Это ренегатство

Квартира пустая, от нее веет замогильным холодом. Таким привычным для мертвого меня. Ободранные стены, окна в мир заклеены несколькими слоями фольги. Говорю, что так свет лучше ложится. На самом деле просто хочу потерять счет дням, жить по привычке, заваривать кофе себе и чай для... Машинально. Тянусь к камере и общению со зрителями, чтоб хоть как-то заткнуть гудящую пустоту холодного помещения, которое не назовешь домом. "Как там Юлик?" "С Юликом общаетесь?" "Как относишься к тому, что Юлик с Эльдаром тусит?" ЮликЮликЮлик В комментариях Инстаграма, в личке, внутри моей черепной коробки. Хотел бы я сказать, что эти чертовы четыре буквы прожгли мне всю душу, но, увы, этой эфемерной субстанции не существует. У меня - точно. - Это ренегатство. Пытаюсь улыбаться и не выглядеть совсем уж страдающей тряпкой, но сжимаю руку в кулак под столом. Машинально. Месяцы в тюрьме из бетона и фольги пролетел как один день, я понемногу успокоился. Нашел шкуру, которая неплохо снимает и сосет. У нее карие глаза и шрам на брови, который рассекает ее так же, как у... Он теперь рыжий. Пишет раз в несколько недель. Выкладывает фотографии с Лизой. Набивает татуировки. На короткой ноге с Джараховым. "Москва такая большая, я бы пропал тут без Юли!" "Как ты, Дим?" "Нравится мой новый цвет волос?" "Плечо болит" "Готов к версусу?" "Я приеду шестого" Захлопываю крышку ноутбука, последний раз проговариваю скороговорку перед зеркалом, на заднем сиденье такси полушепотом вспоминаю куски заготовленного текста. Я знаю, что он там. Обнимает свою девушку, курит рядом с баром и держит бутылку пива в руке. Картинка в голове настолько отчетливая, что я не удивляюсь, когда выхожу из машины. - Привет, - бросает едва початую сигарету в лужу, соскальзывает рукой с плеча Лизы и не знает, куда прятать глаза, когда поправляет рыжую челку, выглядывающую из-под шапки. Несмело протягивает руку. - Здравствуй, Онешко. Снисходительное рукопожатие. Не дожидаюсь, пока он представит меня своей шкуре, и залетаю в бар, под шумное улюлюканье фанатов и хейтеров. Так и вижу, как Лиза на улице оскорбленно фыркает и сообщает парню, что Ларин еще хуже, чем она себе представляла. Выбросить из головы. Состроить высокомерную и ледяную мину. Тоже машинально. И не проебать гребаный версус. *** - Эй, Дим! - пробиваюсь через толпу в "1703", и, кажется, будто здесь собралось количество ровно по названию бара, - Ларин, блять, подожди! Вырваться из душного клубка эмоций, алкоголя и сигаретного дыма удается ровно в тот момент, когда его машина пробуксировала в грязи с две секунды и вылетела из переулка на дорогу. Мне остается только зло пнуть ногой сугроб и вернуться. Душно. Лиза, изрядно нахлебавшись, ластится ко мне и оставляет влажные поцелуи на щеках, пропитывая всю одежду своими сладкими до омерзения духами. Мне не хочется пить и поздравлять Хованского. Мне хочется уткнуться носом в грубую ткань черного пальто с резким ароматом мускуса и грейпфрута и вдыхать его, пока холодные руки не оттолкнут. Уже оттолкнули. "Здравствуй, Онешко" Так официально. Как будто ему плевать с высокой колокольни. Или..? - Реш! - рявкаю так зло и отчаянно, что она даже не спрашивает, просто пишет на ближайшей салфетке адрес. Киваю ей на черноволосую подругу, она понимающе склоняет голову в ответ и занимает мое место. В такси нервно выкуриваю одну сигарету за другой, чем раздражаю водителя. В открытое окно врывается холодный питерский воздух, проникает сквозь швы и забирается осколками льда под кожу. Я хочу остаться для тебя Гердой, Ларин, только не закрывайся. *** Я выпроводил свою шкуру еще возле парадной. Она ушла молча, я молча поднялся в квартиру, молча закрыл дверь, также молча разбил зеркало в ванной. Пинцетом методично вытащил осколки, замотал руку первой попавшейся майкой в комоде. Какая ирония. Забытая футболка Онешко, которую я искал больше месяца, теперь запечатала кровоточащую рану. Было бы все так просто с воспоминаниями. - Открой! - глухой крик и ломовой стук в дверь, - Я знаю, что ты дома! Открывай! - Сссука, - цежу сквозь зубы и вся обида за проигрыш, злость на Хованского и на Юлика, вся грязь и ярость, которую я так долго успешно подавлял, выливается наружу. Дверь отлетает к стене так резко и сильно, что с потолка мне на голову осыпается штукатурка. Затаскиваю парня в прихожую и хлопаю еще раз. - Какого хера ты приперся? Разве не должен сейчас проебывать свою печень вместе с Юрой, м? Помнится, баттл был за тебя, мразь, - вижу как моё картавое "р" отражается в его расширенных зрачках и тут же ловлю это, своим телом оттесняя Онешко к стене. Вся его наглость куда-то испарилась, теперь этот ошарашенный щенок ищет щель, куда бы испариться и выветриться, чтоб не огрести. - Поздно бегать, - холодно шепчу ему на ухо, - Ты стал ничтожеством. Ты мне отвратителен. Я тебя ненавижу. Не думал, что Москва так тебя изменит, но она это сделала. А теперь выйди вон из квартиры и больше никогда не возвращайся в мою жизнь. Счастья тебе с Лизой. Она принесет тебе пару выродков и жизнь в кредит. Я и не заметил, когда во время монолога стянул с него шапку и сжал в руке клок крашеных волос, пачкая их... кровью? Черт, кажется, повязка слетела. Когда капля скатывается Юлику на губу, тот затравленно поднимает взгляд, тихо разжимает мои пальцы на своей челке и прикладывает окровавленную ладонь к щеке, утыкаясь в нее как в последний раз. Не как. - Разрешишь перевязать? Злость испарилась так же быстро, как и пришла. Плечи опускаются, взгляд вновь потухает безразличием. Киваю и прохожу на кухню. На столе не убран зеленый чай и забытая очень давно пачка сигарет, которые всё ждут только одного человека. - Ты не любишь... не любил, когда в доме накурено, так что я не стану. Аптечка..? В ванной на средней полке, точно. Я все помню, Дим. Даже рта не дает раскрыть. Хотя он уже наслушался. Теперь начинаю жалеть о своих словах, хотя все (почти все?) они были правдой. Перевязывает мне ладонь в полной тишине. Поглаживает пальцы, бережно приподнимает, потом кладет руку на запястье и слушает пульс. Можно подумать, что я умираю. Уже мертв, Онешко, можешь не искать. - Мне жаль, что все так вышло. На версусе и... вообще. Прощай, Дима. Я больше не приду, клянусь. Доходит до прихожей и останавливается. Через несколько секунд стихийно возвращается и целует, вкладывая в этот последний раз все то, что накопилось между нами за несколько месяцев. Крепко обнимаю его и быстро отпускаю. - Юлик. Ты сейчас выбираешь в последний раз. Останешься - я все забуду, уйдешь - навсегда. Парень тушуется, чмокает меня в висок и поворачивается к двери. - Ты был прав тогда. Все это неправильно, теперь я понимаю. Но то время, пока мы были вместе, - лучшее за последние годы. Спасибо. И прощай. Мое прощание адресовано уже пустому помещению, нетронутому чаю и ты-же-не-любишь-когда-я-курю. Но все еще люблю тебя.