The River Song

      Мои ноги в песке, брызги ледяной реки на моем лице будто жгут его. Я вдыхаю ветер и густой серый, будто дым костров, туман, я хочу дышать им. Я хочу дышать им — не тобой.       Я, кажется, проклята тобой в лучших традициях старой верной магии: твоими кольцами, твоим серебром речей и золотом ума, твоими длинными волосами (они повсюду, ты же знаешь, но они мягче шелка в моих руках, и только это дает силы терпеть то, что они настойчиво лезут в лицо, когда я обнимаю тебя), твоими теплыми, жаркими руками, длинными тонкими пальцами, что согревают меня, обращают в жар.       Я проклята тобой, я растворяюсь в тебе. Если бы у меня был выбор, я предпочла бы стать рекой.       Свободной, вольной в своем проявлении, рекой. Рекой, не морем. Море редко бывает спокойным — там всё время шум прибоев, чаек крик, гудки кораблей, что заходят в гавань. Моя жизнь слишком уж похожа на море в самом разгаре шторма, которому нет конца. Молнии рвут черное небо на части, серые воды не дают ему вновь собраться в одно целое. А река никогда не знала шторма, лишь легкие волны, что ласкают, но не рушат.       Унеси меня, река! Подхвати, закружи, раствори в своей чистой синеве. Я тебя много раз видела, стоя за перилами моста, где безопасность и опасность не имеют значения точно так же, как мои чувства к тебе. Как несешь свои воды, река, унеси меня прочь.       Твои тихие слова и темные, как черный чай, который забыли в кружке, глаза, о, милая, меня они убьют, сведут с ума, поделят на три, и я во вселенной утону. Бьюсь об заклад, на дне твоих зрачков — звезды, луны и отблески солнца в воде одновременно. На дне твоих зрачков — мрак самых темных теней и взрывы сверхновых. Звенящая тишина и самая тихая, прекрасная музыка. Там то, что никогда не даст воздуху пройти в легкие, наполнить их живительным холодом. Жар пустыни и угли Преисподней — восхитительно-смертельное сочетание.       Брызги на щеках, на губах, на пальцах, что вечно в краске — я стою по колено в воде, под моими ступнями лишь песок да мелкий острый камень. Лед сошел два месяца назад — уплывал долго, будто пытался сбежать со своей собственной казни, но его век никогда не был долог. Лед ушел, осталась только ты, Леди.       Твои пальцы на моем затылке, на моей шее, ерошат короткие волосы — сама же ругаешь меня после за то, что волосы в полном беспорядке. Ты - порядок, правильность, чернильная четкость линий и изломов, я же изворотливая, мягкая, но, подобно наждачной бумаге, стачиваю все твои прямые углы, делаю их всего лишь изгибами. Я искажаю тебя: ты забываешь о правилах, ты нарушаешь их, ты не думаешь о последствиях. Я будто осквернила то, что никогда святым и не было.       Знание никогда не было легким. Я знаю больше, чем должна: твои губы мягкие и теплые, ты целуешь немного больно и оставляешь на моей шее синяки. Твои пальцы на моих — искусство, что сражаться готово в моей голове с самого Рафаэля кисти Сикстинской Мадонной. Знать так сложно, я предпочла бы забыть.       Я стою на пустом пляже, вокруг река да туман. Ты говорила, что всё несерьезно — я не воспринимала это всерьез. Я бы хотела, чтобы ты оставалась, только нам всегда приходилось идти разными путями.       (возможно, ты мне слишком дорога)