Возвращение

    Меня окутывала темнота, но она не вызывала страха, она была знакомой, привычной. Это мой дом, моё племя, всё хорошо. Но сердце, вопреки этому бешено колотящееся, говорило об обратном. Нутром я чувствовал приближение беды.     Ткань, что прикрывала вход в мой вигвам, пошевелилась, словно от ветра. Но едва слышный звук лошадиного фырканья доказал, что это был вовсе не ветер. Я, сев на колени, — выглянул наружу. И с изумлением увидел огромную лошадь.     — Что ты здесь делаешь? — выбравшись из вигвама, я внимательно осмотрел жеребца. Невероятной красоты, его короткая шерсть переливалась в свете божественного месяца. Лёгкий ветер колыхал длинную гриву. На меня смотрели наполненные нечеловеческой мудростью глаза — они были прекрасны. Я внезапно понял кто стоит рядом со мной.     — Спирит! — мой крик эхом утонул в ночи.     От нахлынувших чувств и осознания того, что жеребец не забыл меня, что он пришёл ко мне, я обнял лошадь. Так крепко, как только мог. Словно и не прошло десяти зим, с нашей последней встречи. Конь не отстранился от меня, он лишь фыркнул. Тёплое, наполненное жизнью тело лошади было таким же, как и в день нашего первого знакомства. Теперь я снова заглянул в его глаза.     Зверя всегда можно понять по тому, как он себя ведёт и как на тебя смотрит. Я в который раз поразился, думаю, что из всех животных, именно у лошадей самые красивые глаза. Порой, заглядывая в глаза своей лошадки, я понимаю, что они выражают куда более искренние эмоций, чем глаза любого бледнолицего. Я снова обнимаю его. Поразительно, что он разрешал мне прикасаться к себе. Независимый, жаждущий воли скакун, разрешает мне такие вольности. По сути это то же, что и поднести Богу охоты протухшую тушку зайца.     Вдохнув тёплый воздух и ощутив запахи трав, что перемешались с запахом уже давно остывшего и съеденного ужина, я почуял, ставший для меня за годы жизни родным, запах лошадей. Бледнолицые считают, что от животные источают смрад. Мы варвары и дикари, потому что живём бок о бок с тварями — глупцы. Мы верим, что человек, который отделился от природы, от своих корней, становится слабым, этому учит нас наша мать — наша Богиня. Бледнолицый, попадая в лес, чувствует себя словно в другом мире: неведомом и опасном. Мы — жители пустынь.     Ни один бледнолицый не смог бы прожить в пустыне без своих штуковин, природа не потерпела бы его мерзких деяний, его неуважения к ней. Для них является развлечением сломать дух человека, уничтожить волю лошади. Они находят утешение в том, чтобы покорить, лишить всё и вся гордости, оскорбить и обесчестить. Но, возможно, не все, порой они могут понять, что значит честь и честный проигрыш. Мне вспомнился сержант, от которого я и Спирит убегали. Бегство порой может решить все проблемы, а порой и создать новые.     Хотя иному человеку бывает стыдно признать, что он бежал от опасности, но я не из их числа. Бегство, уход от битвы эти вещи некоторые считают позорными. Но я скажу таким, как мой брат по племени, что это не позор.     Ведь даже могучий жеребец, вожак табуна, должен спасти себя и своих жеребят, ускакав от хищника. Он не боится сражения, он боится потерять кого-то из близких. Сегодня меня назначили Сахемом* нашего племени — я с благодарностью принял этот титул. Хотя это обрадовало не всех.     Я уже почти дремал, прижавшись спиной к дереву, Спирит мирно стоял рядом. Я не знал, зачем он вернулся, но рядом с ним я чувствовал себя спокойней, будто все тревоги ушли. Вдруг Спирит встал на дыбы и его ржание эхом прокатилось по селению. И перед тем, как я услышал шаги за спиной, я почувствовал приближение опасности. В следующий момент меня накрыл красный полог боли.     Страшно осознавать, что тебя никто не спасёт. Рядом со мной уже ходил Бог смерти и потирал свои костлявые ладошки, а опасность в лице моего старого друга уже нависла надо мной с ножом в руках. Я, смирившись со своей участью, лежал, не шевелясь, лишь прикрыл глаза. Больно было смотреть в родное такое знакомое лицо, которое казалось гневной маской Бога войны. Но если мне суждено умереть от руки друга, то пусть так и будет. Я внезапно почувствовал дрожь земли и услышал стук копыт. Неясный удар и громкий звук упавшего на землю тела. Открыв глаза, я не увидел своего друга. Лишь силуэт лошади на фоне луны, а рядом...    Рядом лежал тот, кого я когда-то называл своим братом. Красной струйкой стекала кровь по его затылку. Когда же я вновь повернулся к Спириту, там была лишь темная гладь реки с тающим отражением моего спасителя, нарисованное первыми солнечными лучами. *Сахем — вождь.