Сквозь тревожные сумерки — дым сигарет, Отражается в зеркале нервное пламя свечи. Я сижу за столом, на столе — пистолет, Я, девушка, играю в игру для сильных мужчин.
Тсунаёши еще по прибытии в будущее поняла, что для нее все кончится плохо. Просто стрела прошила сердце, зазвенела струной и лопнула как мыльный пузырь. Появившись в будущем, она обратила на себя внимание древнейших сил. И ступила в круг необратимости, прикоснувшись к пустышке Неба… А по возвращению обратно на нее накатила непередаваемая усталость, словно придавливая к земле могильной плитой, заставляя принять, осознать и смириться… Человек не имеет права спорить с Законами древности мира. Юни в ужасе смотрит на застывшего Шахматноголового, стискивая его пиджак под многочисленными непонимающими взглядами. «За что ей?» — немой вопрос в глазах девочки, захлебывающейся в слезах. Принцессе только сейчас, когда считанные секунды назад сняли Проклятье, стал ясен недовольный шепот тьмы и пугающие неясные картинки будущего. Древние столпы, видевшие момент сотворения мира, но существование которых всплыло лишь четыреста лет назад, выражали недовольство. Они хотели получить в свое пользование столь кристальное дитя с сильнейшим как у шаманов Небесным пламенем. — За что Тсунаёши? Почему она?! Три-ни-сет отомстило изощренно. Раз она не досталась им, то не достанется никому. Даже самой себе.Кто мы?.. Незнакомцы из разных миров… Или, может быть мы — случайные жертвы стихийных порывов?
Тсунаёши не собирается признавать вину, слыша шепот теней, исходящий от пустышек. Она засыпает, проваливаясь в объятия первозданной тьмы, где находится он, окруженный тремя кругами неистового голубого пламени, а в его серо-стальных глазах плещется тоска.Мы с тобой из разных миров, Но ты главный герой моих снов. Держи меня, не отпускай, Ты в декабре мне даришь май.
Связать людей из разных миров. Смертную девушку и наследника престола Ада. Нео-Вонгола хохочет в голос, запрокидывая голову и широко распахивая глаза, заставляя напрячься даже Занзаса, раньше всех заметившего этот потухший взгляд. В нем плещется невыносимая тоска о несбыточном, далеком и недосягаемом. Янтарный взор темнеет на дне и отдает горечью, и вариец молча склоняет голову, не решаясь и слова сказать этим Небесам. Он до сих пор помнит те дни осознания, когда у него отняли его Облако. Так какого же Небосводам, готовым обрушиться под немыслимым давлением, у которых отобрали половину?Воля в кулаке, мысли в разные стороны, По моей комнате гуляют черные вороны. На потолке чувства одинокие собраны, Они с грохотом падают мне на голову. Не сошел с ума и вполне осознанно Я вдыхаю этот яд вместе с воздухом.
— Как больно знать, что это сердце бьется не для меня, Дэя… Как же мне от этого больно… Ему больно. Она хочет провести вдоль сгорбившейся спины, но он хоть и принимает ее за свою галлюцинацию, все равно не дает прикоснуться к себе. Вонгола раздраженно передергивает плечами, улавливая его воспоминания о человеческой девушке. Ей не нравится, что она сравнила его синие от боли глаза с летним небом и какими-то сверкающими охранительными кристаллами. Она думает, что его глаза — это странные Миры Хаоса, которые он показывает ей силой мысли. Если вспоминает о ее присутствии, конечно. — Риан, почему я влюбляюсь в недоступных женщин? За что?! Я ведь даже проплавить пространство к ней не могу! Даррэн Эллохар готов выть, уподобляясь оборотню. Хотелось отрастить когти и разорвать грудную клетку, раскрошить ребра и вырвать ноющее сердце, чтобы сплющить его под брызги крови. — Воистину, как же мы любим то, что нас убивает. Лишь бы тянущее чувство пропало, испарилось и распалось как песчаная завеса одной из пустынь Хаоса. Оно врастало в кожу, распространялось по венам, словно яд, жгло и беспокоило. Он сам себя загнал, дав ей перейти, стать избранной в третий круг, попросив назвать по имени. Да-да-да! Великий магистр Смерти, принц Хаоса и наследник престола Ада, единственный из шестидесяти восьми наследников, которому подчиняются все демоны без исключения, снова напоролся на ту же ошибку! Фатальную и роковую для него и нее. Только на этот раз осознано.Эти полосы черно-белые, Я нашел любовь, но потерял в нее веру. Она жива и она еще дышит, И я чувствую, она меня тоже ищет.
Раньше он сгорал в собственном голубом пламени ревности с холодной, чеканной ненавистью глядя на приходящую во снах девушку, словно надеялся, что из него вытекут эти чувства, которые он не может контролировать. Бездна, а ведь у него всегда был превосходный контроль! Она всего лишь мираж, хотя весьма материальный, на удивление не пропадающий от его сильных объятий. Он не считал дни с их первой встречи в этой кошмарной, но такой родной тьме. За него это делали все окружающие, с тревогой вглядываясь в лицо на почтительном расстоянии.Очередное утро после долгого дождя, Всю ночь смотрел на звезды и о ней мечтал. Помнит, как впервые загорелись те глаза, Это именно то, чего так долго ждал.
Янтарные глаза, что заглядывали в самые потаенные уголки демонической души, стали смыслом жизни и всего существования. Он смотрел на звезды миров Хаоса и сравнивал. Сравнения были не в пользу холодных светил. Ее тонкие пальчики зарывались в его волосы, перебирая белые прядки. Звонкий смех сменялся грустной улыбкой, которую хотелось сцеловать, лишь бы не видеть затаенную в уголках обреченность. Кровь демонов пылала по венам, сжигая от ужаса и страха потерять. В который раз. И в одну прекрасную ночь и очередную встречу во снах они яростно целуются, без силы мысли стаскивая одежды. Все итак происходит не в реальности, зачем распылять вещи, когда можно насладиться звенящим пространством пересечения миров и палящим жаром огня, что плескался тремя пылающими вокруг них кольцами, накатывая волнами. Ладони скользят по желанному телу, нос проводит по шее и вдоль ключиц, запоминая запах, подстегивая демоническое либидо. Губы скользят, сменяясь зубами, чтобы прикусить и заставить себя поверить в материальность, а не первоклассную иллюзию создания. Мозги плавятся от сильных толчков и сладких стонов, а янтарные глаза сияют ярче, напарываясь на светящиеся синие, словно древние небосводы, глаза, в которых эхом отдается тот самый огонь, треском отдающийся монолитным огненным кругом.Мы накажем друг друга высшей мерой отчаянья, Для того чтобы страсть единственной ночи запечатлеть. Я кручу барабан и эта пуля — моя… Ты только не огорчайся, — Может в следующей жизни я все-таки встречу тебя…
Тсунаёши прикусывает губу. Это неправильно, зависимость расцвела махровым цветом. Абсурдность ситуации чиста как слеза младенца. Все давно заметили, что она гаснет, и даже репетитор ничего не говорит, обнимая, укачивая в своих объятиях ночи, лишь бы не видеть ее потухших глаз. А она стонет от невыносимой тоски и обреченности. Лишь в бессилии видит эти серо-голубые глаза с яростным огнем, слышит отголоски его чувств, эмоций и мыслей, и то, как он уже не убивается по невесте друга. Три-ни-сет отомстило изощренно. Теперь принц Ада, как и Десятая Вонгола, сгорает от насмешки древних сил. Однако она ничего сделать не может. И искать способ прекратить эти сны не собирается. Шахматноголовый молча приходит, и она кожей чувствует его растерянный взгляд. Она просто знает — разрыв этой связи убьет ее моментально. Хранитель ненавистной системы уходит так же молча, оставляя после себя шлейф из тьмы и подола кровавых ноток, остающихся витать в воздухе, напоминая о проклятом наказании. Что ж, значит, такова ее судьба быть антидепрессантом на расстоянии и самым настоящим ядом в одном флаконе. Она только надеется, что умерев, переродится в его мире. Или просто растворится, не став заключенной душой системы. Интуиция ласково обволакивает, гася на мгновение невыносимую тоску, разъедающую изнутри, и перебивая ощущение разлагающейся от ноющего чувства души. Надежда умирает последней, в ее случае — почти никогда. Она будет верить, что сможет разорвать круг необратимости, или взять под контроль его ход, упиваясь этим чувством, выпивая его до дна. И все же, как же мы любим то, что нас убивает.Любовь убивает меня, Вычёркивает дни из календаря. Я запираю сердце на засов, Меня убивает любовь...