Возлюбленный под соевым соусом

— Так, значит, ты меня любишь? — А ну катись отсюда, кретин! В тот же миг Ичиго со свистом вылетел из своего внутреннего мира, заодно пробив черепушкой пару домов и даже не сумев понять окончательно — а чего это он, собственно, кретин? Зангетсу отдышался, попытался вернуть лицу обычное выражение и опустил правую ногу, которой только что отправил собственного хозяина в вольный полёт по сознанию. — Зангетсу, — тут же отозвался дух-квинси. — Не пыли. Два покалеченных дома медленно и мучительно помирали со стонами распадающихся этажей — пыляка вокруг и вправду стояла, словно тропический туман. — Прости, старик. Это мой последний акт вандализма. Больше не буду. — Я не об этом, — Яхве спустил очки по переносице и добавил щепоточку назидательности во взгляд. — Ты вспыльчивый. Чересчур. Прекращай это дело. — Ну так чего он это тут такое?!! — тут же завёлся Пустой. — Зангетсу. — Что?! — Не пыли. — Ой, да ну вас! Пустой отвернулся так демонстративно, что хрустнули шейные позвонки. Это было, конечно, больно. Но Зангетсу мужественно потерпел, скрипя зубами от странной то ли злости, то ли обиды. Ичиго никогда не отличался особой тактичностью, и сегодняшний его визит, в принципе, ничего новенького в сюжете не содержал. Ну, только лишь самую капельку. — «Любишь»… Я, между прочим, занпакто! — бурчал Зангетсу себе под нос, меряя в шагах синие стёкла небоскрёба. Раньше он на них, кстати, катался, как фигурист. Но потом аскома сбилась, к сожалению (или к счастью — видок тот ещё был). — Оберегать владельца — это моя обязанность! Кретин. Ублюдок, мать твою… — постепенно растворялись в синеве его дребезжащие слова, взлетая под небосвод. «Понимаешь, Куросаки-кун, — воодушевлённо говорила Ичиго Орихиме час назад, грея в руках кружку. — Любовь — это не просто ходить за ручку. Всё не так гладко. Зачастую ты ненавидишь любимого человека всей душой, тебе хочется его съесть под пассировкой и соевым соусом. Хочется так сильно, что это занимает все твои мысли и превращает тебя в ревнивую мегеру, ведь под пассировкой и соевым соусом его может съесть кто-нибудь другой. А он ведь твой, по идее. Поэтому ты постоянно с ним грызёшься без малейшего понятия, как привлечь к себе внимание по-другому. Но потом упорно идёшь на выручку, если что-то творится не то». — Зангетсу, — внезапно начал Куросаки из-за спины — Пустой чуть ли не на метр подпрыгнул тогда от неожиданности. — Тебе когда-нибудь хотелось съесть меня под соевым соусом? Даже дверь за Иноуэ не успела захлопнуться, а Ичиго уже почему-то оказался в глубочайшем трансе на своей кровати. — Да мне и сейчас хочется, — откровенно заявил Зангетсу, обернувшись и едко сощурившись. — Можно даже без соуса. — Понятно, — Куросаки похмурился чуть старательнее, чем обычно, потёр пальцами подбородок и продолжил. — Так, значит, ты меня любишь? Именно по этой причине Зангетсу сейчас чувствовал себя таким подавленным, каким не чувствовал себя никогда. Его спина печально погнулась, а в глазах умирала сущность всего мирового бытия. — Постарайся просто это принять. Не анализируй, — опять полез к нему старик со своими советами. — Смирись со своим чувством, и ты ощутишь облегчение. Зангетсу, хоть и хотел сначала зубы показать, вдруг подумал, что, наверное, стоит прислушаться. Он послушно начал процедуру смирения, прикрыв глаза, и… — Так, значит, правда любишь? — послышалось почти у самого уха. И даже не успел почувствовать хоть малейшее облегчение, мать твою, вот кретин, как не сдох ещё без своего инстинкта самосохранения, ублюдок, сволочь, жертва шини-жизни… Зангетсу ме-е-едленно повернулся к источнику раздражения — источник был в своей старой домашней футболке с вырвиглазным принтом «Nice Vibe» и держал в ладони какую-то непонятную скляночку. — А не пойти ли тебе..? — с многообещающим шипением начал было Пустой. — Зангетсу, — но тут по всему внутреннему миру вновь прокатился эхом бас мудрого духа-квинси. — Лучше не пререкайся. У него в руках вазелин. Ни Куросаки, ни часть души Яхве и представить себе не могли, что Зангетсу может настолько побелеть. Тот аж засветился своей бледностью — хоть на солнечную батарею его плавь. Пустой пару секунд просидел в глубочайшем ступоре без слов и сердечного стука. А потом пулей отлетел от Куросаки метров на десять, принял боевую стойку и приготовился к таким приёмам самозащиты, которыми можно было бы медведя в пельмешковое тесто раскатать. Ичиго спокойно поднялся с колен, чуть сутулый, и совершенно непонимающим взглядом уставился на Пустого. — Не подходи. Я знаю кунг-фу, — выдал тот. — Ну ладно, — Ичиго почесал затылок, ещё больше взлохматив свои яркие торчащие волосы. — Научишь как-нибудь. — Просто поговорите без рукоприкладства, — опять вклинился Яхве. Зангетсу уже хотел ушатать обоих с применением особо тяжких насильственных методов — и Ичиго с его дуростью, и старика с его наставлениями, чёрт бы их двоих побрал. — Зачем тебе вазелин? — сурово кивнул Пустой на баночку в руке Ичиго, с важностью обнажив меч. — Дверь скрипела. Смазывать пошёл, — ответил Куросаки, как ни в чём не бывало. — Но потом задумался. Сюда выкинуло. — Информативно, — изогнул Зангетсу свою белёсую бровь. Оба постояли ещё с пару минут — Зангетсу готовился к кровавой, жесточайшей битве не на жизнь, а на смерть; Ичиго чесался. — Так вот, — продолжил Куросаки, когда ногу чесать надоело. — Мне тоже частенько хотелось тебя в духовку запихнуть и тушить до определённой кондиции. Поэтому, кажется, я к тебе тоже неравнодушен. Послышался дребезг и до жути неприятный треск битого стекла. Меч из рук Зангетсу выпал так удачно, что лезвием протаранил горизонтальное окно и свалился в необъятные тёмные дебри внутренностей небоскрёба. Возле Зангетсу теперь красовалась чернейшая дыра в бесконечность, но тому было, видимо, откровенно плевать на это. — Правда?.. — сказали его белые губы таким голосом, что Пустому непременно захотелось с размаху врезать сначала себе, а потом дать Ичиго за всё хорошее, если от своей непревзойдённой мощи Зангетсу выживет сам. По некой странной причине сделалось очень приятно. Пусть это и было самое дебильное признание в любви, какое только может быть. — Правда, — уверенно ответил Куросаки. — Ну, вот и разобрались… — констатировал произошедшее старик без всякого интереса — дыра в доме была куда привлекательнее, чем эта семейная драма. Серьёзно. Он ведь даже не задумывался, что может быть внутри этих бетонных махин. Но его никто не слушал, честно говоря. Оба молчали, пока это молчание не стало неловким, а затем самозабвенно продолжили выяснения отношений. Правда, уже на более положительных тонах. Отношения выяснялись вплоть до того момента, пока весь внутренний мир не всколыхнулся от мерзкого звона будильника, что звонил откуда-то извне. Даже дух-квинси подорвался со своего шеста, закемаривший на часик. Пустой потом долго сновал по мирку Куросаки какой-то странный и непозволительно довольный. Нёс полный бред, смотрел сонливо, улыбался так, будто неподалёку хихикающие лепреконы распалили костерок на листьях марихуаны — короче говоря, был типичным счастливым человеком. А вазелин Ичиго всё-таки израсходовал. Жаль, что дверные петли так и остались скрипеть.