Зверополис: вымарано цензурой.

      Общежитие.       Общая кухня, скрипящие половицы, звуконепроницаемые стены.       И цоканье двух пар копыт по плохо освещённой лестнице.       – Ну что, кто должен мне двадцатку, а? Кто должен мне двадцатку? – один рогач сумел поддеть локтём другого даже несмотря на зажатый в копытах пакет с едой.       – Заткнись, Баки! – огрызнулся второй, также нёсший покупки.       – Давай-давай, гони бабло! – не унимался первый.       – Заткнись! Соседей разбудишь! – шикнул на него второй.       – Сам заткнись! Соседи?! – фыркнул Баки. – Я тебя умоляю, Пронк! Ты что, совсем газет не читаешь?! Один мышонок-режиссёр решил снять фильм о Джуди в «исторических» декорациях, и знаешь, что?       – Что? – вяло откликнулся собеседник.       – Наша бронезадая за аренду этих несчастных двенадцати квадратов потребовала столько, что мышонка-миллиардера хватило секунд на двадцать! На весь фильм! А потом просто на фоне стоп-кадров доснимали на студии!       – О да, наша вахтёрша своего не упустит! – хмыкнул Пронк. – Как и ты, кста…       – Ш! – вдруг насторожился Баки. – Ты слышал?       – Что? – устало вздохнув, спросил рогатый. – Если это опять один из тех розыгрышей, после которых я…       – Да заткнись ты! – шикнул Баки раздражённо.       Для верности, он даже поставил пакет с покупками на пол, чтобы тот не шуршал, и прислушался внимательнее. Пронк, закатив глаза, последовал примеру своего соседа по комнате.       – Во-во! Слышал?       На этот раз детский всхлип действительно услышали оба.       Ступая на цыпочках, стараясь не цокать копытами по ступенькам, они преодолели последний лестничный пролёт на их этаж и замерли.       – Нет, пожалуйста! – раздался детский всхлип из-за одной из дверей. – Не надо! Я не хочу-у!       Рогатые ошарашено переглянулись.        «Это же там!», – прочитал по губам соседа Баки.        «Кажется, да», – ответил он столь же беззвучно.       Кровь отбойными молотками застучала в висках.       Да, когда-то они умели общаться громко, выразительно, от души – пока не узнали, что их соседка – легенда полиции Зверополиса.       А уж какие легенды о Джуди могли рассказать они сами…       И вот сейчас, после столь долгого перерыва, звуки доносились из-за той самой двери!       – Папочка, пожалуйста, не надо! – взмолился незнакомый голосок, принадлежавший, судя по звучанию, юной самочке. – Он такой большой! Мне страшно!        «Неужели, новые соседи появились?» – мелькнула одинаковая мысль в двух рогатых черепушках.       – Ну-ну, милая, не бойся! Мама рядом!       А вот этот голос, напротив, звучал слишком знакомо.       У соседей перехватило дыхание.        «Джуди?!»       – Мамочка! Ты же обещала всегда-всегда защищать меня! – вновь послышалось хныканье.       – Родная, пойми, – в голосе, буквально пропитанном отеческой нежностью и заботой, слышалась горькая нотка безысходности. – Так надо. Не я это придумала и, увы, не мне под силу тут что-либо изменить. В наших краях так испокон веку делали.       – Может, в сельской глуши это и норма… – ещё один голос, хоть и был ожидаемым, всё равно прозвучал как гром среди ясного неба, – …но здесь, в городе, в цивилиза…       – Замолчи! – Джуди, судя по всему, стиснула зубы. – Ник, я сама от всего этого не в восторге, но ты должен! Как её отец! Как когда-то это сделал мне мой собственный!       – Стью?! Этот добренький пухлячок?! Тот самый, который боялся со мной за лапу поздороваться при первой встрече?       – Который тебя потом по всему полю гонял, когда застал за «незаконным сбором голубики»! – парировала крольчиха. – В нужные моменты он твёрже стали. И уж поверь, в тот раз со мною он был именно таким! Да, ему тоже было неприятно и неловко, но он сделал это ради меня! Можешь считать, что это – шаг к её взрослой жизни!       – Это варварство, – послышался нервный выдох лиса.       – Это традиции, – ледяным тоном парировала Джуди. – Ну!       Судя по сдавленному всхлипу, она сильнее схватила…        «Собственную дочь?!»       – Я… я не хочу! – дитя предприняло ещё одну, отчаянную попытку. – О-он такой большой… длинный… и толстый! Я бою-ху-хусь! Мне будет бо-хо-хольно!       – Милая, – она правда пыталась успокоить свою кровиночку. – Я тоже боялась, и мне тоже было больно. Особенно в первый раз. Но я просто стиснула зубы покрепче, и сделала то, что нужно…       – Мне неудобно! – всхлипнул ребёнок, видимо, где-то в глубине души уже смирившись со своей незавидной участью, но всё ещё инстинктивно пытаясь оттянуть роковой момент.       – Послушай, – голос Джуди звучал так, словно она пыталась убедить не столько дочь, сколько саму себя. – Когда-то давно, много-много лет назад моя мама – твоя бабушка Бонни – держала меня перед твоим дедушкой Стью точно таким же образом. А ещё раньше, саму бабушку Бонни держала её собственная мама – твоя прабабушка Луиза. Кролики оттачивали эту позу, это расположение веками. Может, тебе и не очень удобно, но это позволит сделать всё быстрее и... менее болезненно.       – То есть, больно всё равно будет? – всхлипнула кроха.       – О-ох, – тяжело вздохнула Джуди. – Я не хочу врать тебе родная, будь у меня такая возможность, я позвала бы твоего деда Стью. Он, может, и подрастерял малость сноровку в последние годы, но лапа у него набита лучше, чем у твоего папы Ника. У дедушки было просто…       – Больше практики! – тоном Уайлда можно было бы прожигать металлические листы насквозь.       Он ненавидел весь этот кроличий мир за их традиции, а ещё больше – самого себя. Потому как он добровольно согласился участвовать во всей этой гнусности.       – Д-да, – дрогнувшим голосом подтвердила Джуди.        «Господи, что там вообще происходит?!» – выпучив глаза, «произнёс» Баки.        «Даже не хочу себе представлять!» – сумрачно нахмурился Пронк.       – Но ты не волнуйся, милая. Папа у нас осторожный, нежный и любящий. Он постарается, чтобы всё прошло как можно быстрее. Самая острая боль – в начале, а спустя несколько секунд ты уже ничего и не почувствуешь толком. А когда он вытащит его из тебя, и вовсе всё мигом пройдёт.       – Н-но, н-но…       – Родная! – голос Ника прозвучал резко, выдавая внутреннее смятение самого лиса. – Папа обещает, что всё будет хорошо. Я введу, впрысну, и тут же вытащу. Ты и глазом моргнуть не успеешь! Мы сейчас с тобою дольше препираемся, чем вся эта… процедура займёт времени.       – Папочка! Я люблю тебя! – всхлипнул ребёнок, судя по звуку, обнявший рыжего родителя.       – Я тоже тебя люблю, солнышко, – голос Уайлда звучал глухо и сдавленно. – Так что давай покончим с этим, и мы купим тебе мороженое, договорились?       – Угу, – шмыгнула она носом.       Пронк даже не заметил, когда и куда успел исчезнуть Баки. Впрочем, рогач сейчас и так едва понимал, что вообще вокруг происходит.       – Ну, вот и славно! – преувеличенно бодро произнёс Ник. – Джуди! Держи её крепче.       – М, синяк будет! – хныкнула кроха.       – Извини, родная, волну…       – Джуди! – с нажимом произнёс лис. – Не отпускай! Раздвинь шире! Мне же не видно ничерта!       Плеча Пронка коснулась чья-то лапа, и рогач едва не закричал голос, но в следующую секунду рядом возникла морда Баки и приложила копыто к губам.        «Я вызвал полицию!» – сообщил вернувшийся.       Из-за двери послышалась какая-то возня, затем короткий вскрик.       – Ай-ай-ай! Больно-больно-больно! – зачастила кроха, переходя на плач. – Ма-а-а-ама! Там кро-о-овь! Мне больно! И страшно!       – Тише, милая. Тише! – с болью в голосе откликнулась Джуди.       – Па-ха-хап! Я тебе больше не буду верить! Никогда! – сквозь слёзы, жаловалось чадо двух полицейских. – Ты обе-щал, что больно не будет, а мне… хны-ы-ы-к!       – Прости, милая, – буквально прорычал сквозь зубы Ник. – Рука дрогнула. Или, может, мама недостаточно крепко держала.       – Грнх! – послышалось возмущённое ворчание крольчихи.       И в этот самый момент раздался характерный звук вызова по рации.        «Идиот!» – отвесил Пронк подзатыльник Баки. – «Полицию он вызвал! Они и есть полиция!!!»       – Офицеры Джуди и Ник Уайлд слушают! – отчеканил голос попрыгуньи, желавшей хоть как-то снять жуткое напряжение.       Неразборчивое бормотание.       – Что?! – о, сколько ужаса в этом голосе. – К-конечно! Выдвигаемся немедленно!       Послышался звук отбоя, и тут же очередной всхлип.       – Что там? – процедил Ник.       – Не при ней, – коротко отрезала Джуди, а затем, судя по глухому стуку, встала на колено – видимо, перед собственной дочерью. – Родная, солнышко, ты слышишь маму?       – Д-да, – сдавленный, полный слёз голос.       – Тогда слушай. Нам с папой сейчас срочно нужно будет бежать. По делам.       – А... а… а как же… – боль в её голосе на несколько секунд оказалась полностью вытесненной растерянностью, даже скорее ужасом. – А как же я?!       – Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. И вернёмся буквально через час-другой. Обещаем. А теперь – последний рывок. Хорошо?       – Угу, – обречённый всхлип пополам со стоном.       – НИК! ДАВАЙ!        «Что?!»       – А-ха-ха-хаааа! Мнгх! А-а-а-а-а-а! Больно! Мне больно! Больно! Бо-хохо-хольно! Вытащи его! А-а-а-а-а!       Они не знали, кто из них рванул вперёд первым. Факт в том, что спустя всего пару секунд после последнего, самого истошного и отчаянного детского крика Баки и Пронк ввалились в крохотное помещение, напрочь сорвав дверь с петель.       Они ввалились, потому что просто не могли дальше «просто ждать».       Ввалились, чтобы увидеть…       – О, ребят! Привет! Сколько лет, сколько зим! – голос Джуди, хоть и был удивлённым, звучал с искренней радостью. – Вы прям как по заказу!       Четыре выпученных глаза таращились на крольчиху, стальной хваткой державшую её собственную дочь, и лиса, склонившегося над собственной наследницей для того, чтобы…       – Ну, вот и всё, родная! – как можно нежнее произнёс лис, вытаскивая из предплечья дочери шприц. – Ну всё, тихо, тихо! Извини, что больно было.       Рядом, на тумбочке, лежала опасная бритва, на которой ещё виднелась детская шерсть и следы крови.       – Ребят, правда, выручайте, а? – подскочила к ошалевшим рогатым Джуди. – По старой дружбе, ну?! Век не забуду!       – А… вы… здесь? Когда…       – Ох, долгая история! – отмахнулась Джуди, но, тем не менее, попыталась всё объяснить. – У нас дома окна разбил… вертолёт… вот мы на пару дней сюда перекантоваться и рванули. Дочку вакцинировать нужно, а тут, как назло, дёргают по работе. Ну же, ребят! Всего на пару часов подхватить надо!       – А… э… Собственно… – выдавил через пересохшее горло Баки.       – Вызов! Срочный! – в глазах крольчихи разгоралось демоническое пламя. – Похоже, случай семейного насилия сексу… – она осеклась, бросив короткий взгляд через плечо на дочь. – Гхэм… полового характера! И прямо в этом доме!       Теперь смотреть на её зловещее выражение морды было реально страшно.       – Э… ну… мы…       – Отлично! Всегда знала, что могу на вас рассчитывать! – и тут же, не дожидаясь ответной реакции, метнулась к двери. – Ник! За мной!       – Да бегу я, бегу! – отец с явной неохотой разорвал объятия с ещё всхлипывавшей дочуркой.       Он схватил свой китель и рванул вслед за напарницей, лишь на пару секунд притормозив перед рогачами.       – Э… Пранки и Бокс, верно? – лису, кажется, было менее комфортно нагружать малознакомых зверей. – Гляньте за нею, ладно? О! И ранку обработайте! Перекись, бинт и пластырь в аптечке.       И вылетел в коридор вслед за супругой.       В «номере Люкс» повисло молчание.       – М… привет, – наконец, захлопала глазами кроха. Она в последний раз и как-то очень уж по-взрослому шмыгнула носом. – А вы дядя-соседи, с которыми раньше мама жила, да?       – Как думаешь? – севшим голосом шепнул Баки соседу. – Она нас сразу убьёт, или для начала арестует.       – Не! – «успокоила» их девочка, очевидно, унаследовавшая тонкий слух от Джуди. – Мама только бандитов арестовывает. И хулиганов. Статья 213, кажется,– улыбнулась кроха чистой, искренней улыбкой, не отнимая, впрочем, лапки от пострадавшего места укола.        «Ну, точно убьёт!» – поняли рогачи.       Общежитие.       Общая кухня, скрипящие половицы, звуконепроницаемые стены.       И слишком, слишком буйное воображение некоторых его обитателей.