чолюн читал). А с другой стороны — Сонмин же не на край света уехал. Ничего удивительного, что они так просто встретились. Чолюн ставит корзину с продуктами на пол; он чувствует себя неловко и очень неуютно. Особых причин избегать встречи с О Сонмином у него нет, но и желать этих встреч — тоже. — Привет, — говорит Сонмин и закашливается, закрывая рот рукавом. Чолюн отвечает: — Здорово, — раздумывая, подать Сонмину руку или нет. Не врагами же они разошлись. Он дергает правой рукой вперед и тут же одергивает себя на полдороге; получается неловко и смешно вдвойне от того, что Сонмин перед ним трепыхается точно так же. Как две выброшенные на берег задыхающиеся рыбки. Сонмин закашливается снова, Чолюн прячет руки за спину. Типа вышли из ситуации. Чолюн перекачивается с пятки на носок, туда-обратно, по старой привычке, и старается рассмотреть Сонмина как можно незаметнее. Сколько они не виделись? Полгода? Больше? Сонмин не изменился совсем. Все то же детское личико; все те же перекатывающиеся мышцы, скрытые под большим свитером; все тот же взгляд — злой, осторожный, недоверчивый. Молчание затягивается; Чолюн вытягивается на носочках и брякает первое, что приходит в голову: — Как дела? Сонмин хмыкает, рассматривая содержимое своего пластикового пакета: пачки быстрозавариваемой лапши, бутылка воды и презервативы. Сейчас скажет "нормально", и разойдутся-разбегутся каждый по своим делам. Чолюн — домой, а потом к Джухо в студию, потому что у них вроде как что-то получается, Джухо выкарабкивается из депрессии, что-то творит, на что-то надеется. Сонмин... наверняка ему есть к кому пойти, правда? Уголки сонминовых губ дергаются; он поднимает большой палец свободной руки вверх и выгибает одну бровь. Мол, отлично хен. Просто замечательно. Как дела у Чолюна, Сонмин не спрашивает. Может быть, что-то слышал, что-то видел; Чолюн, конечно, не тешит себя надеждами, что Сонмин выискивал в интернете инфу про бывших одногруппников, но — они все-таки не чужие друг другу люди. Да и расстались не врагами, а так, просто паршивый осадок на душе. Чолюн разрывается между закончить поскорее да закрыть все это дело с концом или постараться зацепить Сонмина хотя бы на чуточку дольше — пусть злого, пусть неговорливого и недоверчивого, но ведь Чолюн за ним таким и соскучился. И в него такого влюбился. И, если откровенно говоря, не Чолюн один. Чолюн оглядывается — они стоят в алкогольном отделе, который в середину рабочего дня пустует — и взвешивает в руке бутылку темного пива. — Поехали ко мне? — и видя, что Сонмин неуверенно хмурится, добавляет: — Я один живу. Джухо отдельно. Лед между ними настолько ощутимый, что его хочется потрогать. Протянуть, погладить, прижаться ладонью — а он все равно не растает. Каким бы ослом Чолюн не был, даже он это понимает. Сонмин жует нижнюю губу и молчит; Чолюн уже придумывает ответ на "прости, у меня дела", когда Сонмин говорит: — Давай. — наверное, Чолюн смотрит на него слишком ошарашено, потому что Сонмин пожимает плечами и добавляет: — Посидим, поговорим. Давно не виделись. В его взгляде ясно читается "ты же это имел в виду?", и Чолюн кивает про себя, соглашаясь. Ничего больше. Лед не трескается, но становится немного тоньше. Чолюн деликатно отворачивается, когда Сонмин выкладывает свои покупки на ленту; у него самого совсем ничего интересного, типичный набор одинокого мужчины — только кассеты с порнухой не хватает. Достала порнуха, если честно. От супермаркета до квартиры Чолюна рукой подать. По дороге они молчат: Чолюн усиленно подбирает темы для разговора, Сонмин смотрит прямо перед собой и, кажется, больше не испытывает никакой неловкости. Это одна из тех вещей, которыми Чолюн всегда восхищался... окей, будем откровенны: в Сонмине Чолюну нравилось все. И, кажется, ничего не изменилось. В чужой квартире Сонмин чувствует себя как дома; Чолюн хотел, чтобы они жили тут вместе, потом, как-нибудь, когда уляжется, когда наступит какая-та волшебная дата, после которой все будет хорошо. Но вот Сонмин здесь, сидит, поджав под себя ногу, натягивает рукава пушистого свитера на пальцы и покачивает в руке стакан с пивом (терпеть не может пить из горла, Чолюн помнит), а до хорошо не ближе ни на йоту, чем в тот день, когда Сонмин ушел. Просто так взял — и ушел. Злобно огрызаясь по ходу, что это не только его решение, что они с директором все решили, рассчитали и взвесили и что Чолюн сует свой нос не в свое дело. Что Сонмин на всю эту голубую муть не подписывался, а все, что успело случиться — вообще ошибка и глупость и потому не считается. Не то чтобы сильно обидно. Просто паршиво. Особенно от того, что Джухо все слышал и наверняка догадался. Джухо, в отличие от Чолюна, совсем не осел — он просто неуверенный и более впечатлительный. Через месяц Сонмин молча анфолловит всех в инстаграмме, удаляет твиттер, заводит все соцсети заново — словом, начинает новую жизнь обычного человека, а не айдола-неудачника. Джухо воспринимает это болезненнее, чем показывает. Это всего лишь соцсеть, мелочь такая, а они с Сонмином и так не общались после того дня совсем. Чолюн ему звонил; трубка молчала. Абонент может быть занят, а может быть и нет; не оставляйте сообщение после голосового сигнала; не оставайтесь на линии. Джиель уходит спустя две недели после Сонмина. Не так громко и вроде как ожидаемо: он даже извиняется и обнимает Джухо на прощание. И на этом все. — Вернулись к тому, с чего начинали, — до сих пор шутит Джухо, когда сидит за пультом и потирает живот: за это время он изрядно прибавил в весе. Чолюн отпустил Сонмина, как отпускает человек, влюбленный совершенно безнадежно: толку мучить себя, если все равно не получилось, если даже после горячих злых поцелуев не получилось — Чолюн, пользуясь физическим превосходством, перехватывал сонминовы руки, заводил за спину, Сонмин бесился и их вроде как обоих тащило. Чолюн считал, что у них отношения — пусть похеренные качеством, тайные, отравленные молчаливой влюбленностью молчаливого Джухо, но все же какие-никакие, но есть. А Сонмин, оказывается, просто не подписывался на всю эту голубую муть. Если Сонмин все-таки поинтересуется, как у него дела, то у Чолюна один ответ. Ничего не хорошо. Ничего не нормально. Но Сонмин не интересуется. Он рассматривает Чонюля со злобной настороженностью, что так контрастирует с его детским личиком и в целом умиляющим видом. С первого взгляда Сонмин всегда кажется не тем, что есть на самом деле. Он просит включить их с Джухо последний релиз и хвалит, говорит, что нравится. Спрашивает, узнают ли их на улицах и поедут ли они еще в Чеджу. Последнее задевает очень удобную цепочку вопросов, начинающихся с "А помнишь..?" А помнишь, как Джухо-хен храпел так, что Джиель запустил в него подушкой, а потом огребал? А помнишь, как у тебя на сцене порвались штаны? А помнишь ту дурацкую прическу, с которой ты выглядел как инопланетянин-недоумок? И ничего личного. Самое интимное, что Сонмин спрашивает, это нашел ли Чолюн себе кого-нибудь. Чолюн качает головой, прикладываясь к бутылке, и не решается задать тот же вопрос. Вместо этого он мямлит: — А Джиель..? Сонмин пожимает плечами. — Мы не общаемся, — и допивает оставшееся одним большим глотком. Он говорит наконец-то, что у него еще дела (Чолюн вспоминает про пачку презервативов) и сам относит пустые стаканы на кухню. Не то чтобы Чолюн ожидал большего — в его возрасте уже как-то поздно рассуждать о внезапной страсти и любовных свершениях — но хотя обнять Сонмина на секунду ужасно хочется. Сонмин шнурует свои кроссовки, опустившись на одно колено; он смотрит на Чолюна снизу вверх и со своим детским лицом и этим пушистым свитером выглядит уязвимым. — Передавай Джухо-хену привет, — тихо говорит Сонмин и смотрит Чолюну в глаза. Чолюн сглатывает; с его губ едва не срывается "с чего ты взял, что Джухо о тебе помнит и ты ему вообще нужен", но сдерживается. Потому что да, помнит. И да, нужен. Джухо Сонмина давно простил, как бы ни было ему больно; беда, что не только Сонмин нуждается в прощении. В любом случае Чолюн чувствует себя виноватым: когда они зажимались с Сонмином тайком в ванной, он чувствовал себя так, словно предает Джухо. Сонмин поднимается; от выпитого его немножко пошатывает. Чолюн занимается в спортзале вдвойне усерднее, и, учитывая все факторы, он бы спокойно смог завалить Сонмина прямо сейчас, пожертвовав своим лицом и парочкой зубов. Сонмин все еще колючий, злой и любимый. Чолюн все еще считает, что Сонмин ему должен. Иногда он благодарит себя за то, что такой осел. Сонмин пожимает ему все-таки руку, быстро, словно Чолюн страдает потливостью ладоней, и отходит, прихватывает за собой пакет. Чолюну хочется совсем немужественно и ему неподходяще уцепиться за сонминов свитер и попросить не уходить; это даже не стыдно — это жалко, даже Сонмин понимает и потому спасает обоих, закрывая дверь за собой. Чолюн кивает сам себе, соглашаясь.