Не достоин

Ник был лисом. По природе своей хитрым и изворотливым существом. Он был хищником с тяжелой раной на сердце, полученной в раннем детстве. Животным, черты которого остались только в его внешности. Но никак не в характере. Если когда-то давно лис еще горел желанием быть лучше, чем о нем думают, пытался пойти против природы, то сейчас он просто свыкся с этой мыслью и уяснил для себя одно: "Нет смысла менять что-то в себе, если окружающие все равно тебя не примут". Прокручивая эти слова в своей голове, он в очередной раз натягивал на рыжую морду клыкастую улыбочку и снова проворачивал хитро устроенную махинацию прямо под носом устало зевающей полиции. После того случая Николас навсегда зарекся. Он пообещал себе, что никогда больше никому не покажет своих эмоций. И он был верен своим словам, пока не встретил эту любознательную, храбрую и до невозможности милую зайку. Ему нравилось дразнить ее и называть Морковкой. Почему-то любительнице этого оранжевого овоща ничего больше не подходило. Нравилось, как она смешно хмурила бровки и раздраженно пыхтела, кидая какую-нибудь заумную колкость в ответ, мысленно обещая себе когда-нибудь точно свернуть ему шею. Он был очарован сиянием ее глаз и милыми, забавными щечками. Особенно когда она хитро прищуривалась и в сотый раз втягивала его в очередную опасную авантюру, заканчивающуюся для них либо над ледяной ванной, либо увлекательным гонками по канализационным трубам. Но было весело. Этого Ник не мог не признать. Все, как-либо связанное с Джуди Хоппс - первым среди кроликов офицером полиции города Зверополиса, было забавно и интересно. Эта зайка была самоотверженная, гордая, сильная духом, а в некоторых случаях бывала еще и коварнее хитрых лис. Уайлд втайне восхищался ее добротой и отзывчивостью. И он точно знал, что вот этому кролику он никогда не сделает ничего плохого. Лапу себе отгрызет, но сможет защитить ее от всех напастей. Она ведь только глупая зайка. А зайцы всегда нуждаются в заботе и сочувствии. Этот план чуть не пошел прахом, когда коварная Барашкис запустила в него дротиком с "озверителем". Им с Джуди всего лишь надо было хорошо сыграть свои роли, но либо Хоппс была прирожденным актером, либо действительно в тот момент испугалась. Ужас, плещущийся в ее фиалковых глазах, запомнился ему надолго. И если после этого крольчиха лишь смеялась, вспоминая этот случай, то у Ника шерсть вставала дыбом лишь об одном его упоминании. Он ведь обещал себе, что никому не покажет своих чувств. Так почему же ей, этой милой, простой, удивительной зайке из провинции, хотелось открыться, распахнуть свою душу? Уайлд не знал, но от чего-то именно при упоминании ее звучного, но, казалось бы, такого обычного имени "Джуди" на сердце разливалось тепло. Он очень редко улыбался искренне, и все эти моменты проявления слабости всегда происходили в ее присутствии. Этот маленький зайчик вызывал в его сердце что-то невероятное, необузданное, новое. Благодарность, радость, счастье и, возможно, даже любовь. Разочарование в правдивости ее слов и действий также было в его жизни. Так же плохо, как на той пресс конференции, он себя не чувствовал уже давно. Горло сдавил ком, а ноги вдруг стали ватными, стоило ему услышать пылкую речь маленькой, слегка запуганной вспышками камер со всех сторон зайчишки. Она так самоотверженно говорила о том, что только хищники подвержены действиям горлодеров, что такова их природа и что это с давних доэвалюционных времен заложено у них в ДНК, что лапы Ника, до этого сжимающие уже подписанный бланк и ручку, безвольно опустились. "Хищник. Зверь. Животное". Так вот, значит, что она о нем думает. В тот момент обескураженный, преданный лис действовал ровно на инстинктах. Он буквально ничего не видел перед собой: глаза заволокло кровавой пеленой ярости, когти машинально удлинились, клацнула челюсть. Очнулся Уайлд только когда ее испуганная мордочка была в десятке сантиметров от его собственной, а ее лапы уже тянулись к "антилисному" баллончику. Его скривило, как от лимонной кислоты, резко отшатнуло в сторону, и он еле смог выдавить грустную ухмылку. "Думаю, что тебе будет безопаснее без напарника хищника". Она что-то кричала ему вслед, вроде бы звала по имени, но куча репортеров, вынырнувшие перед ней, завалили бедную крольчиху вопросами, взяв в плотное кольцо. У нее голова разрывалась от их громких голосов, а сердце ныло от причиненной самому близкому в этом городе зверю боли. "Что же я наделала!" - кричал ее внутренний голос, но внешне она старалась оставаться спокойной. Вот только чувство вины и желание найти обиженного на ее бесчестные слова друга никуда не исчезало. Со временем лишь все больше усиливаясь. Стоило ей только приблизиться к долгожданной разгадке этого запутанного дела, она разу же кинулась на поиски все еще обиженного и куда-то запропостившегося друга. Ей даже пришлось спросить у Фенека, хотя на его-то помощь Джуди надеялась в последнюю очередь. Она долго не решалась прийти к Нику даже после того, как узнала его местоположение. Все же его оскорбленный вид и до невозможности печальные глаза навсегда отпечатались в ее памяти. Словно клеймо. Навечно. Боже, ну как она могла так сильно обидеть своего лучшего друга - напарника - самого честного и, возможно, даже единственного лиса в Зверополисе? Глупая, глупая зайка! Хоппс могла бы долго заниматься самокопаниями, истязать себя безрадостными мыслями, но, скорее всего, сейчас страдают невинные жители города и медлить никак нельзя. Тогда какого черта она сейчас бездействует? Боится, что не примет, не простит? Что ж, это будет его право. Еще неизвестно, как повела бы себя сама Джуди, окажись она в такой же ситуации. Сейчас же главное позаботиться о сохранности граждан Зверополиса, а о себе Джуди подумает потом. Она еще вдоволь успеет нареветься после выполнения задания, если что. Надо взять себя в руки, спрятать поглубже все свои страхи и попытаться уговорить хитрого лиса помочь ей. * Даже если она придет, Ник не собирался ее прощать. Первое время. Первые несколько минут. На большее его бы все равно не хватило, ведь он тоже безумно соскучился по этой взбалмошной, прыткой и до невозможности преданной своему городу и профессии зайке. По ее восхитительным глазам, милым, мягким щечкам, очаровательному носику и даже по хмурым бровкам. По ее смеху и льющимся из ее маленького ротика вечным колкостям, по нежным, случайным прикосновением и веселой улыбке. Но даже если он и собирался простить ее, помучить эту крошку он был не в состоянии себе отказать. И когда она, мило краснея и запинаясь, давясь слезами и причитаниями, что-то бурчала себе под нос, а после сказала, что она "просто глупая зайка", Ник не смог сдержать смешка, нажав на повтор записи. Выражение ее мордашки стоило бы видеть, но основной эмоцией было... облегчение? Когда она крепко к нему прижалась, сердце Уайлда забилось в несколько раз чаще. От ее шерстки приятно пахло чем-то нежным и сладким, а еще ванилью, ну и, конечно же, ее любимой морковкой. Тогда он смог только сдавленно, смущенно прошептать: "Вы, кролики, такие сентиментальные", и незаметно чмокнуть ее в макушку. Хоть обида на Джуди все еще жгла ему мысли, иногда заставляя задыхаться от боли в сердце, сейчас Ник был по-настоящему счастлив. Вот так стоять с ней в обнимку было невероятно приятно. Прижимать к себе ее хрупкое тельце и зарываться носом между ушей, слушать ее учащенное сердцебиение и ощущать на своей шерстке ее сбитое дыхание - было для лиса бесценно. Знать, что о тебе волнуются, переживают - этого он не испытывал уже очень давно, но она смогла. Смогла на несколько мгновений вернуть его в детство. В самое беззаботное для него время, где главным и самым верным для него утешением были объятья матери. Когда ласковые, мягкие лапки мамы крепко прижимали его к себе, маленький лисенок, до этого громко шмыгающий носиком и заливающийся горючими слезами, успокаивался и слушая ее убаюкивающий, мелодичный голос, постепенно засыпал. Перед уходом родительница бережно целовала своего ребенка в лоб и беззвучно удалялась из комнаты. - Когда-нибудь, сынок, ты встретишь ту, которая полюбит тебя всем сердцем и примет таким, какой ты есть! - прикрывая за собой дверь, однажды прошептала она не успевшему крепко заснуть маленькому, но уже пронырливому лису. Эти слова, как ни странно, были первым, о чем думал Ник, вспоминая свою маму. Он нежно, что совсем не свойственно его плутовской натуре, улыбался и редко, но бывало, вытирал маленькие слезинки, стекающие по пушистым рыжим щекам. Однажды Джуди довелось увидеть его в таком состоянии, но она ничего не сказала. Лишь кинула на него грустный взгляд и попросив подвинуться, устроилась рядом. Не обращая внимания на его упирательства, насильно уложила его голову на свои колени, нежно поглаживая мохнатое чувствительно ухо. В тот вечер она так и не произнесла ни слова, продолжая размеренно гладить его по голове. Николас снова почувствовал себя маленьким зверенышем и так же, как и в ту ночь, засыпая, он услышал то, что, скорее всего, не должен был. - Ник, Ник, глупый лисенок, - Джуди хихикнула, почесав его за ушком. - Я всегда буду с тобой, помни это, - она на секунду прижала его голову к себе. - бедный, сколько же тебе всего пришлось перенести. - Уайлд затаил дыхание, а зайка все так же продолжала поглаживать его затылок, устремив свои невероятно красивые глаза к ослепительному звездному небу. - Мы столько всего пережили вместе, - она снова замолчала, подбирая слова. - спасибо, что был со мной. "Это тебе спасибо, что верила в меня, ведь ты единственная..." Но в эту ночь он, так же как и она, не сказал ни слова, пытаясь запечатлеть в своей памяти ее легкие прикосновения и мечтательное выражение лица в тот момент, когда она смотрела на звезды. Кажется, тогда они пленили ее своим светом и блеском. Для Ника Джуди была солнцем. Собственной далекой, но в тоже время близкой звездой, теплом которой хотелось наслаждаться вечно. Она вроде бы была вот тут, близко, только лапу протяни, но в то же время, ему до нее было как до луны пешком. Это со временем все больше угнетало его. Родная, любимая, но такая далекая. Она - трудолюбивая, ответственная зайка с четко обозначенными перед собой целями, послушная гражданка и преданный своему делу до мозга костей офицер полиции, первый кролик, закончивший полицейскую академию. Лучшая ученица и просто великолепный друг, никогда не бросивший в беде. А он? Плут, зверь, лис, в прошлом обманывающий невинных животных, мошенник, которому нет веры, потасканный жизнью лисенок, в детстве испытавший самое большое в своей жизни разочарование, брошенный всем и вся звереныш, закрывший свое сердце и чувства на замок. Он ведь просто ее не достоин. Не имеет права находиться с ней на одной ступеньке. Но ведь ей он этого не скажет. "Еще хоть раз подумаешь о таком, получишь антилисным баллончиком по своей лисьей морде, ты меня понял? Ишь, что удумал, не достоин он меня. А это не тебе решать, глупый лис!" "Хитрая зайка". - как обычно повторил он, не скрывая улыбки. Сейчас Ник был счастлив. Держать ее лапку в своей и просто прогуливаться по многочисленным улицам города, ловя вслед недоуменные взгляды, на которые им откровенно было плевать. Обнимать ее, крепко прижимая за тонкую талию к себе, как давно мечтал. Целовать ее мордочку на зависть всем. Пусть злые языки болтают, что хотят. Они все перенесут. Вместе. - Так-то оно так, но нам еще надо показаться моим родителям, - хитро взирала на него Джуди, усмехаясь. Да уж, у ее мамы определенно будет обморок. - Сколько, говоришь, у тебя родни? - Мм... больше трехсот, наверное. - Кхм, кхм, всего-то? - Ага. - А можно я возьму с собой биту? - Это еще зачем? - Ну а вдруг они кинутся на меня? - Ник... - Что? -А ты уверен, что ты хищник? - Морковка! - Молчу, молчу. Но все же это не обязательно. - Ладно, как скажешь, но если что, ты будешь виновата в моей смерти. - Я согласна. - Что? - Да шучу я. - Хитрая зайка. - Глупый лис. - Но я знаю, что ты меня любишь. - А я этого и не скрываю.