A votre service

-Нет, нет. спасибо.. — раздался голос музыканта в шумном зале. Антонио, стараясь как можно учтивее и вежливее, отказывал очередной прекрасной молодой особе в весьма интересной просьбе. Таких предложений итальянец наслушался в своей жизни предостаточно. -Ох, извините.. — Сальери случайно задел молодого человека, что было крайне несвойственно ему. Он всегда был собран, аккуратен и спокоен, но не сейчас.. Ведь за стеной, в соседнем зале кто-то играл на рояле в сопровождении до боли знакомого смеха, что так сильно раздражал Антонио. Да, звучала легкая и ненавязчивая мелодия, в светлой тональности аккомпанемент. Мужчина пробрался сквозь толпу интересующихся музыкой, сквозь идиотов, которые тут только ради выгодных связей, сквозь это стадо раздражающее композитора до мелкой дрожи. Вольфганг же в свое время проводил свой досуг на этом приеме за общением с очередной незамужней дамой. В Вене, у него нет никого, а значит и терять нечего. Можно творить все, что его душе угодно. Играя на музыкальном инструменте и разговаривая с девушкой, что с удовольствием поддерживала диалог, заставляя Вольфганга иногда, но искренне смеяться. Однако в один момент все затихли и раздался голос Антонио, он произнес одно единственное слово, но никак не мог разобрать что именно. Повернувшись к источнику звука, взгляд Моцарта тут же приковал этот идеальный образ. Не смотря на то, что Вольфганг продолжил общаться с дамой, он не терял из виду Антонио. Наконец не выдержав юноша соскочил с места и откланявшись барышне подошел к маэстро Сальери. -Маэстро, — в легком прыжке тот склонился пред Антонио. — Не окажете ли вы честь всем нам? .. Прошу от имени всего зала, сыграйте нам один из своих вечных шедевров. На лице Вольфганга сияла искренняя и доброжелательная улыбка, а все присутствующие замерли в ожидании ответа. -Ну же, месье, не уж то вы откажете.. — чуть обижено, нос той же улыбкой произнес Амадей. Антонио бросил холодный взгляд на Антонио. Вольфганг — наглец, что прекрасно знал о том, что Сальери не сторонник подобных концертов и все же посмел поставить его в такое неловкое положение. Если откажешь — оскорбишь тем самым почти всех, кто здесь находится. -Вы как всегда, столь любезны и заботливы. — наполнив фразу каплей яда, он двинулся в сторону инструмента и удобно расположился за ним. Можно заметить, что ни один из слушателей не поинтересовался, что именно сейчас прозвучит, это лишь доказывало предположении композитора о низком уровне заинтересованности толпы в музыке. Не смотря на это Вольфганг стоял и слушал музыку как зачарованный, следил за руками Антонио и боялся слишком шумно выдохнуть. По всему залу можно было найти человек пятнадцать или двадцать, кто тоже был заинтересован в этом. Раз уж Антонио сел играть, то он будет это делать не для стада. Он выносил душу на всеобщее обозрение, пускай и в музыке. А какая разница? Этим людям никогда не понять того, что должен услышать Вольфганг. Моцарт понимал каждое слово, которое доносил в своей музыке месье Сальери. Бывало и такое, что эти два гения общались на языке музыки и из этого выходило нечто возвышенное.. То, что могут понять только настоящие ценители музыки, а никак не глупые куклы, которые только делают вид, что заинтересованы. Музыка Антонио полна тепла, эмоций и невероятных вещей не смотря на его хладный нрав. Каждый раз Амадей узнавал все новые и новые вещи о Сальери и это его определённо радовало. -Браво, маэстро.. — зааплодировал Вольфганг, после чего это подхватили и все остальные. Восхищенный Моцарт не отрывал взгляда от маэстро. -Благодарю. — холодно отозвался итальянец и поднявшись из-за рояля, неторопливо отстраняясь от него в сторону Амадея. — Поубавьте свой пыл, эта музыка не стоит тех оваций, что я услышал. -Я вас уверяю, очень даже стоит, месье.. — Моцарт произнес это серьезно, без единого намека на былое задорство и кривляния. Для него не было чем-то необычным, никакие теплые чувства не грели душу от осознания того, что произведение произведение привело кого-то в восторг. Это такая же работа, как для кузнеца его дело, для кучера его и так далее. На фоне толпы, продолжающей обсуждать свои дела земные, мужчина поближе встал к собеседнику и теперь окружение их диалог вообще не слышало. Бархатистый голос шептал мягко, неспешно, словно пытаясь донести каждое слово: — Это все.. Лишь спектакль. Они ничего не смыслят, ими управляют желания и похоть. Вам нечего делать здесь.. — он быстро выпрямился делая вид, будто ничего и не сказал. -Однако, кому знать о том, что твориться в головах этих людей? Быть может каждый из них талант, вот только скрывается за маской самолюбия и безразличия.. — Вольфганг всегда отличался оптимистичностью, даже сейчас, когда все очевидно, он приводил свои доводы в пользу «обвиняемых».