Исключительные Нелюбимые

- Ты ведь любишь меня, Рицка? С тихим, почти неслышным щелчком в голове, в темном пространстве разума распускается цветок. - Куда мы идем, пап? - Рицка спешит, Рицка торопится изо всех сил поспеть за широкими шагами идущего рядом мужчины. Но тот подстраивается под шаг ребенка, держа сына за руку. Раскланивается и обменивается улыбками с окружающими, здоровается с коллегами по Совету. Вокруг него завиваются хрустальные струи, потоки воды - так выглядит связь отца с природным бойцом. - Хочу тебя кое с кем познакомить. В холле здания Совета светло, янтарный свет солнца проникает сквозь большие окна, спускается по широкой лестнице пушистым, ярким ковром. А у его подножия стоит мужчина. Рицка удивленно задирает голову вверх. Ему еще не доводилось видеть таких высоких людей. Даже папа - и тот ниже. - Рицка, это мой хороший друг, Кай. Он твой природный Боец, Нелюбимый, - голос отца звучит торжественно, колоколами и радужными лентами воспаряет ввысь. Рицка восторженно охает. Имя у него проявилось на шее всего пару дней назад, отец ужасно гордился этим, говорил, что так происходит только у самых одаренных Жертв. Чем больше сила, тем раньше она требует выхода и контроля. А это значит, что однажды Рицка сможет занять место в Совете или стать одним из заместителей. И обязательно будет помогать папе. - Он ждал тебя долгие годы, - отец гладит Рицку между ушек и неожиданно подмигивает. - Кай может быть до жути исполнительным, так что не бойся гонять его в хвост и в гриву. - Хэй! - второй мужчина возмущенно сверкает глазами. Голос его мелодичный, более нежный, чем у отца. Выше, так, кажется, называла это мама. Рицка многое знает и помнит, ведь ему уже целых пять с половиной лет! - Чему ты учишь ребенка?! Кай опускается на колени перед малышом, янтарные глаза его сверкают, как маленькие солнышки. И Рицке становится так тепло-тепло, как после горячей ванны в зимний день. - Меня зовут Кай. Будешь моей Жертвой? И только тут Рицка замечает то, чего не замечал раньше. Он в растерянности поворачивается к отцу. - Но он же старый! Наверное, это первый раз, когда отец так оглушительно хохочет. - Зачем вы привели меня сюда, Рицу-сенсей? - Хочу кое-что тебе показать, Соби. Смотри внимательно. Деревья скрыли их своей благодатной тенью не только от чужих взглядов, но и от жары. Соби смотрит во все глаза, как и приказал учитель. На поляне неподалеку стоят три человека. Молодая женщина в коротком платье, лет двадцати пяти на вид, черноволосая, с короткой стрижкой, бойкая, верткая, юркая, как ящерка. Она стоит на месте и в то же время не стоит, как будто ее тело постоянно находится в движении, как будто сила внутри него не может оставаться в состоянии покоя. Ее за талию обнимает молодой русоволосый мужчина в обычных джинсовых штанах. Все его внимание отдано телефону в руках, он что-то пишет, проверяет почту, не отвлекаясь на окружающую среду. Их друг стоит чуть поодаль, небрежно заложив руки в карманы узких синих джинс. Соби с завистью думает, что ему еще не скоро удастся достичь хотя бы половины той уверенности и силы, что излучает незнакомец. Уверенности не только в себе, но и в своей Жертве. Каштановые пряди в идеальной небрежности спадают на широкие плечи, обтянутые тонкой водолазкой. Он смотрит вдаль, на другую сторону поляны, откуда к ним неспешно приближаются еще две боевые пары. - Когда-то в Совете состояло восемь человек, - голос Рицу-сенсея заставил вздрогнуть от неожиданности. Соби взглянул на учителя, но тот смотрел на пары перед собой. - Восьмой вскоре покинул их, ушел и создал собственную школу для одаренных Пар. В ней он применил совершенно новую, революционную по тем временам методику обучения. Он начал учить не двойки, как полагается, а четверки. Неведомым образом он подбирал людей, которые смогли бы сработаться с вероятностью больше восьмидесяти процентов, заставлял их приноравливаться друг к другу. Все четверо создавали между собой нерушимые связи Бойцов и Жертв, пока не размывалась граница собственных пар. Говорят, что в таких боевых четверках Жертва одной Пары может приказывать Бойцу другой. Он сделал это для того, чтобы в случае смерти Бойца или Жертвы, остальные могли продолжать жить. Все участники четверок идеально подобраны по уровню силы, по способностям, они обучены разным методикам боя. Посмотри внимательнее, Соби. Агатсума окинул собравшуюся компанию истинным взглядом и застыл. На миг ему показалось, что он ослеп и оглох. Сила завивалась вокруг них золотыми коконами, чуть ли не сферой. Нити перетекали друг в друга, смешивались, сплетались и расплетались, находясь в вечном движении. Уровень силы стоящих трех людей поражал воображение, по сравнению с ними даже подошедшие противники казались блеклыми, тусклыми и темными. - Перед тобой стоит Пара Исключительные, - Рицу показал на мужчину и женщину. Теперь Соби понял, почему первый не обращал внимание на реальность - он был Жертвой и полностью доверял защиту своему бойцу. - Они не просто сильнейшие, они превосходят даже Совет Семи Лун. Если бы они захотели, то могли запросто его уничтожить. - А вторые? - Не менее сильная Пара, Нелюбимые. Кая изначально поставили в четверку к Исключительным, так как он единственный, кто равен им по силе. И его Жертва, думаю, такая же. К сожалению, о ней мало что известно. Кай слишком долго сражался в авторежиме, своего партнера он обрел только полгода назад, хотя Имя проявилось еще в юности. В данный момент они приноравливаются друг к другу, учатся работать не только в паре, но и в четверке. Нам разрешили посмотреть на тренировочный бой двух четверок этой школы, и я хотел бы, чтобы ты обратил внимание на Бойца Исключительных. Таким должен быть идеальный Страж, Агатсума. Смотри внимательнее. Тем временем Пары обменялись приветствиями. Соби было дико видеть, как они улыбаются, перешучиваются. В школе Рицу студенты являлись соперниками, никому бы и в голову не пришло любезничать с возможными противниками. - Подождите немного, - попросил Боец Нелюбимых. Кай, припомнил Соби. Голос глубокий и мелодичный, завораживающий, как и полагается заклинателю слов. Раздался шорох опавших листьев. - О, это интересно! - неожиданно приподнял бровь Рицу. Торопясь изо всех сил, чуть ли не падая, спотыкаясь, к Парам спешил маленький мальчик. Соби ущипнул себя, чтобы поверить в реальности. Котенок, еще совсем малыш, с большими фиолетовыми глазами, с маленьким черным хвостиком, в очаровательных кроссовочках и белых носочках. За спиной его болтался рюкзак. - Простите, - звонко прокричал он, размахивая руками. Остановился возле Пар, нагнулся, чтобы отдышаться. На вид ему было не больше шести-семи. - Учитель задержала нас после уроков, но я торопился. - Отдышись, Рицка, - Кай подхватил малыша на руки. - Сегодня тренировочный поединок, никто никуда не торопится. Малыш, названный Рицкой, кивнул, обхватил своего взрослого за шею. Соби пораженно хлопнул глазами, когда в золото силы боевой четверки влились фиолетовые нити Жертвы Нелюбимых. Так этот малыш - Жертва Кая? Так рано?! - У него хороший потенциал, - скорее сам себе, чем Соби, заметил Рицу-сенсей. Тем временем Пары уже разошлись, приготовились к бою. - Четверка Счастливые Талантливые вызывает вас на дуэль заклинаний. - Четверка Исключительные Нелюбимые, - говорила Боец Исключительных. - Вызов принимаем. - Открыть систему! - в один голос, уже привычно. Соби понял, что имел в виду сенсей, когда говорил обратить внимание на женщину. Она перестала суетиться, какой бы ни была в повседневной жизни, в Системе стала Бойцом, настоящим, суровым и сдержанным. Она била и не промахивалась, атаковала и защищала, не давала сковать Жертву. Соби понял, в чем неповторимость четверок. Они перекидывали друг другу связи, двое могли защищать одного, если один Боец пропускал удар, то второй подхватывал защиту или подкреплял атаку. Они легко перебрасывались заклинаниями, как мячиками в детской игре. Границы Пар в бою действительно размазались, связь пела между всеми четырьмя. Они были именно командой, единой, неделимой. Но вопреки словам учителя, все внимание Чистого поглотила Жертва Нелюбимых. Рицка маленькой обезьянкой забрался на спину Каю, обхватил его руками и ногами и щедро делился своей силой. Щедро, но уже талантливо и правильно дозируя, чтобы не перенасыщать, чтобы не навредить Бойцу. Их связь - тонкие гитарные струны - пульсировала, то вспыхивала ярко-ярко, то вдруг внезапно затихала и превращалась.... Соби не поверил свои глазам. Вокруг Пары Нелюбимых кружилась, танцевала стая золотых бабочек. Они порхали, садились на тонкие нити связи, в свете их мерцающих крылышек Рицка с его восторженным личиком напоминал маленького эльфенка. Рицу-сенсей пришел показать, каким должен быть идеальный Боец. Но вместо этого Соби понял, какой должна быть идеальная Жертва. Он нашел свою идеальную Жертву. - Кай, что это? Рицке уже восемь лет, и он впервые сталкивается с подобным явлением. На них напали. Пара бунтарей, сбежавших из другой школы для Пар, пожелавших стать известными за счет маленькой, слабой Жертвы. Пусть Нелюбимый и слывет одаренным, талантливым, пусть у него резерв побольше, чем у многих взрослых, он все равно еще ребенок. И потому уязвим. Кай появляется спустя пару секунд, после того, как получил панический вопль о помощи по связи от своей Жертвы. Пара перестала существовать спустя пару минут, после того, как он увидел сбитые коленки и наливающиеся цветом синяки на тоненьких запястьях. Перед ними на земле лежит Боец пары. Он жив - Кай не приемлет убийства, как и Рицка - но без сознания. А на его шее вырезан колючий ошейник с прописанной под ним вязью имени. Рицке доводилось слышать, что некоторые Жертвы в разноименных Парах, чтобы усилить связь, используют какие-то чары и жестокие методы. Но Кай никогда с ним не говорил о подобном, отец отмалчивался, ссылаясь на возраст, да и учителя тоже. Кай взглянул на маленькую Жертву и понял, что мальчик не отстанет. И если понадобится, сделает то, что всей душой ненавидит - прикажет своему Каю. Мужчина вздохнул. Слишком рано, но и замалчивать нельзя. Рицка может столкнуться с подобным, он должен знать, как вести себя и что делать. - Это Чистый Боец. У него нет собственного имени, и нить связи для него никогда не существовала. В какой-то мере он свободен от правил Системы, волен сам выбирать себе партнера. Он может создать и разорвать связь с неисчислимым множеством Жертв. Потому что, помни об этом Рицка, ты покорен, пока сам желаешь этого. Малыш кивнул, обещая запомнить этот важный, судя по тону Кая, урок. - Если Боец силен, его стараются удержать. И используют связывающие, подчиняющие чары. Такие всегда сочетаются с болью и кровью, Жертва наносит собственной рукой на тело Бойца шрамы, заплетает его в свою силу, сковывает волю. Такой связи невозможно не подчиниться, против нее не существует оружия, кроме воли самого Чистого. Только он сам способен решить, служить Жертве или нет. Если он всей душой мечтает освободиться, то можно помочь одним-единственным заклинанием. Силы оно сжирает немерено, но и результат приносит. - А откуда ты можешь знать, хочет он освободиться или нет? - полюбопытствовал Рицка. Кай отодвинул ворот Чистого и показал кровавые пятна на ткани. Тонкие струйки еще сочились из букв имени. - Когда Чистый идет против навязанного ему имени, всегда выступает кровь. Магия болью наказывает за нарушение уз, пусть даже искусственных. - Но... но.... - Рицка заметался. - Но ведь это жестоко! Кай потрепал мальчишку по голове, смотря в чистые, фиолетовые очи. Хорошая у него Жертва, добрая, с большим сердцем. - Мир Системы может быть жесток, Рицка. В нем все бои строятся на боли и крови, ты же знаешь. Мальчишка поник, Кай прав, тысячу раз прав. Его самого сковывали ограничители - Рей постаралась, просто, чтобы показать, чего следует избегать любой Жертве в поединке. Носика коснулся теплый вздох. - Рицка, смотри и запоминай, - Кай поднес руку к шее Чистого. На указательном пальце сверкнуло тускло кольцо из темного серебра с вязью рун. Мужчина провел открытой ладонью, с нажимом, как будто стирая шрамы, стирая искусственную связь. Чистый уже очнулся, прикусил губу. Глаза его блестели, и он облегченно вздохнул, когда пропал последний надрез. - Спа... спасибо, - прохрипел он. - Не за что, - кивнул Кай. - Больше.... - Не буду, - прервал Чистый, с трудом поднимаясь. - Я и не хотел нападать на ребенка, но у Бойцов в такой связи мало воли. - Будь осторожен в следующий раз. Бывай! - Пока! - Рицка помахал ладонью, уходя вместе с Каем, который держал свою Жертву за руку. - Четверка Исключительные Нелюбимые принимают вызов! ... тело содрогалось в агонии, а вокруг горели и корчились в пламени золотые бабочки их с Каем связи. Рицке всего десять лет, он уже не маленький, он мог бы постоять за своего Бойца, и они сражались. Им даже удавалось выдерживать напор вместе с Максом и Рей, пока.... Противники применили подлый, нечестный удар, обратили всю выплеснутую в систему силу против Исключительных Нелюбимых. Кай и Макс успели только одно - порвать все связи, порвать со своими партнерами, чтобы удар пришелся только на них одних. И за золотыми, охваченными пламенем крыльями, виднеется тело Бойца Нелюбимых с пустыми, безжизненными глазами. Боль дикая боль разрывает все тело, кровь сочится из букв на шее, пока они медленно пропадают. До тех пор, пока не появится новый Боец, ради которого стоит активировать связь. Рицка корчится в огне вместе с бабочками и тонкими нитями связи. Он кричит и воет, а рядом плачет, обнимая своего мертвого мужа, Рей. Противники подходят. Рей успеет убежать, она Боец, она сможет телепортироваться и забрать тела Кая и Макса, чтобы те не достались другой школе. А Рицка... он слышит, чувствует, что отец уже близко. И надо всего лишь защитить свою память. Надо всего лишь убрать ту боль, дать себе больше времени, чтобы пережить ее. Рицка кивает Рей, да она и сама прекрасно понимает, что с порванной связью, оглушенная болью уже не сможет сражаться полноценно. Поэтому подхватывает два тела и сбегает. А Рицка закрывает глаза, поскуливая от боли, от потери своего партнера. Отец уже рядом, Рицка чувствует его хрустальную силу, прохладную. Она затушит огонь, не даст бабочкам сгореть дотла. С тихим щелчком закрывается бутон цветка. - Ты ведь любишь меня, Рицка? - Сеймей напротив хмурит сурово брови, не дождавшись ответа. Соби смотрит на своего котенка, тот странно безучастен, взгляд его обращен внутрь себя. И Чистый уже делает шаг вперед, чтобы уберечь, защитить, если понадобится. Он сможет выстоять против искусственной связи, он должен. Разве не ради этого он привез Рицку в Гоуру? Разве не подозревал, что Сеймей, в его садистском желании добраться до брата и архивов, обязательно воспользуется тем, что обе его цели находятся в одном месте? Поставил Рицку под удар в надежде, что сенсею хватит сил захватить Сеймея и казнить. Избавить мир от угрозы навсегда. Не хватило. Рицу-сенсей сейчас в больнице. Без глаз. Рицка моргает, как будто приходит в себя. - Да, я люблю тебя, Сеймей, - мягко улыбается, но что-то изменилось. Нет больше той надломленности, что была раньше, нет того стремления обнять себя, укутать, как будто тело может разбиться. Соби не понимал, а связь между ними тем временем крепла и росла, струнами оплетая тело. Чистый прикрыл глаза, не понимая, как котенок может за пару минут проделать то, на что обычно уходят у нормальных Пар месяцы. - Ты любишь меня любого, ведь так, Рицка? - Сеймей жесток, он хочет сломать брата, чтобы тот признал, что любит даже садиста и убийцу. И страдал от этого еще больше. - Любого, - соглашается Рицка, и сердце Соби замирает, чтобы тут же застучать вдвое быстрее. - Но не могу принять то, что ты делаешь. Прости. Я люблю тебя, брат, и меня расстраивает твое поведение, - он горько усмехнулся. - Кровь, боль, убийства. Ты не был таким, Сеймей. Взгляд старшего брата меняется, становится жестче. - Значит, ты хочешь со мной сразиться? Ты сделал свой выбор, Рицка. Соби замирает напряженной струной. Он будет сражаться. Даже захлебываясь кровью. Ради Нелюбимого. Но Рицка безмятежен, хотя в глазах и светится отголосок дикой душевной боли. - Да. Но прежде мне нужно кое-что сделать. Он поворачивается к Соби и неожиданно обнимает его. Агатсума на автомате обхватывает тонкое тело, не понимая, что творит его котенок. Смотрит недоумевающим взглядом, а в глазах Рицки - страх и неуверенность. - Соби, скажи, скажи от всей души, от всего сердца, чего ты хочешь? Уйти с Сеймеем, служить ему? Или остаться со мной. Всем сердцем, всей душой, - он не заклинает, но в его словах странная сила. И боль. И неуверенность. И страх потерять, быть оттолкнутым. - Хочу быть с тобой, - слова срываются сами, вместо привычного "Я люблю тебя, Рицка". И Соби чувствует облегчение. Ему приказали любить Рицку, приказали быть рядом. Но Сеймей не знал, что нельзя приказать то, что и так уже сделано. Давным-давно. - Хочу быть рядом. Всегда. Хочу любить и быть любимым тобой. Забери меня себе, Рицка, - жалобно, из глубин сердца. Вольность, которую он не позволял себе много лет. Но Рицка улыбается, и Соби почти счастлив. Ладошка ложится на ошейник, на начало имени Сеймея, Рицка проводит ею, с силой, читает заклинание, которого Соби никогда раньше не слышал. Кожу печет, а из души словно вынимают ту самую колючую проволоку, которую нарисовал Сеймей. Она слишком давно в его теле, она въелась, от нее воспалилась кровь, и болит, и ноет все. И ее вынимают с мясом, вырывают, жгут оставшиеся раны каленым железом, но Соби счастлив. Потому что на смену боли приходят пустота и облегчение. Когда все заканчивается, Рицка виснет в его руках безвольной, бессознательной тушкой. Соби первым делом проверяет пульс. - Разберитесь с ним, - приказывает стоящим рядом Зеро. Те слишком ошеломлены происходящим, но кивают, поворачиваются к Сеймею. Нисей сейчас пойман, парализован Стражами академии Рицу и не сможет прийти на помощь Жертве. А, значит, Зеро отлично справятся и сами. У Соби есть дела поважнее. Он переносит Рицку в выделенную им комнату, кладет на кровать и раздевает. В душе царит легкость... и боль. Искусственная связь уничтожена, а резерв Рицки почти пуст. Там, где раньше кипела, бурлила индиговыми всполохами сила, сейчас царит пустота и тишина. Его котенок вспомнил все. Он снова Нелюбимый. Соби готов взвыть, хочется запустить пальцы в шевелюру и подергать хорошенько, но он слишком дисциплинирован, чтобы не делать этого. Он просто сидит, подпитывает свою Жертву по их окрепшей связи и думает. Где взять сигареты? Что делать теперь, когда связь с Сеймеем уничтожена? И как он будет жить, если Рицка, очнувшись, откажется от союза с ним? Последнее он вряд ли сможет выдержать. В его квартире, в шкафу, на самой нижней полке стоит внушительная картонная коробка, а в ней - вырезки из документов, копии отчетов, утащенных или подаренных со стола Рицу-сенсея в качестве награды. Тот уже давно прознал про одержимость Чистого Бойца, но ничего не делал, видимо, считал это не существенным. Аояги Рицка и его Боец Кай Киро. Нелюбимые. Они побеждали, снова и снова. Вместе с Исключительными или только вдвоем. Они сражались на чемпионатах, преподавали в школе, показывали, как правильно формировать связи, давали уроки. Кай читал лекции, на которых сам же выступал практическим материалом. Вместе со своей Жертвой. Аояги Рицка. Соби помнил, как в темноте гладил кончиками пальцев фотографию маленького котенка. Идеальная Жертва. Аояги обвиняли во всем: что он слишком добр, слишком мягок, не любит причинять вред и убивать. Он потакает своему Бойцу и еще ни разу ему не приказывал. Соби хотел бы на себе ощутить силу слов Рицки. Он никогда не сможет приблизиться к Аояги, стать ему Бойцом. Но ведь мечтать никто не запрещает? Так дети в приютах мечтают, что когда-нибудь придет мама и заберет их отсюда. Рицка стал для Соби таким спасением, образом, в котором воплотились все самые идеальные черты. Он мечтал, что однажды за ним придет точно такая же Жертва, назовет своим партнером, протянет руку и уведет от сенсея. Рицка стал для него спасением, недостижимой мечтой. Но вместо этого Соби получил Сеймея и рабский ошейник. В ту ночь, когда его лишили ушек, он запретил себе доставать картонную коробку. Потому что чувствовал себя грязным, использованным. К утру это прошло, внутри воцарилась апатия. Соби погладил Рицку по щеке, смахнул прядку со лба. Он помнил свой шок, когда Сеймей приказал ему стать Бойцом младшего брата. Аояги Рицка. Больше всего на свете Чистый боялся разочароваться. Потерять последний идеальный образ в своей жизни, то, что помогало ему, поддерживало, позволяло смывать кровь с тела и идти дальше. Он боялся узнать настоящего Аояги Рицку. Он гордился тем, что узнал настоящего Аояги Рицку. Пусть тот казался сломленным, неполноценным, пусть забыл большую часть своей жизни, в его глазах, сквозь недоверие и боль, пробивалось сочувствие, недетская проницательность. Он хотел полюбить, пусть и не умел. Рицка сам запретил себе вспоминать, каково это - любить. Соби всего раз коснулся разума мальчика, его силы, чтобы понять, что произошло. О том поединке ходило множество слухов. Сильнейшая четверка потеряла сразу двоих, Бойца и Жертву. Их тела пропали вместе с уцелевшим Бойцом Исключительных, а на месте сражения обнаружили только маленького Нелюбимого. С полной потерей памяти. Только коснувшись его силы, Соби понял, что Рицка сам стер свою память. Вернее, не стер. Это состояние называли грано - когда память человека сворачивалась подобно плотным лепесткам бутона, снаружи оставался только один маленький росточек, который цепляли за что-то существенное. Голос, запах, фразу. Для того, чтобы впоследствии дернуть за этот росточек и развернуть память, подобно цветку. Рицка сам запретил себе любить. И тем не менее любил. Он тянулся к Соби, всеми силами, тянулся всей душой. И Соби влюбился в него заново. Не в образ, не в мечту - в человека. У Рицки полным-полно недостатков, он не любит много зелени, не любит каштаны, зато обожает рыбу во всех ее проявлениях, как самый настоящий котенок. Он вспыльчивый, неугомонный, но добрый. Стеснительный, не может прямо сказать о своих чувствах. Вместо него говорят за себя его поступки. Мягкое одеяло на плечах, когда Соби от усталости вырубился прямо в кресле, отнятая сигарета и печальный взгляд, как просьба - никогда не курить, не убивать себя. Рицка не любил приказывать, и это он пронес даже через беспамятство. И Соби специально, ради него, создал из своей силы индиговых бабочек и золотые кленовые листья - увы, объединить их не хватило решимости. Слишком больно напоминать котенку, напоминать себе, что у Рицки был природный Боец, что ему было больно терять Кая. На востоке разгорался рассвет. В комнату заглянул Кио, которого освободили от Пары Бескровных все те же неугомонные Зеро. Но поймав больной взгляд Соби, друг удаляется. Агатсума боится оказаться не нужным, боится потерять все, когда только-только обрел. Он слишком долго выкладывал израненными в кровь руками цветное стекло своей жизни, и сейчас боится, что ветер перемен разобьет его хрупкую мозаику вдребезги. Он ведь на самом деле любит Рицку.... - Прекрати! Соби вскинулся. Его котенок очнулся и теперь смотрел на него добрыми и одновременно сердитыми глазами. Неудовольствие? Он знал единственный ответ. Тело само соскользнуло на пол. - Если ты сердишься, накажи меня, Рицка. Тот вспыхнул, подскочил и тут же застонал - закружилась голова. Соби слитным движением оказался рядом, прижал к себе, потоком силы вылечивая боль. Его энергии мало, но сколько есть он все отдаст своему котенку. - На что мне сердиться, глупый взрослый? - хвостик Рицки недовольно бил хозяина по бедрам. - Рицка, я... не твоя Пара. - Знаю, - кивнул парень, прижался к плечу Соби. - И если ты захочешь уйти, я пойму и отпущу. Тем более, что ты уже действительно свободен. А у меня Пары и не может быть, Кай погиб. Уйти? Уйти от Рицки по собственной воле? Чистый чуть было нервно не рассмеялся. Такому точно не бывать. Он сжал котенка в объятиях. - Забери меня себе, Рицка. Не отдавай никому. И я никогда не отпущу тебя. Позволь мне стать твоим. Прошу, сделай меня своим, - шептал он о себе. Как о Бойце, как о человеке, как о преданном псе. - Я хочу быть с тобой. Рицка смущенно покраснел, но уткнулся носом в грудь своего непутевого взрослого. - Ты и так уже мой, а я - твой. Ты ведь не против, Соби? - поднял тревожные глаза. Агатсума мотнул головой. Не против, не против, он не против, он счастлив. Рицка с ним, Рицка рядом. Рицка не бросил и не бросит никогда. - Я люблю тебя, Рицка. Теперь можно. От всей души, как и просил Аояги вчера. Котенок залился краской еще больше, ушки его дернулись. - Я тоже... тебя... - пробурчал, почти неслышно. Но и этого хватило, чтобы Соби повалил своего котенка на кровать, осыпая лицо мириадами поцелуев. Пока дальше нельзя, но теперь у них в запасе все время мира. Теперь им некуда спешить. Соби еще не знает, но Рицка ему напомнит. Покорен лишь тот, кто желает этого. И через три года на шее обоих яркими буквами полыхнет одно слово. Нелюбимые.