Забытая жизнь

Январь 1994 года. Замок тем временем прихорашивался к Рождеству, несмотря на то что любоваться волшебными украшениями было почти некому. В коридорах висели гирлянды остролиста и омелы, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблескивали золотыми звездами двенадцать огромных елок. По замку поплыли ароматы праздничных яств. В кабинете директора, как всегда, на кресле сидела МакГонагалл, возле окна стоял Северус, Альбус восседал у себя за столом, все трое пили чай. Я, сонная, подошла к столику, где сидела Минерва, она любезно протянула мне чашку чая. — Спасибо, — поблагодарила я. — Видимо, я вчера немного перебрала. — Ничего страшного, дорогая, — успокоила меня МакГонагалл. — Ты совсем себя не бережешь, дорогая. — Не для кого, — отрезала я и отпила из чашки. — А где же любезный профессор Люпин? — спросила я. — Я так и не познакомилась с ним за все это время. — Ему опять нездоровится, — ответил Дамблдор. — Бедный Люпин, надо же заболеть на Рождество, — ехидно произнесла я. — Северус, вы ведь сварили ему еще одну порцию зелья? — поинтересовался Альбус. — Да, господин директор. — Вот и прекрасно! Стало быть, он скоро поправится. После утреннего чаепития Альбус задержал меня. — Веселого Рождества! — поздравил меня Дамблдор и протянул футляр, завернутый в красную подарочную упаковку. — И вас с Счастливым Рождеством, — ответила я и вышла из кабинета. Я, наверное, до сих пор не воспринимала его как своего отца. У дедушки с бабушкой было все стабильно, бабушка постоянно пила зелье, которое варил ей дедушка, тем самым продлевая ее жизнь. Весна 1994 года. Я была в Министерстве, когда ко мне попало заявление Люциуса. — Он пожаловался попечительскому совету. И в Министерство магии. У него там большие связи, они для него все сделают, — сообщил секретарь. — Только его мне сейчас не хватало! — кинув пергамент на стол, рявкнула я. Выяснив всю суть происшествия, я собрала весь Попечительский совет и Дамблдора. Расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока было закончено. Хагрида в этом прискорбном инциденте можно было считать невиновным. Но тем не менее жалобы от мистера Люциуса Малфоя не прекратились, пришлось передать дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание должно было состояться двадцатого апреля. Меня опять разбудили ночью, в школе вновь происшествие. В ту ночь никто в башне Гриффиндора не спал. Все знали, что замок снова обыскивают сверху донизу, но Блэк опять ускользнул, и только запах псины окружал меня. На другой день по всему замку были приняты более жесткие охранные меры. Профессор Флитвик учил главные входные двери распознавать Блэка по увеличенному портрету. Филч носился по всем закоулкам и коридорам, заколачивал все щели и мышиные норы. На входе в башню Гриффиндор опять появилась Полная Дама, отреставрированная специалистами. Она все еще нервничала и согласилась вернуться на работу при одном условии: ей дадут дополнительную охрану. Специально для нее наняли грозного вида троллей, которые ходили по коридору, злобно хрюкали и мерились дубинками. Я патрулировала окрестности школы и заглянула к Хагриду, мы попили с ним чай, и я успокоила его по поводу гиппогрифа. Конечно, пообещать ему я ничего не могла, это было уже не в моей компетенции. Выйдя из хижины Хагрида, не знаю то ли от скуки, то ли от нечего делать, я решила спуститься в подземелье и наведаться к Северусу. Я спустилась по лестнице и направилась к кабинету зельеварения, а когда уже подошла к двери, обнаружила ее слегка открытой. За дверью раздались голоса. Иногда очень полезно подслушать чей-нибудь разговор. — В самом деле? Вам это свойственно, Поттер, возникать в неожиданных местах. И почти всегда на это есть особая причина. Советую вам немедленно вернуться в башню Гриффиндора, где вам сейчас и полагается быть. На это Гарри ничего не ответил. Губы Снейпа искривила ядовитая усмешка. — Ну, так вот. — Снейп выпрямился. — Весь волшебный мир, начиная от министра магии и кончая завхозом, делает все, чтобы уберечь знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. А знаменитый Гарри Поттер сам себе закон. Пусть простые смертные беспокоятся о его безопасности? Знаменитый Гарри Поттер ходит, где ему вздумается, не утруждая себя мыслями о последствиях. Гарри не открывал рта. Снейп, видать, хотел вырвать у него признание. — Как вы похожи на своего отца, Поттер. Просто удивительно! — неожиданно сказал Снейп, и глаза у него сверкнули. — Он тоже был на редкость высокомерен. Немного удачливее других на площадке для квиддича, а гонору сколько! Так важно разгуливал по школе в окружении друзей и поклонников… Да, сходство прямо-таки сверхъестественное! — Мой отец не важничал, — не сдержался Гарри. — И я тоже. — И школьный устав был не про него писан, — продолжал Снейп по правду сильнейшего, его худое лицо искажала злоба. — Правила ведь для других, для людей попроще, а не для победителей в Кубке школы. Упивался собственным величием… — Замолчите сейчас же! — Гарри вскочил на ноги. Его захлестнула ярость. Лицо у Снейпа окаменело, черные глаза метали молнии. — Что вы сказали, Поттер? — Сказал, чтобы вы замолчали. Вы не смеете так говорить о моем отце! Я знаю о нем всю правду. Он спас вашу жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было! Вот здесь стало мне совсем интересно, ведь я почти ничего не знала о Северусе. Лицо Снейпа, не отличавшееся яркостью красок, стало совсем серым. — А директор школы не рассказал тебе, при каких обстоятельствах твой отец спас мне жизнь? — прошипел он. — Он, видно, посчитал, что подробности слишком ужасны для ушей бесценного Поттера. Гарри прикусил губу. Мне стало очень интересно узнать подробности. — Я не допущу, чтобы у вас так и осталось неверное представление о вашем отце. — Его лицо передернула ненавидящая усмешка. — Вы, наверное, вообразили себе геройский поступок? Тогда позвольте мне внести некоторую поправку в ваше представление. Ваш драгоценный отец и его друзья решили сыграть со мной веселую шутку… Она могла бы кончиться моей смертью, если бы ваш отец в последнюю минуту не опомнился. Ничего доблестного он не сделал. Всего-навсего спасал свою шкуру вместе с моей. Удайся их шутка, он вылетел бы из школы. Снейп оскалился. — Выверните карманы, Поттер! — неожиданно приказал он. Гарри не шевельнулся. Его точно оглушил ударом в ухо. — Выверните карманы, иначе мы сейчас же пойдем к директору школы! Гарри повиновался. Похолодев, он достал и карманов пакет с побрякушками из «Зонко» и какой-то пергамент в виде Карты. Снейп взял сначала пакет. — Мне это дал Рон. — «Хорошо бы Рона предупредить до того, как Снейп его увидит». — Он купил это, когда был там прошлый раз. — Вот как! И вы с тех пор носите этот подарок в кармане? Как трогательно! Ну, а это что? Снейп взял Карту. Гарри собрал все свои силы, чтобы у него на лице не дрогнул ни один мускул. — Просто кусок пергамента, — пожал он плечами. Снейп перевернул его, не сводя с Гарри глаз. — Зачем тебе этот ветхий пергамент? Не выбросить ли мне его в огонь? — Снейп протянул руку к камину. — Не надо! — живо отозвался Гарри. — Ну что ж! — ноздри у Снейпа задрожали. — Это, наверное, еще один драгоценный подарок от Уизли. А может, это некое послание, написанное невидимыми чернилами. Или инструкция, как проникнуть в Хогсмид, минуя дементоров? Гарри потупился. Глаза у Снейпа горели недобрым огнем. — Посмотрим, посмотрим, — говорил он, вынимая волшебную палочку и разглаживая кусок пергамента на столе. — Поведай свой секрет! — Снейп коснулся палочкой пергамента. Ничего не произошло. Гарри сжал руки, чтобы унять в них дрожь. — Откройся мне. — Снейп постучал палочкой. Пергамент оставался девственно-чистым. Чтобы успокоиться, Гарри несколько раз глубоко вздохнул. — Профессор Северус Снейп, декан этого факультета, приказывает открыть ему всю содержащуюся в тебе информацию! — Снейп изо всех сил ударил палочкой по Карте. Снейп и Поттер склонились над пергаментом. Мне не стоило большого труда применить к Поттеру легилименцию и прочесть что же все-таки там написано. По гладкой поверхности Карты вдруг побежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука. «М-р Лунатик приветствует профессора Снейпа и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела». Снейп остолбенел. Гарри смотрел на послание как громом пораженный. Но Карта на этом не остановилась. «М-р Сохатый присоединяется к м-ру Лунатику и хотел бы только прибавить, что профессор Снейп урод и кретин». Со смеху умрешь, будь ситуация не столь серьезной. А пергамент между тем строчил свое. «М-р Бродяга расписывается в своем изумлении, что такой идиот стал профессором». Гарри в ужасе зажмурился. Когда он открыл глаза, на пергаменте появилась еще одна надпись. «М-р Хвост кланяется профессору Снейпу и советует ему, чертовому неряхе, вымыть наконец голову». Я усмехнулась, ведь вся эта четверка была мне знакома. Гарри замер в ожидании грозы, которая вот-вот должна была разразиться. — Ну-с, — тихо проговорил Снейп, — мы этим займемся… С этими словами профессор подошел к камину, зачерпнул из кувшина на полке горсть поблескивающего порошка и бросил его в огонь. — Люпин! — позвал он. — Вы мне нужны на пару слов! Вконец оторопевший Гарри уставился на огонь. В пламени обрисовалась длинная фигура, которая быстро вращалась. Еще несколько секунд — и из камина собственной персоной вылез профессор Люпин, отряхивая золу с потрепанной одежды. Одет он был в поношенную, штопаную-перештопанную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы были едва тронуты сединой. И меня удивил шрам на лице, казалось, что Люпин боролся когда-то с оборотнем. — Вы меня звали, Северус? — спросил он кротко. — Разумеется, звал, — ответил Снейп с перекошенным от ярости лицом. — Я велел Поттеру вывернуть карманы, и вот что там было, — сказал он, вернувшись к столу. И Снейп махнул рукой на пергамент, на котором все еще красовались послания господ Лунатика, Бродяги, Сохатого и Хвоста. На лице Люпина появилось странное отчужденное выражение. — Ну? Люпин не отрываясь смотрел на карту. Гарри показалось, что он быстро что-то соображает. — Ну? — повторил Снейп. — Пергамент полон черной магии. А это, Люпин, по вашей части, если не ошибаюсь. Как по-вашему, где Поттер мог его взять? Люпин оторвал глаза от пергамента и, глянув искоса на Гарри, дал ему понять, чтобы он ни во что не вмешивался. — Полон черной магии? — повторил он невозмутимо. — Вы так полагаете, Северус? А мне кажется, это просто кусок пергамента. Он будет оскорблять каждого, кто захочет его прочесть, так уж его заколдовали. Детская проказа, но вряд ли опасная. Думаю, Гарри купил его в лавке шутливых розыгрышей. — В самом деле? — Снейп трясло от гнева. — Вы думаете, такое могут продавать в лавке шутливых розыгрышей? Не кажется ли вам более вероятным, что он получил этот пергамент непосредственно от его изготовителей? Я начала понимать, о чем говорит Северус Снейп, Люпин, по-видимому, тоже. Но тут я услышала быстро приближающиеся шаги и скрылась за колонной. Это был Рон Уизли, он задыхался от бега, но ворвался в кабинет. Мне пришлось скрыться из подземелья, пока меня кто-нибудь и вправду не застукал. — Вот, значит, что связывает тебя, Северус, с Поттером! — сообразила я. Хагрид проиграл дело. Ему разрешили взять гиппогрифа в Хогвартс. День казни был назначен. «Это все Люциус Малфой! — возмутилась я. — Он запугал Комиссию, этих старых глупых болтунов. Они его боятся. Конечно, можно подать апелляцию. Так всегда делают. Но вряд ли это поможет. Приговор все равно оставят в силе». В пасхальные каникулы никакого отдыха не получилось. Я вышла из дверей замка, там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев меня, он переступил с ноги на ногу. — Рад приветствовать вас, Адрианна! — И я вас, сэр, — ответила я. — Чудесный денек, — продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. — Право, такая жалость, такая жалость… Он печально вздохнул и вновь повернулся ко мне: — Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли… Комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я все равно собирался в Хогвартс проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие… — Я надеюсь, что это не займет много времени, — уточнила я. Не успел министр ответить, как из дверей замка вышли двое волшебников. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот-вот рассыплется, второй — кряжистый верзила с тонкими черными усиками. Это были представители Комиссии по обезвреживанию, потому что старый волшебник, покосившись в сторону хижины Хагрида, пробормотал слабым голосом: — Боже, боже, я слишком стар для подобных вещей… Так в два часа, я правильно понял, Фадж? У черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием — он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти. Через пару минут к нам присоединился Альбус Дамблдор, и мы спустились к хижине Хагрида. Все попивали у него чай, когда тишину взорвал визгливый фальцет дряхлого члена Комиссии. — Где он? Где чудовище? — Он был привязан здесь! — с бешенством заорал палач Макнейр. — Я же только что его видел! На этом самом месте! — Невероятно! — воскликнул Дамблдор, явно удивленный. В его голосе слышались нотки веселого изумления. — Клювик, — прохрипел Хагрид. Раздался свист и удар топора — похоже, палач в ярости рубанул по изгороди. Тут же грянул вопль, перешедший в рыдание. — Убежал! Убежал! — вопил Хагрид. — Клювик мой, хороший, умный мальчик! — Кто-то отвязал его! — рычал палач. — Надо обыскать лес и территорию замка… — Макнейр, если Клювокрыла и в самом деле похитили, то неужели вы и впрямь полагаете, что похититель поведет его пешим ходом? — В тоне Дамблдора явно звучала насмешка. — Обыскивайте небеса, если на то пошло… Хагрид, я бы не отказался от чашки чая. Или хорошего глотка бренди… Адрианна, ты к нам присоединишься? — Ну да, профессор. — Хагрид был сам не свой от счастья. — Заходите, заходите… Я присоединилась к Альбусу и Хагриду.