~*~*~
В кафе было уютно и как-то мирно, что ли: никто не повышал голоса; не было слышно разговоров, так тихо общались немногочисленные посетители; официанты ходили бесшумно, словно вообще не прикасались к полу, словно парили. Придти сюда утром было мудрым решением. — Наташ, как считаешь, какие есть люди? — Ты о чем? — уточняет подруга, отпивая свой латте и сверкая интересом в глазах. — Я недавно читала, что каждый человек — океан. Кто-то из окружающих заходит по щиколотки, кто-то по колено, кто-то по пояс, а кто-то заходит так далеко, что может утонуть в тебе. Как считаешь, есть такие люди? И какие вообще есть? — Как по мне, не каждый человек — океан. Есть, я не спорю, океаны, но встречаются редко. Есть люди-моря, люди-реки, люди-лужи тоже есть. — То есть, каждый человек имеет какое-либо водное представление, хочешь сказать? — Я не договорила, вообще-то. Есть люди, отожествляемые с водой. Но есть люди-небо, допустим. — Это как? — удивляется Оля, отпивая американо и морщась: гадкий кофе, зря она послушала Наташу, больше его не возьмет. — Это такие люди, на которых хочется только смотреть: не прикасаться никаким образом, не вмешиваться в их жизнь, — только смотреть. — Если рассуждать с твоей логикой, то должны быть люди-облака. — А кто сказал, что их нет? — И какие же они, люди-облака? — Мягкие, воздушные: они вроде есть около тебя, но если присмотреться — их совершенно нет в твоей жизни. Они появляются и исчезают, а ты как был на месте, так и остался. — А люди-дождь есть? — У меня сейчас такое ощущение, что я профессор, а ты моя маленькая внучка. — Ну ты же лучше разбираешься в психологии… — А это тут при чем? — Не знаю, — честно отвечает Оля, но смотрит так, что Наташа сдается: — Люди-дождь, по моему мнению, как и люди-град и люди-снег, более интересны, что ли: могут появиться неожиданно, свалившись как снег на голову, могут появиться предсказуемо, как град или дождь при хмурой погоде. Они буду с тобой какое-то время, а потом уйдут, потом могут вернуться, а могут раствориться навсегда. — А люди-земля есть? — Прямо земли нет. Есть, допустим, люди-камни, они… — Они всегда стоят на месте, всегда в себе и своих решениях уверены, постоянны и проблемно воспринимают изменения. Да? — Можно и так сказать. А люди-песок? — А-а-а… Э-э-э… Они на части рассыпаются? — Мы не в зомби-фильме, чтобы люди на части рассыпались. Или ты решила в патологоанатомы пойти? — Нет, это слишком сложно для меня, и противно, и мрачно, и фу, в общем. Так что там с людьми-песком? — Они непостоянны, суетливы, в большой степени подвержены влиянию окружающих, зависимы от их мнения. А люди-болота есть, как думаешь? — Есть. Это такие люди, которые затягивают в себя, погружают в свой мир, из которого сложно выплыть. Погружают в свои проблемы, переживания, ссоры, постоянно просят и требуют участия, поддержки, помощи. И как бы ты от них ни бегал, из болота не вылезти. — Личный опыт? — Была у меня такая одноклассница, это просто катастрофа, а не человек. — А сейчас она где? Или ты опыт про рассыпающихся людей проверяла? — ехидничает Наташа, пряча смеющиеся глаза и отпивая кофе, который все никак не кончается, как кажется Оле. — Нет, она в другой город уехала поступать, к моему счастью. — А телефон? Почта? — Я начала жизнь с чистого листа и нового номера, — радостно улыбается Оля и допивает американо, морщится, кривится и забирает у подруги половину пирожного в качестве компенсации. — Мы от темы ушли. А люди-гроза есть? — Есть, — хмуро констатирует Наташа, — моя начальница. Вот как ее нет, так и солнце светит, и птички поют, и жизнь прекрасна, и я хороша. — Оля хихикает, прикрываясь пирожным. — А как появится, так никакой громоотвод не спасет, хоть вокруг все ими истыкай и сама в обнимку с еще одним ходи. — Оля откровенно смеется над вмиг помрачневшей подругой, пока та заказывает еще чашку латте и салат. — А люди-лавина? — Это еще интересней, нежели люди-дождь. Они просто появляются в самые неожиданные и неподходящие моменты, и ты как хочешь, но принять обязан. — О, это прям мой бывший: появился из ниоткуда, порядки свои наводить пробовал, а потом пропал неизвестно куда. — Да я бы не сказала, что он человек-лавина… — А кто тогда? Человек-козел? — Оля, кажется, развеселилась, отмечает Наташа, улыбаясь в ответ на озорную улыбку. — Нет, он у тебя был человек-пустыня. — Песочно-разваливающийся? — Наташа радостно резюмирует, что подруга ожила, а то пришла в кафе мрачной тучей, отпугивая людей взглядом исподлобья. — Горячий, но абсолютно пустой. — О да, он был очень горячим. — Оля как-то странно, даже пошло улыбается, смотря с огоньками в глазах. — Избавь меня, пожалуйста, от этих подробностей. — Не знаю, о чем ты подумала, но я про температуру. Она у него ниже тридцати семи не была никогда. Природная аномалия на ножках. — Оля доедает отобранное пирожное и пробегается взглядом по чужому салату. — Когда ты отучишься воровать еду из чужой тарелки? — Из чужой вкуснее! — Парирует Оля и ворует кусочек курицы. Наташа недовольно кривит губы и ставит тарелку в центр стола. — Еще остались вопросы? — Оля кивает и с упоением хрустит салатным листом. Наташа думает, что для такого счастливого лица больше бы подошли небольшие козлиные рожки. Да и вся козлиная мордочка тоже, потому что только козы могут так искренне радоваться траве. Оля прямо руками ворует еще один лист и спрашивает: — А люди-ветер какие? — Быстрые, непостоянные. Они могут быть рядом, но как только ты захочешь прикоснуться, то осознаешь, что их уже нет. Они могут освежать, расширяя границы твоего мира, а могут обжечь, сузив твой мир до какой-то определенной детали. — А я кто? — Вор. — Ну Ната-аш, — тянет Оля и в качестве взятки отодвигает тарелку с салатом, мол, ты же заказала, ты и ешь. Наташа приподнимает бровь и понимает, что у разговора определенно двойное дно. — Ты? Даже не знаю. Человек-туман, наверное. — Это как? — Каждый видит в тебе то, что ты ему показываешь. Что ты его заставляешь видеть, фактически. Ты играешь, прорабатывая роль для каждого из окружающих, но лишь немногим показываешь внутреннее, сокровенное, настоящее. — Вау. Наташ, ты прям пикап-мастер. — Оля снова смеется. — Иди к черту. Я тут серьезно говорю, а тебе все смешно. — Я тоже серьезно, правда. Прости. А Коля тогда кто? — Не знаю, кто Коля, но вот ты влюбленная барышня. — Наташа, кажется, мстит за смех подруги. Оля краснеет, взгляд ее начинает метаться по помещению. Наташа в течение нескольких секунд наблюдает эту картину маслом неизвестного художника и прекращает обыск кафе: — Он человек-ветер, как по мне. Он путал волосы одной, дурманил свежестью другую, терзал третью. Что в нем такого, что не вижу я? — Он… Он такой… В нем… И то, и все, и он прям… — Влюбилась по уши. Оля, я понимаю, что делаю больно — но он тебе не пара. Он тебя закружит и развеет. Ты не сможешь с таким человек жить. — Оля резко грустнеет, сутулится и желает, кажется, залезть под стол, лишь бы спрятаться. — Оля, прости, я не хотела… — Нет, Наташ, все хорошо, я не обижаюсь, правда. Просто…Просто именно этого я и боялась услышать. Ты ведь психолог, ты лучше видишь людей. А я… Я влюбилась. По-настоящему. — А Коля? — Я не знаю. Но, кажется, тоже. — Наташа с отстраненным выражением лица жует курицу и понимает, что теперь помимо человека-грозы в качестве начальства у нее будет человек-помоги-мне в роли подруги. — Наташ, ты ведь не бросишь меня, правда? — Оля прячет глаза и ломает под столом пальцы. Наташа откажется, непременно. У нее ведь работа тяжелая, да и свои проблемы есть. А она, Оля, как-нибудь сама справится, надо уже перестать в большинстве случаев полагаться на подругу. Ей уже наверняка надоело разгребать и ее, Олины, неприятности тоже. — Конечно. Куда же я денусь-то? — Наташа улыбается тепло и искренне; Оля осознает, что у нее просто огромный долг перед подругой.~*~*~
— Коль, как считаешь, какое мне платье надеть? Мы же все-таки знакомиться с твоими родителями идем, хочется им понравиться. — Вот то белое, с разными блямбами. К твоим голубым глазам самое то. — Карим. — Что? — Глаза у меня карие. — Коля отмахивается и снова утыкается в монитор компьютера; Оля чувствует, что сердце кольнуло что-то очень острое. Обида. Он даже не может запомнить, какие у нее глаза, хотя она про него уже почти все знает. Почти все почти наизусть. Оля надевает белое, отливающее легким синим цветом платье (Наташа говорит, что это платье — Олино любимое — цвета инея), белые балетки и говорит, что готова. Коля вздыхает, закрывает вкладку интернета и выходит в прихожую. Там еще раз вздыхает, на несколько секунд делает недовольно лицо и торопит девушку. Конечно, Коля ведь привык к коротким юбкам и шпилькам в пятнадцать сантиметров. А тут платье по колено и балетки. Оля влюбленно улыбается и берет его за руку, чувствуя еще один укол.~*~*~
Уже знакомое кафе встречает их вновь тишиной и спокойствием. Наташа улыбается парню-официанту и делает заказ за них двоих, Оля буравит взглядом стол и изо всех сил старается не плакать. — Наташ, скажи, я красивая? — Оля издает подозрительный звук. — Хотя бы симпатичная? — Оля открыто всхлипывает и трет рукой нос. — Тебе следовало это у официанта спросить, он в полной мере мог оценить твою привлекательность. — А ты не можешь? — Оля смотрит с какой-то болезненной надеждой и вновь трет нос рукой. Наташа вздыхает, достает из сумки бумажные салфетки, протягивая подруге пачку, и только потом отвечает: — Ты очень красивая, только ты перестала видеть эту красоту в себе. У тебя перед глазами словно нагнанная ветром пыль, сквозь которую ты ничего не видишь. Ты ведь поэтому меня сюда позвала? Что-то случилось? — Да. Нет. Я не знаю. — Оля с полминуты помолчала, потом тихо, но уверенно продолжила: — Да. Очень да. Я запуталась, я не знаю. Я стараюсь, переступаю себя, а он даже не обращает внимания. Словно все так и должно быть. Я… — Оля всхлипывает, — я не могу так больше. — Наташа пересаживается к подруге и обнимает ее, если бы она могла сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь, она бы сделала. Вот только сейчас она, к сожалению, абсолютно бессильна. — И уйти не можешь? — Я пробовала. Собирала вещи, писала записки, а потом останавливалась у порога и понимала, что не могу. Понимаешь, не могу. Но и терпеть я тоже больше не могу. Я не знаю, что мне делать… — Оля плачет, почти неслышно шмыгая носом. — Быть может, хотите чего-нибудь выпить? — интересуется, если верить бейджику, Алексей, уклончиво намекая на алкоголь. Наташа качает головой и взглядом просит уйти. — Оль, а ты говорить с ним пробовала? — Пробовала. Он говорит, что его все устраивает. Он даже не задумывается, что его все устраивает, потому что это я, а не он, наступает на горло гордости и переступает себя! — Оля поднимает покрасневшие глаза с потекшей тушью и, неожиданно, переводит взгляд на стол. Наташа с удивлением смотрит на то, как подруга пьет нелюбимый и не для нее заказанный американо. С еще большим удивлением она слышит, что кофе вкусный. Наташа понимает, что подругу определенно пора спасать. В экстренные сроки. — Оль, а давай ты на пару дней ко мне переедешь? Мне сестра племянников оставила: сама отвлечешься и с мелочью поиграешь, они и по тебе тоже скучали. — А я точно не буду мешать? — Глупый вопрос, Оля, абсолютно глупый.~*~*~
— Коля, а ты не будешь против, если я на пару дней к Наташе уеду? У нее племянники, помощь нужна… — Да-да, конечно, езжай. — Коля даже не отрывается от просмотра какого-то фильма, порнушки, кажется, если верить тихим звукам из колонок. Оля закусывает губу и собирает вещи. Больше, намного больше, чем необходимо для пары дней. Коля даже не замечает ни этого, ни хлопнувшей двери.~*~*~
— Оль, а давай завтра в кино? Мелочь требует мультик, я буду глупо выглядеть одна среди детей. — А если нас будет двое, будет не глупо? — Оля улыбается, искренне, что очень радует ее подругу, которая реанимировала ее последние четыре дня. Коля ни разу не позвонил. Наташа, отобравшая и показательно выключившая Олину раскладушку, проверяла. Ни звонков, ни смс. Только фраза «Пара дней свободы» в статусе на странице, к которой Олю тоже не подпускают. — Я буду чувствовать себя комфортнее. — Оля соглашается, но требует себе отдельную пачку попкорна.~*~*~
— Привет, Коль. — Оля смущенно улыбается и ждет реакции. — Что-то ты быстро, — недоверчиво говорит Коля и ставит чайник. Оля чувствует, что в только недавно зашитое сердце воткнули нож, разрывая его обратно. Три недели. Почти месяц. А отпрашивалась на пару дней. И это еще «быстро». Оля понимает, что теперь уйти будет легче, хоть и все так же больно. — Жрать бушь? — Коля достает магазинные печенья, магазинные котлеты и магазинные салаты. Заваривает магазинные пакетики чая и смотрит на Олю. — А домашнего ничего нет? Я… Я желудок недавно сорвала… — Оля врет. Оля давит на больное. Привыкший к мягкой домашней еде Коля не переносил грубые магазинные продукты, поэтому Оля готовила много и часто. Коля не переносил пыли, поэтому убиралась Оля через день и усердно, вычищая и почти вылизывая. Коля любил застревать в ванной по часу, поэтому Оля привыкла вставать раньше на тридцать минут: пока Коля встанет, пока он посидит, раздумывая над смыслом бытия, — Оля уже умылась, освобождая помещение. Коля не любил шум, поэтому Оля научилась почти порхать над полом, чтобы не создавать шорохов. Коля любил много чего, а Оля привыкла подстраиваться. Коля, вероятно, даже не знал, что Оля тоже что-то любила. — Ничего нет. Я ж не кухарка, чтоб готовить. — Оля отказывается и уходит с кухни, чтобы распаковать вещи. Коля в форме требования просит, чтобы она быстро что-нибудь приготовила. «Наташ, а у тебя там племянник не заболел случайно?» «Нет, Сашку вылечили уже, но у Светы ветрянка. Ты переболела в детстве?» «Да. Приехать на помощь?» «Я была бы очень рада» «Ты не болела?» «Я не помню» — Коль, Наташе помощь нужна, ты не против… — Против, — резко реагирует Коля и смотрит угрюмо. — Почему? — Оля растеряна, она не ожидала такой реакции. — Жрать нечего, дома срач. Никуда не пойдешь. — А когда приготовлю и уберусь? — Тогда и убирайся. Хоть к своей Наташе, хоть к черту на кулички. — Оля закусывает губу и отчаянно пытается не заплакать. Все швы, созданные бережными руками Наташи, рассыпались, как будто и не было. Оля тихо шмыгает носом и уходит на кухню.~*~*~
— Господи, Оля, что с тобой? — Наташа всерьез напугана: подруга вваливается в квартиру вся растрепанная, заплаканная и, кажется, не совсем соображающая, что вообще происходит. — Наташ, а давай напьемся? Давай будем ночью по мосту гулять? Давай на колесо обозрения залезем? Давай? Давай? — Наташа понимает, что три недели восстановления ушли коту под хвост за сутки. Ситуация подходит к точке кипения, а у нее нет ни огнетушителя, ни холодной воды. — Что он сделал? — Он практически прямо сказал, что я могу уходить. А я не могу, понимаешь. Он меня как привязал к себе. Он вроде и гонит, и держит. Давай напьемся? — Что это даст? — Не знаю. — Оля хрипит, периодически сипит. Наташи понятия не имеет, сколько она ревела, но ночь будет сложной, однозначно. — Хорошо, давай выпьем. У меня вино есть хорошее, итальянское, муж с командировки привез. — Тетя Оля, тетя Оля! А давай играть? — Света, «болеющая ветрянкой», виснет на Оле, дергая за руку в зал, Саша, повисший на другой руке, просит почитать. Наташа подогревает молоко и достает свои фирменные печенья. Кажется, гроза отменяется. — Знаешь, Наташ, а он не ветер. — Умытая, посвежевшая Оля набивает полный рот печенья и с упоением хрустит, запивая молоком. Дети повторяют, старательно пытаясь хрустеть с таким же упоением. — А кто он тогда? — Он, как раз таки, океан. Тот самый, настоящий, в котором можно утонуть. — Теля Оля, ты о чем? — Света пытливо заглядывает в глаза. — Тетя Оля, давай почитаем? — Сашка протягивает любимую книгу. Наташа мягко улыбается, наблюдая за Олей, что рассаживает детей, вручает по печенью и начинает читать.~*~*~
— Коль, нам нужно поговорить. Мне нужно. — Явилась, наконец. И где же ты шлялась? — Коля пьяно икает и глупо ржет, дергает за Олину юбку и падает. Оля тащит его в спальню и переносит разговор на потом.~*~*~
— Оля? Оля! Оля, стой, я тебя вижу! — Наташа хватает подругу за рукав, оттаскивая в сторону. Встретить ее в торговом центре было неожиданно, но неслучайно, как подмечает Наташа, когда видит печальное лицо Оли. — Что-то случилось? — Я себе пальто купила, красивое? — Оля разводит руки в стороны, мол, смотри, какая красота. — Очень, ты умеешь выбирать вещи. Но оно тебе велико, ты так не думаешь? — А еще с Колей рассталась, — тише добавляет Оля. — Да ты в нем утонула! — охает подруга, хватаясь за боковые швы и растягивая полы пальто в стороны, оценивая масштабы перебора в размере. — Захлебнулась, — поправляет Оля, но думает совсем не о пальто.