AIDS

Я раскладываю коробочки с таблетками по алфавиту, потому что дома иногда становится невыносимо скучно. В нашей квартире всегда было уютно: аромат терпкого чая с лимоном и аптеки всегда присутствовали у нас и создавали некое подобие собственного, общего, только нашего аромата. Но я успел возненавидеть этот запах. Каждый день ты говоришь мне упрямое нет на обыкновенную просьбу выйти на улицу, боясь что я могу заболеть, и мой слабый организм точно не выдержит — обычный грипп сведёт меня в могилу. Весна — моё любимое время года. Ты заботливо открываешь окна, придерживая меня за талию и позволяя вдыхать крупицы свежего воздуха, концентрированного, пахнущего новой жизнью, растаявшим снегом. Я снова предпринимаю попытку попроситься на улицу, понимая, что наверняка зря, но продолжаю настойчиво щенячьим взглядом сверлить тебя. Ты лишь опускаешь взгляд и терпеливо вздыхаешь. — Джи, солнышко, ещё холодно, ты можешь простыть. Кажется, за все вместе прожитые года, эти слова успели оставить след на всех моих внутренних органах. Потому что все эти годы мы вместе боремся со СПИДом. Точнее, борешься ты, а угасаю я, каждый день все ближе приближаясь к тому, что вот и я оставлю тебя одного, единственного заставляющего моё сердце биться. Около недели назад, когда ты в очередной раз ушёл пополнять запасы дорогостоящих препаратов в аптеку, я поднялся со своей кровати. Без твоей помощи. Скуля и плотно сжимая челюсти, пытаясь заглушить писк в ушах и боль. Да, я уже и забыл о том, как слаб без тебя. Было по-настоящему невыносимо. Кое-как, прихрамывая, я вышел на улицу в одной футболке и пижамных штанах, наслаждаясь прохладным ветром, прокрадывающимся под одежду, развевающий волосы на голове. Он даже давал некое отступление от боли, не то что таблетки. Пускал онемение по телу вперемешку с покалываниями. Ощущения, сравнимые лишь с твоими прикосновениями. Я чувствовал себя свободным. Подойдя к лавочке рядом с нашим домом, я опустился на неё, игнорируя босые замёрзшие ноги. Я так люблю весну, особенно ранним утром. Ты тоже. Кажется, ты забыл, пытаясь отодвинуть неизбежное. Было бы волшебно, если бы ты сейчас просто сидел со мной, не задумываясь ни о чем. Ты прогуливал работу, на которую устроился лишь ради того, чтобы оплачивать мои огромные счета по уплате нужных мне лекарств. Каждый день твой свет гаснет из-за меня. Убиваешь себя ради любви к обреченному на смерть. И я не в силах сказать тебе нет, неумолимо утаскивая тебя за собой. В тот день, возвращаясь домой и увидя меня, ты был бледнее обычного настолько, что я даже испугался. Ты подбежал ко мне, начиная укутывать в свою тоненькую старую куртку, ведь мы даже не можем позволить купить тебе новую из-за расходов. Ты кричал что-то, отчаянно обнимая меня руками, а потом начал плакать. Я непонимающе посмотрел на тебя, пытаясь вытереть твои слёзы, но в один момент лишь беспомощно повис у тебя на руках, из носа хлынула кровь, в глазах потемнело. Я не смогу обнять тебя. Не смогу утешить. — Лучше бы я умер, Фрэнки. Не было бы всего этого. Ты бы не страдал из-за меня. Ты был бы счастлив. Игнорируя мои слова, ты просто отнес меня в дом, укладывая на кровать, шепча, что я глупый, а потом помогая выпить таблетки. — Моё счастье в том, что я слышу как бьется твоё сердце, Джерард. Твое счастье продлилось недолго, Фрэнки. Звонок от врача прозвенел вечером следующего дня. Результаты моих анализов были не из лучших, судя по твоему лицу. Думая, что я сплю, ты заплакал. Я лишь оказался слаб даже для того, чтобы назвать твоё имя. Мне искренно жаль, что ты оказался именно тем, кому придётся раскладывать лепестки белых роз по моей посиневшей коже. Ты был как чудо, мой милый. Благодаря тебе, а не таблеткам я держался все это время. И хоть я и говорю тебе быть счастливым, я знаю, что ты будешь каждый день ночевать на моей могиле, царапая памятник с моей фотографией.