***
Рон медленно приходил в себя, потирая челюсть. Первое, что он увидел, — был его друг, который сидел прислонившись к стене, держал у себя на коленях голову Малфоя и водил над ней рукой. — Магии здесь почти нет, — доверительно сообщил ему Гарри как ни в чем не бывало. — Совсем немного могу обезболить. Даже залечить не могу. А руку закрепил ему галстуком. Рон, подавленный открывшимся ему зрелищем красного галстука, обмотанного вокруг малфоевского локтя, молча подошел к ним. — Он без сознания, Рон, — Гарри продолжал методично водить рукой над бледным разбитым лицом. — Я не дам тебе его убить. Даже не думай. Ты не станешь убийцей человека только потому, что у того слишком поганый язык. Рон растерянно присел на корточки рядом: — Но, Гарри… Ты же сам все слышал… Гарри дернул плечом в легком раздражении: — Слышал. И слышал, что он делал это специально. Я правда не смогу больше этого вынести, Рон. Я подумал и все решил. Вы с ним уйдете. А я останусь. Рон вздрогнул и отчаянно замотал головой, зачем-то продолжая вслушиваться в размеренный ровный голос друга. — Останусь я, Рон, — тихо, но твердо, сказал Гарри. — Вы оба нужны вашим родителям, у вас есть семьи. У меня никого нет, даже Сириуса. Я никому не нужен. Драко тихо застонал на его коленях, и Гарри машинально погладил его по голове, успокаивая. Рон безумным взглядом смотрел на руку друга, ласково пробегающую по светлым волосам. — Гарри, ты… Что с тобой случилось? — Может быть, понял, что судил о некоторых людях неправильно, — к полному недоумению Рона Гарри продолжал задумчиво гладить и перебирать спутанные грязные пряди. — Он красивый, правда? — Гарри улыбнулся с неожиданной нежностью, глядя на разбитое до неузнаваемости лицо. Рон с ужасом уставился на своего спятившего друга: — Гарри? Гарри, не дрогнув, встретил его взгляд: — Забери его наверх, Рон. Ради меня. Пожалуйста, пусть будет так. Я все равно должен погибнуть. Казалось, что жестокая простота этих слов окатила Рона холодной водой. Он вздрогнул, словно снова почувствовав промозглый плесневелый холод подвала. — Гарри, ты не умрешь вместо него. Я тебе не позволю, — он тревожно заглядывал Гарри в лицо, словно пытаясь найти в нем признаки злой шутки. Гарри горько усмехнулся, бережно убирая со лба тонкие светлые пряди: — Пожалуйста, Рон. Пока он не очнулся и тоже не начал орать. Сделай это ради ваших родителей. Я очень тебя прошу. Рон растерянно хлопал глазами. — Гарри, я не могу... — Сможешь, — голос Гарри прозвучал неожиданно резко и повелительно, и Рон замер, глядя на него в немом ужасе. Не говоря больше ни слова, Гарри поднялся, осторожно укладывая голову Малфоя на землю, встал в центре подвала и крикнул: — Эй, вы! Мы приняли решение. Это буду я! Я остаюсь здесь. Они двое уходят. Полное молчание было им ответом. Лишь через пару секунд наверху раздался глухой смешок — Гарри показалось, что это хихиканье безумной малфоевской тетки — и что-то стремительно рухнуло вниз, глухо звякнув при этом об пол. Рон пристально вгляделся в темноту, осторожно подошел к упавшим предметам и неожиданно резко отшатнулся: — Нет! Они не могут… Гарри, стоящий рядом с другом, растерянно смотрел на два охотничьих кривых ножа, валявшиеся на полу, не в силах поверить в цинизм того, что им предлагалось. Посыл тех, что наверху, был более чем ясен. Оставшиеся двое должны сделать это сами. Сам не зная зачем, Гарри неуверенно взял один из ножей в руку, повернул его, пытаясь разглядеть, и острое лезвие даже в подвальной темноте тускло блеснуло. — Рон, но ведь это… — Гарри осторожно протянул его Рону, и тот отшатнулся от него так стремительно, словно Гарри подсовывал ему дохлого паука. — Гарри, даже не думай, — Рон с ужасом смотрел на страшное оружие. — Ну что, Уизел, теперь ты готов меня прирезать? Мерлин великий, да когда же эта упрямая скотина заткнется. Гарри напрягся, приготовившись броситься Малфою на помощь, но Рон не двигался с места, продолжая с ужасом глядеть на клинок: — Это… Это же в человека надо, да? — Кишка тонка, рыжий? — продолжал глумиться Малфой. — Может, тебе еще про твою мамочку рассказать? — МАЛФОЙ, ЗАТКНИСЬ! Или я тебя сейчас сам убью! — заорал Гарри и вцепился в Рона, что есть силы. — Не слушай дурака, Рон! — умоляюще простонал он. — Он же специально тебя провоцирует, кретин. Пожалуйста, Рон! Ты же видишь, он даже с земли встать не может. Но Малфой только скалился из своего угла, опасно и с вызовом, продолжая твердить: — Знаешь, нищеброд, если посмотреть на твою мамашу сбоку, то кажется, что она готова родить очередного Уизли, такая она жирная и… Рон дернулся так, что сумел вырваться из поттеровских рук, и кинулся к обидчику. Гарри видел, как Малфою больно еще от прошлых ран, но на этот раз уже почти понимал, зачем тот делает все это, зачем напрашивается. И от этого становилось еще более жутко. Как в тумане он смотрел, как насмешливый рот продолжает выплевывать гадость за гадостью, как обезумевший Рон снова и снова впечатывает Малфоя в стену и знал лишь одно — он не может дать умереть ни одному из них. У них впереди длинная жизнь, они нужны своим семьям. Их ждут дома. А его здесь давно ничего не держит. И к тому же, его уже давно ждет Сириус. Гарри осторожно поднял нож, примеряясь. — ПОТТЕР, НЕТ! Вздрогнув от этого истошного крика, Рон обернулся, по инерции продолжая сжимать в руках отвороты слизеринской мантии, но было уже слишком поздно. Замерев от ужаса, он смотрел, как нож по самую рукоятку торчит из живота его друга, а тот еще умудряется тащить его вверх, по обычаям древних самураев. Малфой отчаянно забился в его руках, и Рон наконец-то сумел разжать онемевшие пальцы. Забыв друг про друга, оба ринулись к Гарри. Рон добежал первым, потому что Малфой мог только ползти. — Гарри, нет! Гарри, прошу тебя! Нет! — Рон размазывал кулаком текущие слезы, стараясь не смотреть на мгновенно расползающуюся по полу кровавую лужу. — Что ты наделал, придурок… Гарри, прошу тебя… — в отчаянии шептал он. Рон и сам не понимал о чем просит, лишь бы только удалось отыграть две минуты назад, лишь бы остановить его. И успеть. Малфой, дергаясь как-то особенно нелепо, подполз к Гарри вплотную и замер совсем рядом, как окоченел. Они оба застыли, в отчаянии глядя, как Гарри жадно хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Мальчик, Который Выжил. Очередное самопожертвование. Трогательно, — снова раздался из ниоткуда громкий глумливый голос. — Только почему-то он до сих пор жив. Вы должны добить его. Иначе договор так и не будет выполнен. Малфой поднял на Рона лицо, бледное до синевы: — Давай, Уизел. Ты у нас как раз по этому профилю, — он отчаянно пытался совладать с дрожащими губами, низко склоняясь над Гарри и словно невзначай заслоняя его тело собой. — Пошел прочь отсюда, Хорек! Отвали от него! Из-за тебя это все, — Рон неожиданно жалобно всхлипнул, шмыгнул носом и попытался оттолкнуть его от Гарри, но внезапно слабая рука легла на малфоевское плечо, закрывая. — Оставь его, Рон, — Гарри умоляюще смотрел на друга расширенными зрачками. — Отойди… пожалуйста… на секунду… мне надо сказать ему… Рон попытался что-то возразить, но, взглянув в бледное полуобморочное лицо друга, стиснул зубы, кулаком размазывая по веснушчатым щекам грязные полосы, с ненавистью посмотрел на Малфоя, поднялся с колен и нехотя отступил на несколько шагов. Но Малфой уже ничего не видел вокруг: — Поттер. Идиот ты. Какой же ты идиот. Я же просил тебя, — обреченно шептал он, глядя Гарри в лицо с бесконечным отчаянием. Зеленые глаза умоляюще взглянули на него в ответ: — Сделай это, Малфой. До конца. Рон не сможет… Драко дернулся и в ужасе отпрянул, не замечая собственной боли в израненном теле: — Я тоже не убийца, Поттер, что бы ты обо мне ни думал, — его голос, утративший всякое высокомерие, дрожал, и казалось, что он держит себя в руках из последних сил. Но Гарри продолжал цепляться за него слабеющими пальцами, притягивая к себе. — Пожалуйста, Малфой. Пусть это будешь ты. Рон не простит себе. А вы вернетесь к родителям. Наклонись ближе, скажу... Малфой неуверенно склонился, подставляя ухо к самым спекшимся губам. — Не хочу, чтобы он слышал... Мне очень больно, Драко... Очень. Помоги… если затянется... Я не могу просить об этом Рона. Так получилось, что Малфой уже лежал рядом, почти обнимая, уткнувшись лицом в его щеку, не обращая внимания на кровавую лужу, стремительно растекавшуюся под его мантией. — А меня можешь, сволочь? — Драко внезапно всхлипнул и порывисто обнял его за шею. Гарри с трудом шевельнул побелевшими губами: — Только тебя и могу. Я все понял… Драко... Если любишь… то сможешь. Именно ты. Я не знал, никогда даже не думал об этом... Мне так жаль, что мы не успели... попробовать… — Драко тяжело приподнялся на локте, с недоверием заглядывая ему в лицо, а поттеровские пальцы мягко коснулись его щеки, ласково съехали вниз, оставляя на светлой коже кровавые полосы, и как-то особенно нежно прошлись по губам, чуть приоткрывая нижнюю. — Гарри… — тихо выдохнул Малфой, зачарованно замерев под этими прикосновениями. — Теперь все было бы иначе… Драко... Но видно, уже не будет. Прости… — бескровные губы растянулись в последней улыбке, а остановившиеся глаза уставились сквозь пять потолков в невидимое небо.***
Белый туман окутывал все вокруг. Гарри не помнил, как он здесь оказался. Еще минуту назад под ним был стылый неровный пол, незнакомое тревожное дыхание над ухом и чужие слезы на его щеке, а еще адская боль в резаной ране. И вот внезапно темнота сменилась заливающим светом, а сам он оказался в клубах белого, похожего на облако, дыма, стелющегося до самого горизонта. Гарри растерянно оглядел себя — он был жив, здоров и чувствовал себя прекрасно. Что происходит? Где он? И куда делись Рон и... Малфой? Легкие быстрые шаги послышались в светлом тумане, и Гарри с жадным любопытством уставился в ту сторону, откуда они доносились. Спустя пару мгновений в белых клубах прорисовался высокий темный силуэт, затем все яснее и четче проступили очертания, и Гарри задохнулся от невозможной радости: — Сириус… Боясь поверить, он с отчаянием смотрел в глаза того, в кого был так глупо влюблен. — Сириус… — неверяще прошептал он. Сириус Блэк, еще более красивый, чем его помнил Гарри, торопливо шел к нему широкими шагами, почти бежал. — Гарри! Приблизившись, Сириус поспешно обхватил его руками, и Гарри прижался к нему, что есть силы, выражая этим безмолвным объятием всю свою любовь и тоску. — Гарри, — Сириус чуть отстранился и заглянул Гарри в лицо, а тот мог лишь смотреть на него обожающими счастливыми глазами. Казалось, время перестало существовать. — Как ты? — Я думал, ты умер, — с трудом выдохнул он. — Я и так умер, Гарри, — с загадочным видом произнес Блэк, понизив голос, как и всегда, когда признавался в одном из своих розыгрышей. — Но… как… — Гарри чуть растерянно отстранился от него, жадно вглядываясь в его лицо, боясь выпустить его из рук хоть на мгновение. — Так ведь и ты умер тоже, — Сириус обхватил его рукой за шею, чуть небрежно прижимая к себе, как нравилось Гарри. — Пойдем? Я покажу тебе все. — Где… мы? — Гарри всегда восхищали безбашенность Сириуса и его беззаботное отношение к жизни. Но не сейчас, когда Гарри уже и так совсем ничего не понимал. Блэк лукаво посмотрел на него и усмехнулся, небрежно обводя рукой окружающий туман: — Облака, — коротко пояснил он. — Те, кто верит, называют это чистилищем. Но как по мне, так это обычный вокзал. Скучища. Гарри невольно оглянулся. Клубы белого дыма немного рассеялись, и слева и справа, насколько хватало глаз, вокруг простирались железнодорожные пути. — Я… умер? — Гарри невольно отпустил рукав мантии, за который до сих пор так крепко держался, и растерянно уставился на крестного. — Конечно! — легко подтвердил тот. — Но не волнуйся. На самом деле это довольно забавно, тебе здесь понравится. Я должен был тебя встретить и проводить. Сириус легко вспрыгнул на невысокий бордюр, ограждающий рельсы, и пошел по нему, балансируя. — Почему именно ты? — машинально идя вслед за ним, задал Гарри единственный связный вопрос из тысячи, крутившихся у него в голове. Сириус ловко соскочил, приземляясь прямо перед ним, и откинул со лба длинные темные пряди. Все, что он делал, было, как и всегда, исполнено с легким налетом изящной небрежности. — Полагаю, ты и сам это знаешь, — он так пристально посмотрел Гарри в глаза, что тот почувствовал, как шею, скулы и даже щеки заливает сильный румянец. Сириус понимающе усмехнулся и удовлетворенно кивнул: — Именно так. Тот, кого ты… — он сделал паузу и, состроив многозначительную гримасу, продолжил: — ...любил больше всех, тот тебя здесь и встречает. — Больше всех я любил маму с папой, — неловко пробормотал Гарри, снова чувствуя себя глупым и никчемным. — Да брось, Гарри, — Сириус снова ухмыльнулся и неспешно пошел туда, где сходились пути. Его голос стал более глухим и еле слышным, так что Гарри пришлось невольно двинуться следом за ним. — Как ты мог их любить, если никогда в жизни не видел? Детская химера, мечта, — он махнул рукой и спрыгнул на шпалы, начиная шагать по ним с нужной частотой. — Я был единственным, кого ты любил по-настоящему. И явно не как отца, — Сириус глумливо подмигнул ему, и засунул руки в карманы мантии, приноравливая свой шаг к деревянным доскам. Гарри зашагал рядом с ним, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Еще никто не заглядывал к нему в сердце так глубоко, и никто не топтал его каблуками грубых сапог с таким равнодушием. Сириус, он всегда так… — Да, я любил тебя, — выдохнул Гарри, сердясь на него все больше. — И, может быть, не совсем правильно… — Не совсем правильно? — хохотнул тот, оборачиваясь к нему и разглядывая с живым интересом. — Теперь это так называется? Все твои мокрые сны и неловкие образы в душе? — неожиданно он остановился, дождался, пока Гарри, смущенный до слез, поравняется с ним, и притянул за плечи к себе. — Не смущайся, — шепнул он ему в самое ухо, — здесь многое становится видно. А многое я видел и там. Он интимно-ласково мазнул губами по мочке, и Гарри почувствовал, как от вторжения в глубоко личное, запредельно-интимное его заливает настоящая злость. — Да ни черта ты не видел! — заорал он, что есть силы, и оттолкнул его от себя. — Да, я любил тебя, признаюсь! Я был подростком! И влюбился в тебя! Что я вообще мог тогда понимать? Но я-то тебе был не нужен. Почему же ты мне ничего не сказал? — Гарри, — улыбка Сириуса чуть померкла. — Это неправда. Я любил тебя. Как умел. Я старался, — на лицо его легла мрачная тень, и он сквозь зубы добавил: — Но меня раздражали глаза. Всегда раздражали. Глаза этой дряни Лили, отобравшей у меня Джеймса. Гарри поднял на него отчаянный взгляд, удивляясь, как он не понял этого раньше. Внезапно всё встало на место. В кои-то веки он осознал, почему жадные взоры сменялись у крестного приливами раздражения. Все оказалось так просто. Он был Гарри. Не Джеймс. Гарри чуть не рассмеялся от навалившегося понимания. Он такой идиот. — Но теперь-то вы вместе? — Гарри спросил это у него так спокойно, что по его виду никто бы не смог догадаться, что внутри у него падают миры и рушатся вселенные. — Ты не поверишь, — впервые за весь разговор Сириус казался смущенным. Он поднял и неловко затеребил ворот непромокаемой мантии. — Он и здесь останется с ней. Потому что именно здесь каждый делает свой истинный выбор, — Сириус поднял лицо, и его красивые губы искривились в горькой усмешке. — И я понял, Гарри. Наконец-то все правильно понял. Я выбираю тебя. Будь со мной. Сириус с полуулыбкой протянул ему руку, ничуть не сомневаясь в его решении — легкий, безбашенный, красивый до боли в глазах. Гарри смотрел на него, и то, что еще вчера могло бы стать абсолютным счастьем, сейчас меркло и отдалялось. — Ты не любишь меня, — тихо выдохнул он, не спрашивая, а утверждая. Как будто всего лишь за последние сутки Гарри по-настоящему понял, что такое любовь. — Гарри, — голос у Сириуса был чарующий, бархатный. — Я не буду тебя ни в чем убеждать. Главное, знай — у нас с тобой может все получиться. А дальше… Ты сам здесь выберешь то, что дальше, мой Гарри. Назад или вперед — жизнь не остановится в любом случае. Тебе нужно лишь выбрать свой путь, — Сириус махнул рукой на рельсы, смыкающиеся у самого горизонта. Гарри сглотнул ставшую вязкой слюну: — А могу я... вернуться? Сириус непроизвольно нахмурился на его севший голос. — Ты хочешь вернуться? — спросил он, впиваясь в него цепким взглядом. — Чем тебе не нравится здесь? Мы будем вместе. Впереди нас ждут Джеймс и Лили. Дамблдор… — Сириус развернулся и пошел вдоль перрона, не сомневаясь, что Гарри как обычно последует сразу за ним. Но Гарри не двинулся с места. — Сириус, ответь мне! — коротко приказал ему он. — Мне можно вернуться? Казалось, Сириус впервые услышал такую решительность в его голосе и, растерявшись, остановился. — Последний хоркрукс умер в тебе с твоей смертью. Ты сам выпустил его из себя, добровольно расставшись с жизнью ради других. Если вернешься, твои раны затянутся, а Волдеморт, в отличие от тебя, окажется очень слаб. Они смогут победить его без тебя, Гарри, и тебе незачем возвращаться, — хмурясь, ответил он, но, увидев настойчивый, твердый взгляд, неохотно признался: — И ты можешь вернуться, если захочешь. Но с условием, что на земле тебя держит что-то сильнее чем здесь. Но ведь это не так, Гарри? Скажи мне... — он изучающе заглянул Гарри в лицо и сделал шаг вперед, интимно-ласково касаясь его щеки прохладной ладонью, словно невзначай соскальзывая пальцем на краешек губ. — Скажи мне, что это не так. Воспоминания нахлынули разом. Темнота. Запах гнили, жажда и холод. Прямо сейчас, где-то там в стылой яме, Рон неуверенно топчется возле натекшей кровавой лужи, в отчаянии запуская руки в рыжие пряди. А над неподвижным безжизненным телом закрывает лицо руками такой непривычный Малфой, готовый пожертвовать ради него всем. Даже собственной жизнью. Незнакомые сильные руки. Чужие слезы на его щеке. Жаркий болезненный шепот и светлые волосы с запахом моря. И глаза. Просящие. Переполненные болью. Не дающие ему уйти. Гарри вздрогнул от воспоминаний, словно они одновременно ударили его во все органы чувств. Он, Гарри, нужен ему. И не может шагнуть в облака, не узнав, какие на вкус его поцелуи. — Его поцелуи ничто по сравнению с вечностью, которая у тебя впереди, Гарри. И с нашей любовью, — Сириус мимолетно нахмурился, отнимая руку от его щеки, но тут же снова искушающе улыбнулся и взмахнул рукой, преображая реальность. Неожиданно слева разверзлась опасная пропасть с острыми темными пиками где-то внизу, а по правую руку вверх побежала пологая тропка, обрамленная золотыми цветами. — Смотри, — холод от его шепотка стек мурашками вниз по спине. — Смотри хорошенько, Гарри. Они там. Они так давно тебя ждут. И Гарри, затаив дыхание, послушно смотрел, смотрел до боли в глазах, как с вершины горы ему приветливо машут руками мама и папа, а чуть поодаль от них разводит ладонями высокая фигура с развевающейся на ветру седой бородой. — Дамблдор, — сердце Гарри болезненно сжалось, когда он заметил, как из-за полы директорской мантии ему отчаянно машет носком Добби, а на ветке суковатого дерева хлопает крыльями Хедвиг. — Они меня ждут, — зачарованно повторил он, невольно делая шаг им всем навстречу. — Ждут, — подтвердил Сириус, приближаясь к нему сзади и положил руки на плечи, словно давая привыкнуть к их тяжести, а потом резко дернул его на себя, прижимая к груди. — И я, Гарри. И я тоже жду, — выдохнул он в самое ухо. От накатившей слабости Гарри закрыл глаза, но тут же снова их распахнул, не в силах отвести взгляд от вершины горы. — А если… — он тяжело сглотнул, с трудом выдавливая из себя слова. — А если я откажусь, Сириус? — Тогда ты вернешься, — Сириус обхватил его руками, сжимая их в замок возле сердца и скользнул дыханием по щеке, приближая свое лицо почти вплотную, почти целуя. — Шаг вниз, — он нехотя расцепил кисти и махнул левой рукой на острые пики, — и ты вернешься обратно, пускай через раны и боль. Возвращение всегда очень болезненно, Гарри. Шаг вверх, — Сириус вкрадчиво скользнул правой рукой по его предплечью, опускаясь до локтя, — и ты обнимешь их всех. Он замолчал, не убирая ладоней с его тела и позволяя Гарри смотреть на вершину столько, сколько хотелось, закинув голову вверх и приложив руку козырьком к глазам. И лишь, когда глаза начали слезиться от солнца, Гарри смог моргнуть и смущенно отвести взгляд. — Так что же ты выберешь, Гарри? — мягко повторил свой вопрос Сириус и, уже нисколько не сомневаясь в его решении, развернул его лицом к себе. Он улыбался, заранее зная ответ. Все такой же до боли красивый. Вьющиеся темные волосы трепал летний ветер, а в голосе потоками струились патока и мед. Сириус снова ласково накрыл плечи Гарри руками и развернул, сам оказавшись в центре тропы. За его спиной Гарри улыбалась мама, призывно махал руками отец и понимающе кивал Дамблдор. Сириус сжал его плечи и требовательно склонившись над его лицом повторил: — Что ты выберешь, Гарри? Их или это? — он небрежно указал подбородком в сторону пропасти. — Я выбираю… — Гарри оглянулся назад и непроизвольно сделал несколько шагов от резкого края, впечатываясь в Сириуса всем телом и невольно обхватывая его руками. — ...меня? — интимно шепнул ему на ухо полузабытый голос, и Гарри прикрыл глаза. Как же он был в него когда-то влюблен. Странное слово “был”. — Я… — Гарри растерянно сминал в кулаке его мантию, не в силах понять, что с ним творится. Сириус чуть отстранился, изучающе рассматривая его лицо, ведя темным взглядом по рту, по щеке, и снова качнулся вперед: — Пойдем со мной, Гарри, — шепнул он, скользнув по губам теплым дыханьем. — И я покажу тебе небо. Внезапно он отодвинулся, и отошел к самому краю тропинки, ведущей наверх, и приглашающе протянул руку. Словно ожившие сны. Гарри смотрел на него, не в силах оторвать глаз, а Сириус все улыбался ему, красивый и недоступный, как и всегда. Но на этот раз он звал его с собой. Звал его сам. Гарри снова быстро взглянул на родителей, ждущих его на вершине, и упрямо сжал кулаки, опуская глаза. — Ты никогда не любил меня, крестный, — тихо выдохнул он. — Так, как мне это было нужно. И я не мог понять почему, — он неожиданно вскинул голову, успев заметить, как лицо Сириуса потемнело. — Но ты сам сказал мне однажды, когда рассказывал о вашей с папой дуэли, что через раны проникает любовь. Наверное, это был единственный раз, когда ты сказал мне правду. Я сам виноват, что тогда тебя не услышал. Тебе всегда нужен был только он. Но не я. — Гарри, постой. Ты все неправильно понял, — Сириус, нахмурившись, сделал шаг к нему, и Гарри попятился, оказываясь так близко к опасному краю пропасти, что Сириус предупреждающе вскрикнул. Но Гарри осадил его решительным взглядом и взмахом руки: — На этот раз моя рана оказалась слишком большой, Сириус. Как и любовь, которая проникла через нее, — Гарри, медленно, словно через силу, повернулся и встал у самого края пропасти, стараясь не смотреть на горные пики далеко внизу. Он оглянулся через плечо и бросил последний пристальный взгляд на расплывающиеся вдали лица. Встревоженный Сириус неуверенно протянул ладонь, пытаясь его остановить, но Гарри лишь покачал головой и улыбнулся: — Ты больше ничего не сможешь поделать. Я иду к нему, крестный. Прости. С силой оттолкнувшись от края, Гарри услышал позади испуганный вскрик, но, больше не колеблясь, нырнул вниз головой в зияющую пустоту и полетел навстречу острым вершинам…***
Гарри очнулся на твердом земляном полу от ноющей боли. Что-то сильно впивалось в правую лопатку, а растерзанный живот нестерпимо саднил. Гарри сморщился и с трудом приоткрыл глаза. Малфой сидел рядом, обхватив плечи руками, и тихо покачивался взад и вперед. Гарри с трудом шевельнул пересохшими губами. — Драко, — еле слышно выдохнул он, пытаясь привлечь его внимание. Но Малфой продолжал оцепенело смотреть в одну точку. — Гарри… Гарри, ты как? — Рон упал рядом с ним на колени, пристально всматриваясь в его лицо, но Гарри не отводил напряженный взгляд от Малфоя. — Ты жив, да? Жив, Гарри? Гарри с трудом разлепил спекшиеся губы. — Что... с ним? — с трудом прохрипел он. Рон торопливо оглянулся на слизеринца: — Да не знаю я, — с досадой отмахнулся он. — Он уже давно такой… Кажется, в шоке. Тут этот, безносый, наверху, так орал, я думал, подыхает. Но вроде не сдох еще, что его, гада, возьмет? Но так вопил, будто его режут, аж уши закладывало. А этот, — Рон небрежно кивнул на Малфоя, — даже не шевельнулся, — он снова взволнованно склонился над Гарри, пытаясь разглядеть что-то на дне его глаз и жалобно сказал: — Гарри, ты жив, да? Мы думали, ты умер. Ты же совсем холодный был… и сердце не билось. Этот хорек так скулил… достал меня. И тебя не отпускал никак. Я его еле отодрал от тебя. А он на колени сел, и до сих пор вот так вот… Наверное, час уже. Гарри обессиленно закрыл глаза — так хорошо было в щадящей темной тишине — сглотнул вязкую слюну и мощным усилием заставил себя вернуться обратно: — Малфой... — сипло позвал он. Но тот по-прежнему не реагировал ни на что. — Да шок у него, я же говорю, — Рон со знанием дела окинул оцепеневшего Малфоя беглым взглядом. — У дяди Терри так же было, когда он словил мозго… — Рон, сделай... что-нибудь, — прервал его Гарри, попытался перекатиться на живот и скривился от сильной боли. — Лежи! — испуганно забормотал Рон, удерживая его за плечи. — Гарри, лежи, тебе ведь нельзя... Я лучше сам, — он торопливо шагнул к Малфою и потрогал его за плечо, — Эй, ты! Но Драко так и продолжал безучастно смотреть в одну точку. Рон снова потряс его. — Эй, ты! Вставай, слышишь... Может, ему пощечину? — неуверенно спросил он, оборачиваясь к Гарри. Но тот, сморщившись от боли, непонятно каким чудом уже подтянулся на руках и тронул Малфоя за колено. — Драко... Драко, ты что? С трудом удерживаясь на локте, он осторожно тормошил Малфоя и пытался заглянуть в безразличные глаза... — Гарри, что ты творишь? — растерянно спросил Рон, присаживаясь рядом с другом на корточки. — Тебе нельзя двигаться, Гарри. Оклемается он, ничего с ним не будет. Но Гарри лишь глянул на него тем самым упрямым взглядом, про который Рон знал, что вот теперь переубеждать его бесполезно, и Рон тяжело вздохнул и замолчал. — Помоги мне сесть, — коротко попросил его Гарри, почти приказал. — Гарри… — Рон беспомощно оглянулся словно в поисках поддержки. — Рон, быстрей! Рон вздохнул, и уже не сопротивляясь, обхватил Гарри за плечи и неловко потянул его на себя, чуть не выронив его из рук, когда Гарри не сумел сдержать стон. — Ну говорил я тебе… — жалобно начал он. — Давай, Рон, давай. Рон, все еще не понимая, чего хочет его друг, осторожно помог ему усесться рядом с Малфоем, бросая быстрые тревожные взгляды на рану на животе. Но кровь почему-то сама собой перестала течь, и Рон заметно успокоился. — Отвернись, — снова глухо скомандовал Гарри. — Что? — Рон недоуменно смотрел на него. Гарри снова закрыл глаза от накатившей слабости и сглотнул: — Отвернись, Рон… пожалуйста… отойди… Рон, который уже совсем ничего не понимал, пожал плечами, послушно отошел к стене и отвернулся. — Драко… — Гарри, с усилием облокачиваясь на дрожащую руку, обхватил второй поникшие плечи, словно пытаясь согреть его собой, и приблизил лицо к самому уху. — Драко, ну что с тобой? Так испугался? — негромко зашептал он: — Послушай меня… Я здесь… я с тобой… я больше никуда не уйду. Поверь мне. Малфой чуть качнулся вперед, не разжимая замка. — Уйдешь… — тихим эхом повторил он. — Уже ушел… — Нет… — Гарри неожиданно для самого себя обхватил его еще крепче и прижался губами к светлому виску. — Никогда не уйду… никогда тебя больше не брошу… Драко… Рон, который давно забыл, что ему положено было отвернуться, остолбенело таращился на эту сцену, разинув рот. Но Гарри было не до него. — Пожалуйста, приходи в себя… — тихо шептал он, вдыхая незнакомый тонкий запах бледной кожи и мягких волос, который при такой близости перебивал общий запах плесени, земли и крови. — Я здесь, я с тобой… Навсегда. Это я, Гарри… — Гарри, — тихим эхом повторил за ним Драко и через несколько секунд, за которые эти слова, казалось, дошли до самого его сердца, медленно повернул голову. — Гарри?.. — еле слышно прошептал он. Голос его был так тих, словно в нем совсем не осталось жизни. — Я, это, я, Драко. Посмотри на меня. Я здесь, — подтвердил он, легонько поглаживая пальцами гладкую дорогую ткань разорванной мантии. От тихой малфоевской растерянности, посеревших губ и невидящих глаз у него жалобно сжималось сердце. Как он мог не замечать ничего этого раньше. Слепец, просто слепец! Он сдавил малфоевское плечо рукой и еще больше притиснул к себе. — Драко. Это я. И я больше никуда от тебя не уйду... Обещаю… Малфой, словно оттаивая под его словами, чуть заметно шевельнулся, какое-то время непонимающе смотрел на него, затем нахмурился, словно выныривая из туманного марева, неожиданно всхлипнул и неловко обхватил руками за шею, отчаянно прижимая к себе. — Гарри… — снова прошептал он. Его плечи мелко вздрагивали, и Гарри с каким-то неведомым раньше наслаждением водил по ним рукой, ощущая под ладонью его худобу, тонкие хрупкие косточки и острие напряженной лопатки. От близости такого Малфоя боль из стянутой раны куда-то уходила, растворялась в небытие, и от прижатого к себе стройного тела Гарри чувствовал такую силу, что, казалось, готов был перевернуть весь мир. — Он умер, Драко… — успокаивающе бормотал он в светлые волосы. — Последний хоркрукс. Его больше нет. Теперь только сам Волдеморт, последний… жалкий, ущербный... Его сила ушла, и ничто его не спасет. Осталась финальная битва. И я вернусь с нее, обещаю. Я выиграю ее, ради тебя… Теперь мне есть ради чего жить и что защищать… — Гарри не выдержал и снова прижался губами к шелковым спутанным волосам, полностью погружаясь в незнакомые ощущения и запах — тонкий, свежий, неуловимый, какой-то очень малфоевский, который заставлял вспоминать о ветре и чайках над водным простором. — Придурок ты, Поттер, — Драко всхлипнул и, уткнувшись мокрым лицом ему в плечо, потерся о грубую ткань, вытирая об его мантию слезы. Гарри счастливо улыбнулся прежним знакомым ноткам. Очнулся. — Почему? — глупо спросил он, продолжая утешающе гладить Малфоя везде, где придется. — Потому что… Не пущу… никуда не пущу, — прошипел Драко в ворот его мантии, с силой цепляясь пальцами за плечи. Он сказал это так тихо, что Гарри его с трудом расслышал. Он снова счастливо улыбнулся и потерся щекой о мягкие прядки. — Пустишь, — так же еле слышно ответил он и добавил чуть громче. — Пустишь, Драко… Я должен. Но теперь осталось совсем немного. И я вернусь, обязательно вернусь… к тебе. Я обещаю. Малфой нехотя отстранился и поднял на него неверящее лицо. — Зачем тебе это нужно? — спросил он и резко, почти зло добавил: — Пожалел? Но Гарри лишь хмыкнул и пожал плечами. Этот легкий жест снова заставил его скривиться от боли, и Малфой, заметивший, как побледнел Гарри, окончательно пришел в себя. — Поттер! Герой гребаный, — раздраженно зашипел он. — Что ты расселся? Тебе лежать нужно! А Уизел твой куда смотрит? Как нужен, так его нет. Драко обхватил Гарри за плечи и попытался уложить на землю, но тот, вцепляясь в него руками, все еще удерживался на весу. — Поттер, ложись! — от собственного бессилия опрокинуть его на спину, не причинив боли, Драко коротко и злобно выругался. Теперь уже Гарри уткнулся лбом ему в плечо и задышал сбивчиво и часто. — Лягу... если пообещаешь... ждать. — Что? — Малфой неуверенно замер в его объятии, удерживая его напряженными руками за спину. — Пообещай... что меня дождешься… с войны… — прошептал Гарри ему в шею, начиная стремительно бледнеть. Чувствуя, как покидают его силы, он охнул и начал медленно заваливаться на бок. — Поттер! — Драко испуганно дрогнул и бережно уложил его, склоняясь к самому лицу. — Заткнись. Лежи и не болтай. Тебе вредно. Глаза у Гарри слипались от накатившей слабости и дурноты, но он усилием воли заставил себя их открыть и упрямо посмотрел на Малфоя: — Дождешься? В его обессиленном взгляде было столько тревоги, неуверенности, надежды и чего-то еще — непонятного и пугающего своей невозможностью — что Драко не выдержал, смущенно кивнул и отвел глаза: — И так ждал бы. Без твоих дурацких обещаний. Думал, ты и так уже понял. — С обещанием… вернее… — еле разнимая губы, прошептал Гарри и благодарно сомкнул веки. Драко испуганно дернулся и прижал руку к его шее — но пульс под пальцами бился ровно и чисто. Гарри всего лишь спал. Но Драко еще какое-то время, настороженно всматривался в его лицо, склонялся над ним низко-низко, пытаясь щекой уловить его дыхание, и потому не сразу заметил, как сзади его торопливо тыкают в спину. — Что тебе, Уизел? — не отводя жадного взгляда от умиротворенного лица и не убирая ладони от теплой шеи с успокаивающим пульсом, недовольно спросил он. — Я зову, зову… Вы не слышите... Там сверху битва. Кажется, наши. Теперь уже и Драко вынырнул из своих переживаний и поднял голову, напряженно прислушиваясь. Сверху и в самом деле слышались звон, грохот и какой-то высокий звук, в котором Драко опознал истошный визг полоумной тетки. — Наши? — Драко осторожно и нехотя убрал руку от поттеровской шеи и расширенными зрачками с надеждой стал вглядываться в темноту. Рон немедленно ощетинился: — Вообще-то, я не знаю, кто для тебя “наши”, Хорек! — он обернулся и уничижительно посмотрел на Малфоя. — Я думал, ваши нас сюда и засадили, — процедил он сквозь зубы. Но Драко лишь устало выдохнул: — Достал ты меня, Уизли. Ну подумай хоть раз своей тупой рыжей башкой… — Что я должен думать? Что на твоей руке, которой ты только что лапал моего друга, красуется это черное уродство? — презрительно бросил Рон. — Да ты ничего не знаешь! — Драко мгновенно ощерился. — И знать не хочу! Мне достаточно того, что вижу, — Рон пренебрежительно кивнул на его руку. — И после этого я тоже должен думать, что ты наш? Сзади послышался тихий стон, и оба, забыв друг о друге, мгновенно обернулись на звук. — Что, Гарри? Что? — Рон поспешно склонился над другом. — Рон… не трогай… не смей… прошу… — шепнул Гарри, не в силах открыть глаза. — Он не наш… Мой. Рон перевел взгляд на вспыхнувшее и засветившееся счастьем лицо Малфоя, раздраженно пожал плечами, говоря этим жестом “ну как хотите”, коротко бросил: “Пойду, послушаю, что там снаружи”, — и отошел к другой стене. А Драко снова опустился рядом с неподвижным телом на колени и сжал прохладную кисть своей рукой, согревая своим теплом. — Твой… — прошептал он. — Твой, чертов Поттер. Твой.Эпилог
Облака плыли медленно и неспешно. Драко, закинув голову вверх, смотрел, как они меняют свои очертания и просто ждал. С самой войны он только и делал, что ждал. Как обещал. Как не обещал. — Ну что ж, поздравляю! Оправданы по всем статьям, да? Завтра выпустят твоего папашу, Хорек. Под Непреложный. Я сам слышал в курилке, — раздался позади него насмешливый голос Рона. Драко молча кивнул, но так и не обернулся. Уизли умел доставать как никто. Можно сказать, это было его призвание. Природный дар. — Свезло тебе, Хорек. Сам отмазался и своих всех отмазал. Драко дернул плечом и снова кивнул. Что уж тут спорить, если так оно и было. — Тебе тоже нечего жаловаться на судьбу, Уизел, — холодно хмыкнул он, уворачиваясь от тычка в спину. — После войны твоя семья в полном шоколаде. — Ага, — беззаботно отозвался Рон. — У отца повышение. Фред с Джорджем в магазине процветают. Да и денег у нас теперь едва ли не больше, чем у тебя. Вот только Джинни… — он сердито вздохнул, изловчился и все-таки толкнул Драко кулаком в бок, отчего тот досадливо поморщился. — Из-за тебя всё. А с тебя, как обычно, взятки гладки. Везет тебе просто незаслуженно, — на этих словах Драко криво усмехнулся. — Ну а чему удивляться, — продолжал куражиться Рон, небрежно закидывая руку ему на плечо. — Дружок национального героя. Без пяти минут жених. Драко медленно обернулся к нему и изумленно заглянул в веснушчатое лицо: — И при чем тут жених, Уизел? Лицо Рона испуганно дернулось и застыло: — Ну то есть… я не то хотел… — зачастил он. Но Драко так пристально и оценивающе всматривался в его забегавшие голубые глаза, что Рон не выдержал и взмолился: — Малфой, слушай, будь человеком, давай ты не выдашь Гарри, что я проболтался, а? Он убьет меня! Хотел тебе сюрпризом, волновался… а я вот как обычно, — он размахнулся и досадливо треснул себя ладонью свободной руки по лбу. — Ну ничего во мне не держится. Драко снова закинул голову вверх. Значит, жених. Поттер так ничего толком и не сказал ему после войны, ни разу не напомнил о том, что было. Просто после финальной битвы, как был, в грязи, копоти и пыли, прошел мимо своих, мимо всех, кто тянулся к нему с объятиями, и подошел к нему. Именно к нему. Уставший, независимый, сильный. — Дождался? — хрипло спросил он, настойчиво глядя в глаза. У Драко от усталости дрожали руки. Сам он выглядел не лучше Поттера, такой же ободранный, растерзанный, перепачканный в чьей-то крови. Поэтому он лишь окинул героя, только что поставившего в войне жирную точку, хмурым холодным взглядом и процедил, с трудом скрывая клокочущую в груди радость: — Обещал же. Вот и дождался. Теперь свободен? — Нет, — выдохнул Гарри и с силой дернул на себя, вжимая, впечатывая в себя изо всей силы и утыкаясь лбом ему в плечо. — Никогда. И первый их поцелуй был уже позже, много позже — в сумеречной комнате на Гриммо перед зажженным камином — неуверенный, робкий, несмелый, но такой тягуче острый и сладкий, словно приправленный медом, корицей и перцем. И Драко было так отчаянно страшно, как не было страшно даже в подвале. И так билось сердце и было больно от своей нелепой любви, что он тогда же чуть не сбежал. Но Поттер поймал, удержал, не давая даже подумать, притянул к себе и, тоже волнуясь, зашептал прямо в губы: “Не отпущу, не отпущу больше тебя никуда… ну... пожалуйста… Драко”. А потом — дрожащие от нетерпения руки, голые плечи, ключицы, и солнечные реки по венам. И острое счастье, накрывшее крыльями, как огромная белая птица. И сразу же — жгучий стыд, когда Поттер заметил “почетный знак” на запястье, который Драко так усиленно прятал… И очередная попытка сбежать, и Поттер, уверенный, нежный, без колебаний прижавшийся к черному уродству губами. И покрывающий поцелуями долго и жадно, словно стирающий грязь с тонкой кожи, принимая Драко всего целиком. А потом — пелена. Только хриплые жадные стоны, переплетение тел, и вспышки оргазмов — ослепительных, ярких… Всё уже было. С Поттером. С Гарри. Не было самого главного — сказанных вслух слов любви и веры, что для Поттера это тоже по-настоящему, так же болезненно-верно и насовсем. И Драко боялся, терял ориентиры, и просто не представлял, что с ним теперь будет дальше… Потому что без Поттера он больше не сможет. Просто не сможет. Он не понимает совсем… не понимает… — ...что он в тебе только нашел? Драко вздрогнул от жалобного горького голоса, возвращающего его в действительность и чуть заметно помотал головой, пытаясь прийти в себя. — ...Я ему говорю, ну рано еще, ну какая женитьба в восемнадцать, Гарри, опомнись, — меж тем продолжал бубнить рыжий Уизли, кажется, даже не особо нуждаясь в собеседнике, — а он рогом уперся, мол, люблю его и все равно кроме него нет никого и не надо будет. Упрямый же, как черт знает что. А меня обещал к вам свидетелем взять, — Рон не выдержал и ткнул Драко локтем в бок, привлекая внимание. — Ну чего молчишь, Малфой, не сдашь меня, а? Драко с изумлением посмотрел на всклокоченного Уизли, который за это время успел стать если и не другом — наверное, невозможно пережить какие-то вещи вместе и не сдружиться — то хорошим приятелем. Сердце колотилось в груди, выстукивая всё тот же стародавний мотив: “Пот-тер, Пот-тер”, и заходилось от нестерпимого счастья. Значит, вот как: “Люблю его”. Его тупоголовый герой проговорился об этом Уизли, но так и не решился признаться в этом ему самому. Но это же значит… Это значит, что и у Гарри к нему всё… серьезно? Всё навсегда? — И… — Драко резко закашлялся от перехватившего горло восторженного спазма. — И с какой стати я тебя должен покрывать, Уизел? — он постарался, чтобы его голос прозвучал насмешливо и как можно менее радостно. Рон озадаченно почесал затылок. — Ну… ну давай, я тебя дразнить не буду. Хочешь, Хорьком перестану звать? — Рон переминался с ноги на ногу и прятал глаза. — Месяц. — Пять, — быстро сказал Драко. — Ну хорошо, два, — пробормотал Рон. — Шесть, Уизли! Шесть! — Ты неправильно торгуешься, Малфой! — вскинулся Рон и возмущенно посмотрел ему в лицо. — Вот все же какая ты слизеринская гнусь! — А может мне еще месяц накинуть, Уизел? За новое оскорбление? Откуда ты вообще слово такое взял... — Да что я такого?.. Оно само выскочило… На тебя поглядел и... — О, смотри, вон Поттер идет. С крыльца здания суда торопливо сбегал улыбающийся Гарри, и у Драко при виде него привычно-радостно дрогнуло сердце. — Три, — быстро прошипел Рон, — и я постараюсь, чтобы Джинни на вашей свадьбе не было! Малфой, сдерживая злорадную усмешку, кивнул, и они быстро скрепили договор рукопожатием. — О чем спорили? — весело спросил друзей запыхавшийся Гарри. Рон бросил тревожный взгляд на Малфоя. — Как долго Уизел сможет продержаться без оскорблений, — спокойно пояснил тот. — Думаю, недели две, — Гарри продолжал счастливо улыбаться, непроизвольно прикасаясь к малфоевскому рукаву и, как обычно, этого даже не замечая. — Вот и проверим его силу воли, — Драко коварно ухмыльнулся и незаметно погладил его запястье в ответ. Гарри рассмеялся и закинул руки им на плечи: — Ну что, у нас все получилось? Пойдем, отметим это дело? Сообразим на троих? Драко недоуменно нахмурился: — Почему на троих? — Ну, это маггловское выражение такое, — неловко оправдался Гарри и мотнул головой, пытаясь выкинуть оттуда непроизвольно всплывшее страшное воспоминание о них троих, запертых в бездонной яме, остром запахе плесени и невыносимом ужасе близкой смерти. Но Малфой продолжал смотреть на него с ласковой насмешкой, твердым уверенным взглядом надежно оберегая и отгоняя все призраки прошлого. — Мне кажется, ты очень сильно неправ, Поттер, — деланно нахмурившись, обронил он. — Уж точно не на троих. Гарри демонстративно вздохнул и перевел подозрительный взгляд с одного приятеля на другого: — Вы что, пока меня не было, опять успели поссориться? Рон недоуменно помотал головой, а Драко пожал плечами и хмыкнул: — Я всегда знал, что ты не умеешь считать, Поттер. Но не до такой же степени… — протянул он, как и прежде нахально растягивая гласные в словах, а потом, словно сжалившись над двоечником-Гарри, небрежно кивнул головой в сторону здания, откуда к ним бежала навстречу сияющая Гермиона, и добавил поучительно и веско: — На четверых, Поттер. На чет-ве-рых.