Предательница

Триша помнит дыхание Хэйли. Жаркое, сбитое, какое-то насмешливое — даже дыхание — у чертовой Грэм насмешливое. Триша помнит губы Хэйли. Искусанные, потрескавшиеся, вечно поджатые в злой усмешке. Триша помнит, как это, засыпать в одной кровати с Хэйли. Тела мускулистые и гладкие, смешная родинка на правой ягодице, хватке рук могут спецназовцы позавидовать. Триша помнит слезы Хэйли. Неуверенные, впервые неуверенные, объятия, всегда сильная Грэм прячет лицо у неё на плече и шепчет что-то о ненависти. Триша помнит чемпионат. Мечты, надежды, все шансы на медали. Блестящие выступления, сбитые ладони (позже Хэйли будет шутить и дуть ей, Трише, на них). Чертову Грэм, уходящую с арены и уносящую с собой абсолютно всё. Хэйли не смотрит ей в глаза. Хэйли уходит, не оставляя записки. Хэйли меняет номер мобильного. Спустя два года она будет бормотать что-то о родителях и своей слабости. Триша лишь рассмеётся. Триша железная. Трише плевать. И никто не расскажет, сколько слёз — всего лишь вода — она выплакала, вспоминая о гребаной Грэм.