Небесная гавань

      Привычный когда-то горный воздух Предела теперь казался почти незнакомым. Фалрандил давно уже не бывал здесь — в здешних холмах не было почитателей Кинарет, которые ждали ее благословения. Не было теперь и Изгоев — за сотню лет они давно осели в Маркарте, перестав уподобляться древним дикарям. Картспайр был пуст и заброшен, как и века назад.       Драконорожденный сам не знал, зачем он вернулся сюда, в последний оплот Клинков. Он давно рассорился с ними — еще до того, как стал королем, еще до того, как победил Алдуина. Альтмера больно ранили слова стариков: «Драконы живут только затем, чтобы мы истребляли их». Он не мог предать сородичей-дов. Он не стерпел наглого приказа Дельфины убить мудреца Партурнакса и при свидетелях порвал с Клинками раз и навсегда. Теперь Дельфины давно уже нет в живых. Неизвестно, что осталось от могущественного ордена. Но Фалрандил зачем-то вернулся туда, где когда-то начал свой путь. Странное предчувствие конца не оставляло его. Вдобавок он давно уже лишился того жизнелюбия, за которое все любили эльфа — его грехи могла искупить только смерть. Все равно ему не светит ни обещанный когда-то Совнгард, ни Этериус, ни даже Очаги Наслаждения — душа Драконорожденного была завещана Алдуину и была клятвой мира между людьми и драконами. Гибель Фалрандила должна была скрепить эту сделку, о которой знали лишь считанные смертные. К счастью, ему и не суждено было жить вечно.       Пыльный, поросший кое-где мхом камень холодил босые ступни. Лабиринт акавирских ловушек альтмер проходил почти наощупь — он запомнил их все еще с первого раза. Храм словно открывал ему дорогу, приглашал внутрь. Храм помнил своего Драконорожденного.       Дверь в храм была по-прежнему открыта. Фалрандил осторожно зашел внутрь, устремляясь в большой пустынный зал. Но вдруг, к его удивлению, путь ему преградил альтмер.       — Как ты попал сюда? — грозно поинтересовался он. Рыжий, в легкой броне темного металла и с татуировкой на правой щеке, он был незнаком Драконорожденному.       — Что вы здесь делаете? — в свою очередь спросил эльф. — Это место принадлежит Клинкам!       — С тобой надлежит разобраться…       — Оставь его, Анкарион, — внезапно произнес другой голос, от которого у Фалрандила похолодело внутри. — Он вернулся туда, куда должен был вернуться.       Анкарион покорно отступил. Драконорожденный же во все глаза уставился на вышедшего из мрака пустынных залов эльфа. Это был Анкано.       Высокий, не потерявший с возрастом отменной выправки, он был облачен в ту же необычную броню, что и Анкарион. Белоснежные волосы альтмера были коротко обрезаны и почти наголо острижены с боков. Лицо его оставалось таким же бесстрастным, как и прежде — вот только несколько морщин прорезали лоб, а кожа была перечерчена тонкими черными линиями татуировок, складывающимися в загадочный узор.       Не Анкано ли когда-то презрительно называл татуировки на лицах Изгоев рабскими метками?..       — Анкано? — Голос Фалрандила от удивления звучал непривычно тихо. — Ты очень изменился…       — А ты — нет, — отозвался беловолосый альтмер, приближаясь к нему. — Я предчувствовал, что однажды ты вернешься сюда.       — Что вы здесь делаете? Это же крепость Клинков…       — Была, — оборвал его Анкано. — Где-то сотню лет назад этот храм действительно принадлежал Клинкам. А теперь они мертвы.       — Вы все-таки разделались с ними! — гневно воскликнул Драконорожденный. — Уничтожили последний их оплот!       — Ошибаешься. После того, как ты порвал с Клинками, они не смогли набрать к себе ни одного добровольца. Ни одного, слышишь? Поэтому они тихо и мирно умерли, никому не нужные и всеми забытые. Когда мы пришли сюда, некому было защищать храм. Но было бы глупо уничтожать это место, согласись. Талмор допустил большую ошибку с Храмом Повелителя Облаков, но теперь мы все же располагаем тем, что Клинки пытались от нас спрятать.       Фалрандил давно не слышал этих до боли знакомых интонаций. Талморский невытравимый цинизм, невысказанное: «Что бы вы ни делали, мы победим в любом случае». Вот только сквозь равнодушные слова Анкано нет-нет, да и прорывалась горькая печаль, привычная скорее для потерявших свой дом данмеров-беженцев.       — Да вы просто мародеры, — невесело усмехнулся Фалрандил. — Но что за странный вид?       Анкано мельком глянул на него, и у Драконорожденного невольно сжалось сердце. Подобный мертвый, лишенный эмоций взгляд он видел только однажды — у рыцаря-паладина Гелебора.       — Мы не стали просто прятать в сейф то, что осталось от Клинков — ответил альтмер, начав прохаживаться по залу. Его слова эхом отдавались в пространстве. — Весь их боевой опыт, знания, вооружение нужно было пустить в дело. Клинки и Талмор давно уничтожены. Вместо них появился орден Ночного Крыла.       Фалрандил удивленно глянул на него:       — Вы воссоздали Талмор?       — Нет. Действия Талмора были слишком напористы и в итоге привели к катастрофе. — Удивительно, насколько бесстрастно прозвучали эти слова. — Клинки были чересчур самоуверенны и в итоге потерпели поражение. Мы же создали новый орден, который будет стоять на страже блага эльфийской расы. Там, куда не пробьется свет Ауриэля, нас укроет тьма ночи.       — От кого?       — От таких, как ты, например.       При всем желании Драконорожденный не смог бы обидеться на его слова. Уж кто-кто, а Анкано имел полное право на него злиться. Да и его бессловесный рыжий товарищ, наверное, тоже — его породистое лицо, очень характерное для рядового юстициара и лишь слегка подпорченное татуировкой, было вызывающе бесстрастным.       — Если вы взяли то, что было у Клинков, то будете бороться с драконами?       — Нет, с твоими драконами мы воевать не собираемся. — Как ни старался эльф говорить безэмоционально, все же слово «твоими» вышло у него несколько язвительно. Договор Довакина и Алдуина был заключен на его глазах, и о привязанности бывшего друга к огромным ящерам он был прекрасно осведомлен. — Они пока не несут нам угрозы.       — Значит, ты ждал меня?       — Точно.       Фалрандил тут только заметил, что у Анкано на боку прикреплена акавирская катана.       — Что ж. — Альтмер улыбнулся, чуть тряхнув рано поседевшей кудрявой головой. — Я знал, что это произойдет. Как и прежде, я буду рад погибнуть от твоей руки.       Он без страха встал на колени и молитвенно сложил руки, проговорив:       — Милостивый Ауриэль, я недостоин того, чтобы Ты лицезрел меня. Прошу Тебя лишь о том, чтобы Ты дал благо этому миру. Дай им свет и радость видеть Тебя. Да не будет больше ни одна раса истреблена другой. Да наступит в Нирне эпоха покоя и мира.       — Да будет так, — хладнокровно отозвался Анкано и отрубил ему голову.       Анкарион подошел поближе и задумчиво осмотрел обезглавленный труп.       — А я-то думал, что между вами завяжется схватка, — разочарованно пробормотал он.       — Нет. Я знал, что он будет безоружен. Он никогда не сражался без нужды.       Радости в голосе Анкано не было. Все эти годы он мечтал разделаться с предателем, убить того, кто разрушил Алинор, того, кто сам себя признал виновным. А в голову лезли совершенно ненужные воспоминания о совместных вылазках, путешествиях, разговорах… О том, что, в сущности, на месте Драконорожденного и он, Анкано, мог оказаться таким же предателем, если бы обстоятельства повернулись по-другому… Однако перед боевым товарищем следовало держать лицо. Слегка улыбнувшись, альтмер проговорил:       — Тебе это не кажется символичным? Талмор все же уничтожил Драконорожденного, как и планировалось. Клинки были повержены.       — Все мы были повержены, — печально заметил Анкарион. — В этой битве не было победителей.       — Да. Думаю, ты прав.       Анкано задумчиво убрал катану в ножны и снова посмотрел на поверженного друга.       — Мы с ним всегда были противоположны друг другу, — тихо произнес эльф. — Как Ванус Галерион и Маннимарко. Вот только я не могу сказать, кто же из нас двоих был на стороне добра.       Затем он отвернулся и одним движением открыл портал, ведущий на острова Саммерсет. Когда эльфы прошли сквозь него, магия рассеялась.       Храм Небесной гавани остался пуст и заброшен, как и прежде.