Everyone Says I Love You

Эггси не возвращается. Ни через месяц, ни через три, ни через полгода. Эмбер, как только становится ясно, что все претензии Анны на сына отклонены, уезжает в Оксфорд и первое время не приезжает даже по выходным – подтягивает хвосты по учебе, которых, всё-таки, успела набрать. Инти, который после суда, видимо, дорос до осознания того, что никто не собирается его бросать, периодически начинает оставаться ночевать в пансионате при школе – сначала раз в неделю, иногда два, а потом как-то незаметно – на все пять дней, возвращаясь домой на выходные с кучей рассказов о том, что он занимался всю неделю. Гарри снова возвращается с работы в блаженную тишину пустой квартиры. Всё возвращается на круги своя. Правда, к тишине этой приходится привыкать заново. Гарри не напоминает о своём существовании и о факте того, что они с Эггси вообще знакомы. Ни через месяц, ни через три, ни через полгода. Не то, чтобы Эггси особенно этого ждёт. Не то, чтобы он ужас как переживает. -Наверное, нужно искать жильё, - говорит он как-то раз на исходе второго месяца сосуществования вместе с Рокси, которое серьёзно угрожает стать фатальным для его печени. -Опять? – с тяжким вздохом осведомляется Рокси, сидящая на диване рядом с ним и расчесывающая своего леонбергера* по имени Чарли, морда которого покоится у Эггси на коленях и одобрительно почесывается им. Эггси утвердительно мотает головой. -А то ты меня споишь. -И это единственный твой аргумент? – фыркает Роксана. Эггси снова кивает, потому что все остальные аргументы уже были признаны глупыми, а некоторые – и вовсе абсурдными. -Я делаю это только для того, чтобы ты отвлёкся немного от мыслей в своей голове и продолжил уже, наконец, жить нормально, - ещё раз вздыхая, говорит Рокси, - как только я увижу наконец, что ты не смотришь на меня, как Чарли, когда я забываю покормить его с утра, мы снова будем пить только чай и свежевыжатый сок. Эггси смотрит на неё ну очень недоверчиво. -Ну ладно, ладно. Не только. Но в основном. Манера Рокси проявлять заботу совершенно очаровательна, о чем Анвин спешит ей сообщить. Рокси ворчит и отмахивается. Она вообще такая – предпочитает казаться такой холодной и непробиваемой, ироничной и расчетливой, ни о ком особо не переживающей и ни в ком не нуждающейся. Ей так легче. Тем больше удивляется Анвин, когда она, явно переступая через себя и с удвоенной силой начиная чесать несчастного Чарли, говорит тихо себе под нос: -Ты, конечно, можешь уезжать, если правда хочешь. -Но? -Но я бы предпочла, чтобы ты остался, - ещё тише сознаётся она, - идиот, - добавляет. Эггси смеётся, ловит Рокси в объятия, целует её в нахмуренный лоб и просит: -Не переусердствуй, а то Чарли останется лысым. Чарли, очаровательная семидесятикилограммовая лохматая тушка, согласно поскуливает. Ещё через месяц Рокси, посчитав, что Анвин оправился достаточно для того, чтобы его можно было называть полноценным членом общества, начинает таскать его по клубам Сохо. Большая их часть понятно какого характера. Таким образом она устраивает личную жизнь Анвина – по её же словам. -Потому что сводничество – это прошлый век и вообще скучно, и все мужчины, знакомые мне – натуралы, а вот женщины – в основном лесбиянки. А ты и так чудо, - говорит она перед тем, как бросить его на произвол судьбы посреди места, похожего на преисподнюю времён расцвета диско. Здесь шумно, людно и всё мерцает цветными вспышками. Рокси поправляет воротничок его рубашки, чуть растрёпывает ему волосы и исчезает в неизвестном направлении, сообщив напоследок, что ближайшие пару дней квартира в его распоряжении. Эггси даже не успеет уточнить, на что это она намекает. Несмотря на то, что в тот вечер он, брошенный на произвол судьбы, старается казаться самым незаметным человеком во всей солнечной системе, с ним всё равно упорно пытаются завести разговор. Аж пять раз. Но в итоге он уходит из этого мерцающего радужного ада с парнем, к которому сам обратился с вопросом о том, как найти выход из этого места. Ну, он и проводил его до выхода. А потом прошелся с ним до поворота. А потом до дома, потому что пока они шли до поворота, то успели завести разговор о том, как им не повезло оказаться в том месте, из которого они только что наконец сбежали. А потом до кровати, потому что когда они остановились на пешеходном переходе в квартале от квартиры Рокси, каким-то образом случился поцелуй. То, что во всём виноваты тёмные кудрявые волосы, карие глаза и совершенно замечательный смех с хрипотцой – вполне себе очевидно. То, что всё получилось так потому, что оба отрицали, что они – это именно то, что нужно было друг другу – тоже. В общем-то, оно как-то само собой получается. Эггси немного пьян и даже забывает про то, что хорошо было бы сначала хотя бы узнать имена друг друга. Забывает ровно в тот момент, когда они входят в квартиру и этот, кудрявый, запускает руки под его рубашку и широко оглаживает холодными ладонями – вверх по спине, до лопаток и вниз по бокам. Анвин выдыхает судорожно, откидывает голову назад, легонько стукаясь затылком о стену. -Ох, блядь, - шипит, когда чужие сухие губы скользят горячим касанием по его шее, - воспитанные люди точно так не поступают. Ответом ему служит тихий, мягкий смех с хрипотцой. Последние крупицы разума уходят на то, чтобы шикнуть на собак и сообщить, что их можно не бояться. Далее Эггси с чистой совестью уходит за грань разумного. Его новый кудрявый знакомый особенно замечателен потому, что не задаёт вопросов – скорее всего по той простой причине, что ему тоже совсем не до этого. Он не задаёт вопросов, когда Эггси обрывает его попытку расстегнуть его джинсы с тихим «я сам», не спрашивает, когда Анвин перехватывает его ладонь, останавливая её внизу своего живота и мягко разворачивает его к себе спиной. Он долговязый, бледный и худой, у него три маленькие тёмные родинки под левой лопаткой, а волосы пахнут почему-то паприкой и куркумой, и Эггси совсем некстати вспоминает об Индии, когда мягко толкается в него, растянутого и нетерпеливого, и, касаясь губами его шеи, вдыхает этот запах. ...только спустя два часа, четыре использованных презерватива и пятнадцать минут, которые понадобилось на то, чтобы перевести дыхание и осознать себя в пространстве, Эггси интересуется: -Как тебя зовут-то? Его новый знакомый хмыкает, открывает глаза, смотрит на него ленивым сонным взглядом, довольно улыбаясь. Эггси вопросительно изгибает бровь, запускает пальцы в его волосы и принимается медленно перебирать кудри. -Мэтт, - полумурлычет тот, снова закрывая глаза и всем своим довольным видом явно одобряя манипуляции Анвина с его волосами, - а тебя? -Гэри, - подавляя зевок, отзывается Анвин, -ну вот и познакомились, - констатирует с самым беспечным видом. Мэттью фыркает и смеётся, утыкаясь в его плечо. Эггси улыбается, прикрывает глаза и наконец-то выдыхает. Ну вот, всё снова произошло совсем не так, как он планировал, и уж точно не так, как обычно это происходит в фильмах. Но Эггси впервые за эти месяцы чувствует спокойствие и лёгкость, и нет больше этого тесного ощущения в груди, которое мешало нормально дышать, и почти нет ноющего ощущения тихой тоски. Мир снова принимает его – глупого, обидчивого и боящегося всего на свете. Мир снова смиряется с ним, а он с радостью смиряется с этим миром. *** С тех пор большую часть времени в стенах квартиры они проводят втроём. Мэтту, оказывается, всего-то двадцать один, он живёт с родителями и двумя младшими братьями на юге Лондона и работает помощником шеф-повара в одном из ресторанов, услышав название которого Рокси уважительно присвистнула, и пояснила ничего не смыслящему в этом Эггси что это очень крутой ресторан. Мэттью смешной и неуклюжий, весь будто бы из острых углов состоящий, но внутри плавный-плавный, мягкий, ласковый и заботливый. Он готовит на ужины что-то совершенно непостижимое, следит за тем, чтобы Рокси надевала шапку, а Эггси – шарф, когда начинает холодать, заглаживает собак до состояния абсолютной эйфории. Мэттью смотрит на Анвина влюблённым взглядом, весь такой замечательный, волшебный, такой правильный, а Анвин с ужасом осознаёт, что... нет. Ничто внутри него не отзывается на этот взгляд. Эта история недолюбви предсказуемо исчерпывает себя накануне Рождества, причем прекращает всё именно Анвин, который просто не может больше ловить на себе этот невыносимо любящий взгляд и каждый чертов раз видеть в Мэттью совсем не Мэттью. Кроткий, добрый, светлый человечек искренне сознаётся, что он бы справился и за двоих. Эггси чувствует себя как-то совсем паршиво. Рокси, на Рождество улетающая в Швейцарию – гнёт семейного праздника – ободряюще хлопает его по плечу, обещает, что ещё пару раз – и он привыкнет, и велит не раскисать. Рокси и поддержка в трудную минуту – не слишком-то совместимые вещи. Рождество Эггси проводит в компании Чарли, Уинстона и Филиппа. В общем-то, собаки Рокси – не самая плохая компания. Вечером Эггси звонит Терри, разговаривая с ней параллельно отвечает в чате Рокси, которая сообщает, что у неё есть все шансы умереть со скуки, чуть позже звонит Эмбер и интересуется, все ли остались живы – Эмбер была намерена познакомить Гарри со своим уже не таким уж и новоиспеченным мужем за рождественским ужином. Эмбер отчитывается о том, что всё прошло без потерь и даже успевает описать всё в красках, прежде чем Инти отвоёвывает у неё телефон. Инти болтает про всё, начиная от размеров вчерашней индейки и заканчивая рассказом о научном проекте по химии, над которым он работает в школе, Инти говорит, что соскучился и спрашивает, когда они наконец увидятся – потому что в последний раз он, Эггси и Эмбер гуляли аж месяц назад. Инти в очередной раз уточняет, не передумал ли Эггси и не хочет ли он снова переехать к ним. К исходу второго часа, после клятвенного обещания Эггси явить свою персону их взорам в ближайшие несколько дней они всё-таки прощаются. Эггси ещё некоторое время вертит в руках мобильник, размышляя над тем, какую степень глупости можно будет присвоить ему, если он сейчас позвонит Харту – но в итоге решает, что степень эта будет слишком велика. Это будет просто Нобелевская премия в области глупости. Он просто не заслужил, понадобятся, возможно, годы, чтобы добиться такого. Поэтому он бросает телефон в гостиной – чтобы не было лишнего искушения, зевает и направляется в спальню с твердым намерением нагло проспать это Рождество. В конце концов, оно и так обещает стать самым провальным в его жизни. Значит, надо дать ему шанс побыстрее пройти. А завтра уже будет завтра. *** После Мэттью были и другие. Никто из них, впрочем, не задерживался дольше месяца. Потому что очень сложно поддерживать нормальные отношения с человеком, который не позволяет лишний раз до себя дотронуться и ловко уходит от темы, как только беседа подозрительно начинает быть похожа на разговор по душам. -И это у меня-то проблемы с доверием, - только и тянет Рокси как-то раз, когда на её вопрос о том, куда делся внеочередной парень Эггси тот только неопределённо машет рукой. -У тебя проблемы с доверием, - кивает Анвин, - и у меня тоже. У Филиппа вот нет проблем с доверием, он счастливчик. -Ну, у него и мозгов-то не особо... – тянет Рокси. Её далматинец Филипп был самой несообразительной из трёх собак, и это ещё было мягко сказано. Ну, зато он был милым и любвеобильным. И никто не любил его меньше только за то, что он глуповат и до сих пор гоняется за собственным хвостом. - И у меня хотя бы есть нормальные отношения. -Серьёзно? И ты называешь это нормальными отношениями? – скептически осведомляется Анвин, вскинув бровь. -По-моему, они идеальны, - пожимает плечами Рокси. Не так давно Эггси узнал, что она, оказывается, замужем. За мужчиной почти вдвое её старше. И да, они живут отдельно и проводят вместе только выходные и редкие праздники. И их это более чем устраивает. -Знаешь, что я думаю? Ему всё равно, будете вы жить вместе или отдельно. А вот ты в ужасе от мысли о том, чтобы жить вместе. Потому что это совсем другой уровень отношений. -Эй, Анвин. Прекрати это. Что за сеанс психоанализа? С тобой же я живу! -Ага. Но я не твой муж. Я почти что четвёртый питомец. А вот он – другой дело... В Эггси через всю комнату летит подушка, потом – ещё одна. Он продолжает гнуть свою линию до тех пор, пока не приходится ловить летящую в него толстенную книгу. -Мы, вообще-то, говорили о твоих проблемах, - напоминает Рокси, взглядом явно примеряясь к тому, чем ещё можно кинуть в Эггси если тот захочет продолжать. -Нет, это ты начала говорить о моих якобы проблемах. На мой взгляд, у меня всё отлично. -Правда, что ли? Поэтому ты по полчаса гипнотизируешь телефон после каждого звонка хартовым отпрыскам. -Да-да. Именно поэтому. И я не хочу об этом говорить. -Я тоже не хочу говорить о своём ужасе перед совместной жизнью со своим мужем. Эггси сердито фыркает на Рокси, Рокси закатывает глаза. -Вот и ладно. -Вот и пожалуйста. Они отворачиваются друг от друга. Ровно через пять минут в спину Рокси прилетает подушка и Анвин сгребает её в объятия. -Мораль в том, что Филипп, очевидно – не самое глупое создание в этой квартире, - сообщает Анвин, Рокси фыркает, безуспешно пытаясь казаться рассерженной, но через секунду уже смеётся. -Ты идиот, Эггси. Причем сейчас ты идиот не счастливый, как был раньше, а несчастный. Сделай уже с этим что-нибудь. -Я попробую, - обещает Эггси. Решение проблемы, на самом деле, очевидно настолько, что и приходит в голову, как и всё слишком очевидное, в самую последнюю очередь. И, как уже повелось, приходит оно не само, а со Стивеном, который под конец учебного года начинает как-то слишком уж спешно завершать все дела. А обычно Стивен вообще никуда не торопится, потому что он чертов буддист. Оказывается, что тот снова собирается в Индию. Ну конечно. Вот так в начале лета Эггси улетает, побросав в рюкзак все свои майки и футболки, что так оскорбляли эстетические вкусы Харта, и с твёрдым намерением выбросить, наконец, его из головы, пообещав Рокси не пропадать надолго и подавать признаки жизни хотя бы два раза в месяц и вернуться к сентябрю.