кратеры

В один прекрасный момент Сынчоль понимает, что зависим. Парня нещадно ломает, скручивает внутренности, да и всё вокруг становится ужасно неинтересным, серым, однообразным и угнетающим — таким, что хочется просто свернуться на кровати под тонким пледом, подтянуть к себе колени и постараться убежать от суровой реальности в такой счастливый мир сновидений. У Чхве давно большие темные круги под глазами и серая кожа. Он не помнит, когда в последний раз выходил на улицу, если, конечно, не считать походы на балкон, чтобы покурить. Парень пропускает учебу в университете и игнорирует все звонки обеспокоенных родителей. Сынчолю кажется, что он задыхается. Он частенько ловит себя на мысли, что не дышит, и начинает судорожно хватать затхлый воздух ртом, пытаясь насытить вечно требующий чего-то организм. Жизнь катится под откос, а Сынчоль понемногу угасает, становится прозрачнее, и вот уже ярко-голубые вены отчетливо виднеются по всему телу, тонкие ключицы грозят порвать бумажную кожу, а зажженная сигарета то и дело выскальзывает из тонких пальцев. Но скучные будни становятся ярче на полтона, когда вечную тишину однушки прорезает долгий и настойчивый звонок в дверь. Гостям Сынчоль не рад, но этот человек особенный, поэтому Чхве начинает активно передвигаться по квартире, пытаясь спрятать раскиданную одежду и пустые упаковки из-под рамена, он настежь открывает окно, выгоняя на улицу спертый воздух, но… от Сунёна всё равно ничего не скроешь. — Хён, что это за грязь? — младший брезгливо воротит нос, аккуратно ставя пакеты из магазина на кухонный стол. — Здесь же невозможно жить! — Жить — да, а существовать — вполне, — хрипло отзывается Сынчоль и тут же начинает кашлять, давясь свежим и таким непривычным для него воздухом. — Знай, что я перестану ходить к тебе, если будешь так говорить, — Сунён пристально смотрит из-под своей густой челки. Его лицо серьезно, как никогда, а старший мечтает лишь о том, чтобы увидеть прекрасную улыбку на этом до дрожи милом лице. — И вообще, отправляйся в душ. От тебя тоже несет. Квон больно бьет хёна по спине и практически запирает его в ванной комнате, надеясь, что тот проявит хоть немного сознательности и придет в себя, будучи чистым. А пока тот в душе, он быстро моет посуду и ставит что-то вариться на плиту, открывает все оставшиеся в доме окна, собирает спрятанную по углам грязную одежду и быстро проходится мокрой тряпкой по белому слою пыли, скопившейся на мебели. — Не стоит так стараться ради меня, — Сынчоль возвращается в комнату довольно быстро, хотя, младший «замочил» бы этого парня минут на сорок в ванне, учитывая, что тот практически не моется в его отсутствие. — И готовить столько не нужно, я не съем… — старший приподнимает крышку с кипящей кастрюли и вдыхает божественный запах домашней еды. — Пока я еще твой лучший друг, я могу делать всё, что мне вздумается: приходить, когда хочу, убираться и готовить, — Сунён наспех закрывает все окна, ведь не хватало еще того, чтобы хён простудился с сырой головой. — Заботиться о ком-то — одна из потребностей человека. — Тогда останься подольше, а? — худые руки нежно обвивают талию Квона, и тот замирает на месте, боясь пошевелиться. — Почему только тебе можно делать, что вздумается? — Сынчоль горячо шепчет в спину, заставляя тело младшего покрываться мурашками. — Ты хороший, но очень жестокий… — парень держит друга в таких объятиях еще немного, а затем отстраняется и плюхается за стол, скрываясь за десятками пакетиков и коробочек, купленных младшим. — Ты всё прекрасно знаешь, поэтому не стоит вгонять меня в краску каждый мой визит, — Сунён часто дышит и не смеет повернуться лицом, чтобы не показать своего смущения. Находиться с Сынчолем наедине в квартире очень опасно, но Квон не может бросить друга, поэтому и приходит раз в три дня, чтобы убедиться, что с тем всё в порядке. — Я пойду. Поешь, пока не остыло… Сынчоль слышит, как хлопает входная дверь, но вставать с места не спешит. Каждый раз старший только делает вид, что открывает дверь Сунёну, но на самом же деле, Чхве никогда ее и не закрывал после его ухода. Старший никогда не принимал наркотики, но выглядел наркоманом со стажем. Зависимость от Сунёна была куда сильнее, чем от наркотических препаратов. И Сынчоля продолжает ломать каждый день, потому что младший… не отвечает ему взаимностью. Квон не может принять эти чувства так просто, но и отказаться от своего друга он тоже не может, поэтому и приходит, поэтому медленно убивает своего хёна и плачет за этой чертовой дверью, убеждая себя, что этот раз был последним. Однажды он снова придет в гости и… останется. Уже навсегда. Он залечит все раны и кратеры на душе старшего, который оставил сам же. Обязательно залечит, но не сегодня…