Шесть встреч

Встреча первая Серое небо. Как перед дождём. Но на самом деле подёрнутое едким дымом. Скучное и унылое. Но лучше смотреть на него чем на то, что творится на земле. Ещё не потушенные пожарища. Разрушенные заброшенные и позабытые дома. Облезлые, голодные и злые животные. Сломленные, сломанные и искалеченные люди. Война не пощадила никого и ничто. Прошло всего пять дней с окончания Ада на земле, но обстановка только накалилась. Оставшиеся без крова, без пищи, без воды, без родных и любимых, люди будто озверели. Требовали, убивали, грабили, приносили страдания тем, кто пострадал меньше. Ни армия Фиора, ни гильдии не в состоянии успокоить разбушевавшийся народ. Вспышки новых редких заболеваний только подводят к большим разрушениям. А небо всё так же остаётся серым и непроглядным. Всё таким же равнодушным. Редкие лучи солнца, пробивающиеся через дым, не дарят тепла, а лишь духоту и засуху. Ветер холоден и колюч, поднимает с развалин пыль. А дождя не намечается. На чудом уцелевшей платформе толпятся люди, кричат друг на друга, смотрят волками, прижимают своё имущество крепко к себе, чтобы никто ничего не украл. — Чего встала, дура? — рявкает мужчина. Девушка переводит на него взгляд карих глаз, улыбается уголками губ и снова смотрит на небо. — Сумасшедшая, — бурчит он и крутит пальцем у виска. Девушка только передёргивает плечами, зачёсывает ободком красно-рыжие волосы, берётся за ручку чемодана, крепко сжимая её, и перебрасывает небольшую дамскую сумочку за спину, еле придерживая её. Синяя замша привлекает внимание мужчины. Он оглядывается по сторонам, косится на «сумасшедшую дуру», облизывает пересохшие губы. Его потряхивает, рука сама тянется с сумочке и вырывает её, а ноги уже несутся прочь с платформы. — Эй, стоять! — кричит ему вслед девушка и, таща за собой чемодан, другой рукой придерживая полы платья, бросается следом за незнакомцем. Задумалась. Замечталась. И вот тебе — часть имущества похищена средь бела дня! Буквально из ниоткуда перед вором материализуется высокий блондин. Люди шарахаются от него, а мужчина падает на землю, выпуская из рук сумочку. Блондин поднимает украденную вещь, что-то тихо с жуткой улыбкой на губах говорит воришке. Тот, заикаясь, шепчет слова извинений, запинаясь, поднимается и убегает с платформы. — Спасибо за помощь, — девушка подходит к блондину и склоняется в вежливом поклоне. — За вещами следить надо, — грубо говорит он. Девушка улыбается на это и протягивает руку за сумкой. Запястье, скрытое широкой фенечкой начинает слегка покалывать. Оба они замирают. Чуть ли не задерживают дыхание. Смотрят друг другу в глаза. Девушка печально и с интересом. Мужчина хмуро и с толикой страха. — Гера Россе, — представляется она, забирает свою сумку и отходит на шаг назад. Совсем близко слышится гудок поезда, Гера идёт к краю платформы, проталкиваясь вперёд, сквозь толпу. — Лаксас, поторопись! — окликают блондина, и тот, быстрым шагом направляется к вагону уже остановившегося поезда.

***

Гера Россе — обычная медицинская сестра. Она работает в Магнолии, но из-за того, что город оказался горячей точкой, её, как и остальных мирных граждан, не-магов, эвакуировали оттуда. Всех медицинских работников разослали по всей стране, в разные города и деревни, куда стекались потоки раненых и умерших обычных людей и магов. Россе сейчас с содроганием вспоминает реки крови, запах разлагающихся тел, крики боли и отчаянья. Она за эти несколько месяцев повидала столько смертей, сколько не видела за свои двадцать пять лет. И пропустила за это время через себя ещё больше боли. Раненные поступали к ним каждый час буквально штабелями. За ними шли их родственные души — те, кто был предназначен им судьбой и буквой на запястье. Вместе со смерть одного умирал и другой, ломался, превращался в нечто ужасное. Каждый день, когда удавалась свободная минутка, Гера смотрела на своё запястье, где, совсем не элегантно и красиво, будто молнии, прочертившие небо, тёмные полосы складывались в одну-единственную букву «Л». Видя, что буква не потускнела, а оставалась всё такой же тёмной, девушка улыбалась и проводила по ней кончиками пальцев. Её соулмейт был жив. И она снова погружалась в работу с головой. Смерть отца и брата её почти сломали. Почти заставили её перехотеть жить. Почти заставили возненавидеть мир. — Дура что ли? — главный врач в тот день вытаскивал её буквально с того света. Таблетки, бывшие её распоряжении почти безболезненно убивали её. — Решила сдохнуть вот так просто? — он её схватил за запястье и чуть ли не ткнул в него носом. — Если ты так поступишь, то погубишь ещё одного человека. А за ним пойдут и его родственники, а за ними и их родственники! Хочешь убить свою родственную душу и ещё десятки людей? Он много матерился, кричал на неё и заставлял поднять на ноги и идти дальше, показав, что смерть даже самых близких людей не всегда означает конец. Он ей показал таких же людей, как и она. Некоторые из них потеряли не просто своих родных, а свои родственные души, но нашли в себе силы бороться. Гера прикрывает глаза и прислоняется лбом к прохладному стеклу. Грустно улыбается. Она тогда смогла перебороть себя, смогла подняться и двигаться дальше. А сегодня. Только что. Всего несколько минут назад. Она встретила его. Своего соулмейта. И сразу же поняла, что отношения ему не нужны. Что она живёт, существует, ради того, кому она и даром не сдалась. Гера смотрит на пейзаж за окном. Думает о том, что ей сейчас делать. Нет, она не повторит того, что совершила после смерти отца и брата, но и так жить не сможет. А потом вспоминает жителей Магнолии. Своих друзей, коллег, соседей, случайных прохожих. Сейчас этот яркий и живой город выглядит явно так же уныло и ужасно, как и всё то, что Россе видела недавно. Она хочет увидеть то, что было до всего этого ужаса. Хочет запечатлеть улыбки дорогих её сердцу людей. И это придаёт ей сил. Не нужны ей никакие родственные души, чтобы двигаться дальше, ей хватит и того, что у неё есть сейчас. Стук колёс успокаивает и усыпляет. Пейзаж за окном не притягивает взгляда, поэтому девушка погружается в дрёму. Но всю сонливость как рукой снимают еле слышные булькающие звуки и гомон пассажиров поезда. — Уведите его в другой вагон! — И как таких только в вагоны пускают?! — Идите пешком, раз у вашего друга такие проблемы! Гомон смешивается в целую какофонию звуков, которые уже не отличить друг от друга. Кто-то оборачивается. Усмехается. Крики становятся громче. Гера с тяжёлым вздохом оборачивается назад. Поднимается. И, придерживаясь руками за верхние полки, идёт вперёд, где крики громче и более возмущённые. В поле её зрения попадаются четверо. Парень с зелёными волосами и забавными рожками-молниями. Мужчина в рыцарских доспехах. Женщина с длинными тёмными волосами. И… — Лаксас, ляг и поспи, — с отчаяньем в голосе взвывает женщина, протягивая блондину, сидящему возле неё очередной пакетик. — Хотите, чтобы он захлебнулся собственной рвотой во сне? — с усмешкой интересуется Гера. Четыре пары глаз скрещиваются на ней. Россе слышит как блондин скрипит зубами, а потом снова склоняется к пакетику. Девушка разворачивается и идёт обратно к своему месту. Возвращается с пачкой таблеток. Садится на край сидения, рядом с мужчиной в доспехах. — Выпей, полегчает, — она протягивает три таблетки на раскрытой ладони Лаксасу. — Что это? — спрашивает её настороженно парень с зелёными волосами. — Отрава. Говорю же — полегчает. На том свете уже никакие морские болезни не страшны, — Гера улыбается краешками губ. Так они сидят в молчании несколько минут. Россе перекатывает таблетки из одной руки в другую и смотрит на страдающего Лаксаса. Сам блондин пытается игнорировать Россе и подавить рвотные позывы и головокружение. Остальная троица внимательно следит за девушкой, которая явно не собирается уходить. — Да таблетки это. Против укачивания. С побочным эффектом в виде долгого сна, — тяжело вздыхает Гера. — Ну и ладно. Мучайся, — девушка поднимается на ноги. — Стой, — рык. — Давай сюда, — сжав зубы и протягивая ладонь, говорит Лаксас, зло смотря на Россе. Девушка оборачивается и чуть ли не смеётся. Скулы мужчины покраснели то ли от злости, то ли от смущения, что выглядела очень забавно. Она отдаёт таблетки. Слегка проводя кончиками пальцев по ладони мужчины, чувствуя покалывание в запястье. И уходит обратно на своё место. Сон быстро захватывает её и не выпускает до конечной станции — города Магнолия. Встреча вторая Месяц жизни в новом послевоенном Фиоре успокаивает людей. Страна наращивает свою военную мощь. Несколько учений на границах с соседними странами усмирили пыл тех, кто зарился на земли Фиора. Магнолия, один из процветающих и красивейших городов в довоенное время, постепенно начинает снова расцветать. Люди теперь менее озлоблены, привыкли к менее комфортной жизни, но теперь каждый пытается принести свой вклад в процветание страны в целом и городов в частности. Фестиваль по поводу цветения сакуры становится первым большим праздником после войны. Палатки с вкусными кондитерскими изделиями, тиры, прилавки с яркими вещами, игрушками и обувью. Запахи, шум и лёгкие лепестки деревьев, осыпающие дорожки. Всё это сливается в яркую картину, в которой место нашлось всем. Женщины, мужчины и дети в красивых кимоно веселятся, улыбаются и радуются этому беззаботному дню. Красное кимоно с узором в виде розовых лепестков сакуры. Рыже-красные волосы заплетены в простенькую косичку с заколками-цветами. Губы изогнуты в полуулыбке. Гера в шумном потоке легко переходит от одной палатки к другой, высматривая, на что бы спустить накопленные на такие случаи деньги и просто наслаждается днём. — Макаров-сан, — мягко произносит она, подходя к одному из многочисленных столов, за которым сидит маленький старичок, держащий кружку пива, превышающую его в росте. Россе забирает осторожно кружку и с укором смотрит на уже захмелевшего старика. — Гера-чан! — радостно восклицает Макаров, подпрыгивая на месте и оборачиваясь к девушке, смотря на ту с широкой улыбкой. — Прости, дурака. Но праздник же! Чего бы не выпить? — смущённо дёргая бородку, бормочет он. — Ага. А потом будете лежать в нашей больнице из-за проблем с печенью и сердцем? — качает она головой и садится рядом, возвращая Макарову его кружку. — Доиграетесь когда-нибудь, — продолжает ворчать она, тяжело вздыхая. Макаров приглушённо смеётся и поднимает кружку, опрокидывая всё её содержимое в себя залпом. Тихая, приглушённая звуками праздника, беседа тянется минута за минутой. Гера рассказывает старичку о прошедшем месяце, не забывая иногда ворчать по поводу много выпитого алкоголя. Макаров слушает девушку и тоже рассказывает ей о своей большой семье-гильдии. Напротив Макарова садится Лаксас: — Старик, ты, — осекается, замечая Геру. — А вот и этот наглец! — устало выдыхает старик. — Так это и есть Ваш внук, Макаров-сан? — приподнимает та бровь и внимательно оглядывает мужчину. В традиционном кимоно он выглядит забавно и внушительно одновременно. Девушка улыбается. — Именно! — бухает по столу кулаком Макаров. — Лаксас Дрейяр. Мой единственный и дорого любимый внук. Который, как он мне говорит, ещё не нашёл свою родственную душу. И даже не пытается её искать, — старик обиженно смотрит на Лаксаса. — Может, я ещё на своих правнуков поглядеть хочу, а он. Гера-чан, ну вот что с таким оболтусом делать? — он смотрит на Россе так, будто девушка сейчас должна ответить на этот вопрос. — Не нашёл, да? — тем временем улыбается Россе, пристально смотря на блондина. Тот хмурится. — Ничего. Некоторые не находят их до глубокой старости, — серьёзно говорит она и переводит взгляд на поникшего Макарова. — Не беспокойтесь, Ваш внук не стал бы Вам лгать по этому поводу. Если не нашёл и не может найти, значит, ещё не время. Лаксас скрипит зубами и пристально смотрит на Геру. — Да, наверное, ты права, — улыбается в ответ Макаров. — Точно, вот же я дурак! Я же тебя не представил! Лаксас, познакомься, это Гера-чан. Она работает медсестрой в больнице Магнолии. — Приятно познакомится, — бурчит мужчина, складывая руки на груди. — Ох, Гера-чан. А как поживают твои отец и старший брат? Я их давно не видел. Россе мрачнеет. С её губ сползает доброжелательная улыбка. — Они… это, — запинается девушка. — Погибли на войне, — отводит взгляд в сторону. Сжимает ткань кимоно на колени. Макаров поджимает губы и отводит взгляд от лица девушки. — Гера-чан! — её со спины обнимает пышногрудая блондинка. — Мираджанна-чан, — улыбается Россе, кладя ладони на руки девушки. — До скорого свидания в нашем отделении, Макаров-сан, — усмехается Гера и поднимается на ноги, хватая Миру за руку и уводя её вперёд. — До свидания, Лаксас-сан, — машет уже через плечо рукой. Встреча третья Первый дождь за полтора месяца становится огромной неожиданностью и проблемой для Фиора. Тучи внезапно заслоняют небо и солнце. Ливень начинается тут же, будто кто-то внезапно опрокидывает на небе кадку с водой, которая оказалась бездонной. За десять минут на дорогах появляются небольшие ручейки и глубокие лужи. Гера идёт спокойно по улицам, промокшая с головы до ног и продрогшая до костей. Если в первые две минуты она пытается найти хоть какой-нибудь навес или забежать куда-нибудь, то сейчас девушка машет на это гиблое дело рукой. Внезапное укрытие от непогоды — небольшая деревянная заброшенная лавка — заставляет обратить на себя внимание Россе. Поколебавшись с несколько секунд, девушка решает, что лучше сейчас немного передохнуть в относительно сухом месте, а может даже и переждать непогоду. Высокий порожек не пропускает ручейки воды внутрь, поэтому девушка уверенно входит внутрь и тут же замирает на месте. Большой силуэт в одном из углов пугает Геру, но она тут же берёт себя в руки и вглядывается в темноту. Светлые волосы, с кончиков которых капает вода, оранжевые глаза, смотрящие прямо на неё, очень примечательный шрам в виде молнии на правом глазу и шуба, расстеленная на полу. Россе успокаивается, улыбается краешками губ. — Не против? — она кивает в сторону противоположного угла. В ответ мужчина качает головой и прикрывает глаза. Гера пожимает плечами и тихонько присаживается на деревянный ящик, забираясь на него с ногами. Расплетает волосы и выжимает их. — Тебе не надоело пялиться на меня? — тихо интересуется она. — Нет, я не против, хоть засмотрись, но у тебя такой взгляд, будто ты меня убить готов. Россе оглядывается на Лаксаса и тяжело вздыхает. — Так, — она встаёт на ноги, — давай разберёмся со всем этим, чтобы у нас не возникало никаких недопониманий и недомолвок. — Разберёмся? В чём? — приподнял бровь мужчина и ухмыльнулся. — Ой, не строй из себя дурака, — морщится Гера и садится напротив Лаксаса. — Да, мы соулмейты и этого отрицать никак не возможно. Да, я бы хотела, чтобы моя родственная душа была рядом со мной. Да, ты мне нравишься, — Дрейяр усмехается и складывает руки на груди. — Но я так же уважаю твоё мнение и твои хотения. Пусть мы и знакомы всего ничего. Я понимаю, что тебе не нужна ни я, ни кто-либо другой, что тебе не нужны отношения. По твоему поведению это и так видно. Поэтому я не претендую ни на тебя, ни на отношения, ни даже на дружбу. И я не ищу с тобой встречи, не буду как-то ревновать и истерить, если ты найдёшь себе другую девушку или парня, — Лаксас хмурится и скрипит зубами. — Надеюсь, мы поняли друг друга, и теперь ты перестанешь питать ко мне ненависть, отвращение или даже презрение. Гера поднимается и отходит к ящику, на который снова садится, начиная выжимать подол платья. — Ты из-за этого и не сказала старику, что мы соулмейты? — через несколько минут спрашивает Лаксас. — Да. Мне ни к чему было об этом рассказывать. Тебя бы начали заставлять и уговаривать. Гера слышит как скрипят доски пола, когда мужчина поднимается. Тёплая и тяжёлая шуба внезапно ложится на её плечи. А Лаксас прислоняется спиной к ящику. — Тебе холодно, — бурчит он, не смотря на Россе и снова складывая руки на груди. — Ты так мило пытаешься ото всех закрыться. Дрейяр зло косится на давящую смех и кутающуюся в тёплую шубу Геру, та лишь указывает на его руки. Мужчина хмурится, подтягивает ноги к груди и отворачивается. Тихий женский смех его не злит и не раздражает, пусть он и знает, что смеются над ним. — Думаю, что друзьями или хорошими приятелями мы могли бы стать, — выдыхает он. Смех смолкает. — Спасибо, — шепчет Россе. Встреча четвёртая — Эльфман-кун, поздравляю, вы с Эвергрин невероятно замечательная пара, — скромно улыбается Гера, обнимая мужчину. — Я рада за тебя, аники. Пышные наряды девушек и женщин, множество цветов, мужчины в строгих костюмах. Собор будто светится изнутри и снаружи. Два соулмейта связывают свои судьбы навсегда в этих стенах. Десятки людей, клятва в верности и вечной любви — вот тому подтверждение. Гера ещё раз поздравляет молодожёнов и отходит в сторону. Подальше от толпы. Подальше от такого большого количества эмоций. За самый дальний столик. Подпирает голову рукой и разглядывает обстановку. Раньше ей никогда не приходилось бывать на таких многолюдных мероприятиях, не считая фестивалей. И никогда она не видела столько счастливых лиц и настолько крепкой и тёплой семейной обстановки. Воистину, волшебники умеют творить чудеса, даже не догадываясь об этом. Раньше Россе считала, что гильдия волшебников это всего-навсего сборище людей со своими необычными способностями и гонка за деньгами. Просто рабочий коллектив, просто люди, которые пересекаются иногда между собой и устраивают пьянки, когда им заблагорассудится. Сейчас она понимает, что ошибалась. Гильдия — это большая семья, где каждый найдёт поддержку и не будет обделён. Девушка улыбается. — Гера-чан! — перед ней на стол садится Макаров. В опрятном чёрном костюме и начищенных лакированных туфлях. — Здравствуйте Макаров-сан. Вам… очень идёт костюм. А бабочка-то как Вам к лицу, — чуть ли не смеётся девушка. — Меня заставили, — плаксивым голосом жалуется мужчина и опрокидывает в себя большую кружку чего-то явно очень алкогольного. — Я пришёл, чтобы тебе сделать предложение. — От которого я не смогу отказаться? — улыбается Россе, укоризненно смотря на вторую кружку. — Ну это ты сама решишь, — улыбается Макаров. — Через несколько недель при гильдии открывается небольшая больница. Властям Магнолии надоело, что городская постоянно заполнена нашими людьми, поэтому нам выделили средств на свою. Я набираю людей. Не только волшебников, но и хороших врачей и медсестёр. Предлагаю тебе рабочее место у нас в гильдии. Гера недоверчиво смотрит в глаза мужчины. Её приглашают в семью. Её тут примут. Она не будет одна. — Старик, снова пристаёшь к молоденьким девчонкам? — Лаксас, садись, выпьем. А я тут приглашаю Геру-чан в нашу больницу. Девушка смотрит на подошедшего и коротко улыбается. — Ты девчонку до слёз довёл, — хмурит брови Лаксас и садится напротив Россе. — Я скоро вернусь, — выдыхает девушка и быстро поднимается из-за стола. Стремительно выбегает на улицу, не слыша как её зовёт Мира, увидевшая подругу. Находит самый спокойный и малолюдный уголок на территории гильдии. Задний двор, где почти построена та самая больница. Россе вытирает рукавами платья слёзы. Вот дура! Расплакалась невесть из-за чего! Оглядывается по сторонам. Глубоко вздыхает. — Надо же, какой чистый воздух, — бормочет. — Конечно чистый, маги воздуха тут постоянно что-то с фильтрами магичат, — внезапно отвечает ей грубый мужской голос. Девушка подпрыгивает на месте и прикладывает руку к груди. — Дурак что ли? Зачем так подкрадываться? Я чуть от страха тут не померла! — шипит Гера, увидев знакомую светлую шевелюру и шрам-молнию. Лаксас хмурится и пристально смотрит на девушку. — Ты чего ревела? — Лаксас, милый, я поражаюсь твоей тактичности и умению подобрать слова и поддержать ближнего своего Мужчина складывает руки на груди и качает головой. — На самом деле. Я… Ну… я просто вспомнила отца и брата, — девушка обнимает себя за плечи и наклоняет голову. — Они были всегда со мной. Моя семья. И… когда Макаров-сан предложил мне… После их смерти я думала, что всегда буду одна. Потому что никому не нужна. Что у меня не будет семьи. А тут… Она всхлипывает. Тёплая ладонь ложится ей на макушку. Девушка поднимает голову. Пытается через пелену слёз увидеть выражение лица Лаксаса, но не может. Утыкается лбом ему в грудь и вцепляется в лацканы пиджака. Лёгкое тёплое поглаживание по макушке успокаивает. — Прости, — почти неслышный шёпот, всхлип. — Соглашайся, — вдруг говорит мужчина. — Тебе обязательно понравится Фейри Тейл. Большая семья идиотов. Гера хихикает. — Ты сейчас себя идиотом назвал, — судорожно выдыхает. — Спасибо. Снова. Встреча пятая Лаксас смотрит исподлобья на очередное празднование-гуляние, которое устроили в гильдии в честь открытия больничного крыла. Эти гуляние ему уже давно осточертели. Ничего нового: выпивка, жратва, драка, снова выпивка, куча счетов и похмелье под утро. Только действующие лица и меняются. Он уже давно не получает удовольствия от таких «семейных посиделок». Запястье обжигают-разрывают сотни мелких молний таких привычных, что поначалу Дрейяр их даже не замечает. И лишь тогда, когда покалывания доходят до самых кончиков пальцев, мужчина прерывает свои размышления и потирает руку. Озирается по сторонам. Знакомая фигура отыскивается возле Макарова, который, уже совсем опьянев, лезет ко всем с объятьями. Гера спокойно прерывает все пьяные поползновения старика и грозно отчитывает его. Девушка уже неделю работает в их госпитале (халат ей очень к лицу, Лаксас не раз это отмечал) и пока что с поражающим спокойствием выносит все заморочки и закидоны их гильдии. Остальные врачи и медсёстры уже успели повздорить хотя бы с одним магом, а некоторые вообще со всеми. Всю эту неделю буквы на запястье искрятся (в буквальном смысле), покалывают (Лаксас знает это чувство, так ведут себя молнии, которые он создаёт магией) и чуть ли не пронизывает-прожигает руку насквозь. Больно, неприятно, щекотно. Дрейяр слышал о таком. У некоторых магов, когда соулмейт долго находится рядом с ними, но они его не замечают или не хотят замечать, магия вливается в метку и даёт сигналы хозяину, чтобы тот обратил внимание на свою родственную душу. Это бесит, раздражает и даже иногда пугает, когда руку чуть ли не разрывает молниями. Лаксас терпит, колит обезболивающие, медитирует, пытается привыкнуть. И смотрит всё чаще на Геру. На спокойную, строгую женщину. Рыжую кареглазую ведьму. Мужчина вздыхает. Как же ему это надоело. И задание никакое пока нельзя брать. Король запретил магам следующий месяц покидать свои гильдии из-за большого наплыва лже-колдунов-ведунов и прочей нечисти. — А я думала ты любитель выпить и повеселиться, особенно если рядом твои Громовержцы, — Гера садится напротив него за стол и ставит перед собой чашку чая. — А я думал, ты нянькаешься с моим дедом, особенно, если он пьян, — на автомате огрызается Лаксас. — А ты обидчивый, оказывается, — вздыхает Россе и подпирает голову кулаком. — Что, нравятся пышногрудые шатенки, у которых папочки супер-крутые дяденьки, которые одним щелчком вышибут из тебя весь дух? — проследив за взглядом Дрейяра, продолжает этот ничего не значащий разговор девушка. Лаксас продолжает смотреть на Кану. Чувствует, что покалывание в метке сменилось на лёгкие разряды. Гера раздражена. — Ах ты гадёныш! — восклицает Россе, уставившись на него во все глаза. — Ты меня провоцируешь! Дрейяр ухмыляется и оборачивается к девушке. — Не понимаю о чём ты, — отпивает из кружки глоток пива. — Ты гормонально-эмоциональный наркоман! — шипит раздражённая девушка. — Чувствуешь всё через эту чёртову метку. Господи, с каким человеком меня судьба связала! — девушка театрально закатывает глаза, хватает свою чашку и поднимается с места. — Не подходи ко мне ближе, чем на километр, я знаю, что именно с такого расстояния она чувствуется. Лаксас уже в голос смеётся. После их первой встречи девушка стала более открытой и весёлой. Это ему нравится. И этот необычный юмор тоже ему нравится. Гера тоже усмехается и качает головой. — Всё, Дрейярам не наливать! Обоим! — Россе допивает чай, ставит чашку на стол и идёт к выходу. Лаксас нагоняет её уже на улице. Несколько минут они идут молча, а после Гера начинает рассказ. Постоянно, когда они наедине, девушка рассказывает о днях, когда она путешествовала и как была на войне. Множество историй, связанных с медициной, сказок и о соулмейтов. Последнюю тему она поднимает не очень часто так как знает, что Лаксас на это реагирует очень остро. — А почему? Дрейяр недоуменно смотрит на девушку. — Почему тема соулмейтов тебя так задевает? — Гера не смотрит на него, будто ответ на этот вопрос ей и неинтересен. — Мой отец, — эти слова Дрейяр произносит с презрением, — они с моей мамой были соулмейтами. Он никогда не любил её и даже не был к неё привязан. Собственную родственную душу можно убить чем угодно: словом, делом, физически, морально. Юрий, он очень долго буквально пытал маму. Не ставил её ни во что, унижал, изменял. Я всё это видел. И не только это, я видел много соулмейтов, которые вот так поступали. Моя мать покончила с собой, когда Юрий в очередной раз довёл её. А потом… я буквально сам озверел. Ты не знаешь, что я делал во время пребывания в гильдии, что я натворил, но это было ужасно, — Лаксас замолкает и поджимает губы. Ужасное чёрное грязное липкое чувство страха вперемешку с презрением к себе и к Юрию затягивают его в пучину воспоминаний. И из этой пучины его вытягивает мягкое касание холодных пальцев к метке и спокойной голос: — Ты боишься стать таким же как и он, — утверждение. — Ты — это ты, а он — это он. Ты исправил всё, что натворил. Да, может, я многого не знаю и не понимаю, но всё-таки подумай об этом и не загоняй себя. Ни ненависть к себе, ни закрытие своей души от других людей и от чувств ещё никого не спасало, — короткая улыбка. Встреча шестая Лаксас лежит на уже нагревшейся кушетке, прикрыв глаза. Ему бы хотелось повернуть голову и посмотреть на рядом лежащего Джастина, которого оперируют в экстренном порядке или хотя бы на их руки, соединённые магической трубкой для переливания крови, но не получается. Не хватает силы воли взглянуть на почти мёртвого друга. Парень только что пережил клиническую смерть, как её назвали врачи. Лаксас не знает и не понимает, что это. Смерть — есть смерть и какая разница какая она. Врач его убедил, что сейчас это уже не опасно, но есть шанс, что Фрид может умереть от обильного кровотечения, повреждённых каналов магии или ещё какой чертовщины, которую на своём медико-непонятном языке назвал инквизитор в белом халате. Картина недалёкого прошлого встала перед глазами и не желала уходить. Лаксас пытался сосредоточиться на чём-нибудь другом, но не получалось. Момент, когда он вытащил Геру из-под удара какого-то придурка, что напал на них вместе со своей типа-гильдией, а после спина Джастина, который изо всех сил пытается сдержать этого гада. И кровавое месиво вместо его друга на месте удара. В тот момент казалось, что Фрида убило этой мощной ударной волной. Россе вырвалась из его рук и подбежала к телу. Накладывала какие-то повязки. Плакала. Кричала. Извинялась. Вкалывала препараты… — Готов, — замогильным голосом говорит врач и Лаксас открывает глаза. Го-тов? Дрейяр медленно поворачивает голову в сторону и смотрит на Джастина. — Не пугайся так. Операция прошла успешно. Твоя кровь и сила больше не понадобятся. Остальное зависит от того, какое у пацана желание выжить и иммунная система. Лаксас не помнит, как выходит из операционной, что делает после этого. Но в итоге он оказывается в чистой одежде, с заштопанными-заклеенными-залатанными ранами на пороге палаты. На одной из кроватей сидит Гера и пустым взглядом смотрит на него. — Война никогда не закончится, — шепчет она и закрывает лицо руками. В этот момент Дрейяр будто просыпается от долгого сна. Он быстро подходит к девушке, садится рядом с ней на кровать. Обнимает за плечи. — Ты права. Во многом. И в этом тоже. Но с друзьями и семьёй в ней можно выжить. — Зачем, если ты сломаешься, когда они умрут. — Физически. Но будут жить в твоём сердце. Россе смотрит заплаканными глазами на него. Смотрит с благодарностью. За их разговоры, за его ответы, за поддержку. С сочувствием. Его боли и потере. С любовью. К нему. В этот самый момент Лаксас Дрейяр понимает, что если он будет отталкивать человека, который его любит и которого любит он, то станет ещё хуже Юрия. Он целует девушку со всей присущей ему страстью и любовью. Со всем тем океаном чувств и эмоций, что вызывает в нём только она. Целует её так как ни одну девушку до этого. Чтобы, отстранившись от её губ получить в ответ нежное и долгожданное: — Я тебя люблю.