Поклонение

Казалось богохульством называть это обоготворением, но когда эта мысль пришла в голову Аллену, следом за ней пришло осознание того, что подобные отношения в любом случае являются богохульством по несколько другим причинам. Хотя с учетом прочих факторов, даже это название являлось неоднозначным. С другой стороны, было странно приписывать религиозные мотивации к действиям Ноя. Но как еще это называть, когда Тики, преклонив колени и опустив голову перед Алленом, прикасался к его скрытому одеждой телу в однозначно благоговейной манере? Аллен безуспешно пытался не думать о том, как они к этому пришли. В тот первый раз, вид серокожего, но не коронованного стигматами вусмерть пьяного Тики, сидящего около барной стойки в гостинице, был для него большим потрясением. Аллен ожидал сражения, но его не было. Тики не был зол на него из-за ран, все еще причиняющих боль, и не винил за потерю своих способностей. Та первая встреча была короткой, но не последней. Даже если Тики его преследовал, как заявил Аллен, в третий раз обнаружив мужчину в выбранном для ночлега отеле, то отказывался это признавать. С каждым разом их встречи становились все длиннее. Аллен не был уверен, происходило ли это потому, что они оба являлись несовершенными Ноями, странными даже по меркам этой необычной семьи, но он замечал все больше и больше общего между ними. Хотя этого он все равно не ожидал. Тики, преклонившись перед ним, прикасался к его телу, скрытому плотной хлопковой тканью униформы экзорцистов. Аллен, усаженный в кресло, чувствовал себя открытым и незащищенным, даже через ткань ощущая горячие прикосновения губ Тики к его бедрам и животу, мучительные и дразнящие, каждое из которых заставляло мурашки проходиться по позвоночнику. — Тики… — пробормотал Аллен, задержав дыхание, когда пальцы Тики сжались на его запястье. Он рефлекторно отдернул руку и прижал ее к себе. Тики, немного отодвинувшись, посмотрел на него с неуверенным видом, но секунду спустя на его губах появилась нехорошая усмешка. — Я не собираюсь уничтожать твою Чистую Силу, экзорцист, — едва ли не промурлыкал он. — Ты ведь не боишься меня сейчас, верно? Аллен, вцепившийся в подлокотник кресла, колебался. Было трудно смотреть на Тики и не вспоминать ту ужасную ночь, ощущение руки, глубоко погруженной в его грудь, неестественную хватку на сердце, а также опустошенность после потери Чистой Силы. И все же он здесь и сейчас. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, — медленно признал Аллен. Однако он все еще не был полностью убежден подобным обещанием, особенно произнесенным из уст, изогнутых в таком оскале, как тот, что был у Тики. Он все же заставил себя немного расслабиться, достаточно, чтобы Ной снова взял его левую руку в свои ладони. — Пожалуйста, Аллен, — тихой, мягкой мольбе невозможно было сопротивляться, поэтому Аллен просто смотрел, словно со стороны, как Ной аккуратно снимает с него перчатку. Лоскут белой ткани был брошен на пол, обнажая черные пальцы с сегментированной кожей. На обратной стороне ладони блестели кристаллы белого креста, вросшего в кожу. Инородная, практически механическая рука, даже немного похожая на лапу насекомого. Тики поднес к ней голову и прикоснулся губами к кристаллам. — Что ты делаешь? — прошипел Аллен. По руке, а затем и по всему телу, разнеслось странное, покалывающее ощущение, но оно не казалось опасным или неприятным. Тики не ответил, так как был слишком увлечен изучением граней и текстур языком. Аллен напряженно сидел, чуть дрожа; его сердце тяжело и быстро громыхало в груди. Но вовсе не страх вызывал такую реакцию, заставляя дыхание ускоряться, как будто Тики забрал весь кислород из воздуха. Когда Ной наконец заговорил, прижавшись носом к изгибу на запястье руки Аллена, его голос звучал так, словно они и не прерывали диалога. — Так ты это чувствуешь? — Д-да, — смог вымолвить Аллен, удивленный вопросом. — Разумеется. — Я рад, — прошептал Тики и провел губами по его запястью, снова заставляя Аллена мелко дрожать. Мучительно медленно, сантиметр за сантиметром, он поднимался все выше. Инородная к концу конечность становилась более податливой, а похожий на металл панцирь — все мягче и светлее, пока не превратился в нормальную розоватую кожу. Но добравшись до плеча Аллена, Тики не обратил внимания на человеческую кожу, а опять опустился на колени и взял его руку. К этому моменту юный экзорцист мог только ерзать в кресле; его щеки были подернуты румянцем из-за стыда от собственной реакции. Он чувствовал себя обнаженным, словно на нем не было никакой одежды, в основном потому, что привык всегда прятать свою ненормальную руку от людей. — Тики… Пожалуйста, — беспомощно прошептал он, когда Ной повернул его ладонь к себе, и как-то отчаянно прикоснулся правой рукой к его лицу, будто пытаясь показать, что у него есть и другая, нормальная часть. Но Тики это не переубедило. — Ты не должен ненавидеть эту часть себя, — сказал он со странным, честным беспокойством в глазах. — Я не ненавижу ее, — резко ответил Аллен. Тики прищурился, усмехнувшись. В последний раз опустив голову, он еще раз поцеловал ладонь Аллена. — Спасибо, — сказал он так тихо, что Аллен едва смог услышать, чувствуя движение чужих губ на своей коже. — Спасибо, что освободил меня. С сердцем в горле, в ответ Аллен снова прикоснулся к его щеке и, чувствуя, как тепло разливается по всему телу, наклонился и поцеловал Ноя в лоб. Он ничего не сказал. Слова были не нужны.