Забывшие слово "надежда"...

Ближе к вечеру Тсунаеши проводил Рехея, Ламбо и Гокудеру до города, беспокоясь о них. Они все еще не выяснили, почему Падшие так усиленно охотятся на Гокудеру, поэтому, Десятый решил не рисковать. Ямамото же решил остаться на эту ночь в замке, признавшись, что отец его сегодня не особо и ждет домой. Так что он и Ринджи остались доделывать работу, с которой засели до самого вечера. Хоть бейсболист и полагался больше на удачу, Ринджи сказал, что будет не против, если Такеши останется помогать. Так что, когда серебряное кольцо слегка накалилось, обозначая присутствие кого-то химеризованного поблизости, Тсуна шел один в замок через довольно темный лес. Он отказался от автомобиля, решив, что лучше прогуляется по тропинке, поэтому и задержался дольше, чем планировал. Поэтому, вполне логично, что он подумал, что это кто-то из Экзекуции вышел на встречу. Но его ожидания не оправдались. Об этом он понял, когда из тени деревьев в слабый свет луны вышла огромная рыжая химера. Не смотря на это, интуиция Вонголы молчала, а серебряное кольцо продолжало утверждать, что перед ним друг. Наконец, Тсунаеши решился, делая небольшой шаг вперед и вглядываясь в человеческие зеленые глаза химеры. - Девятая? Химера дернулась как от удара, но все же подняла взгляд, словно ища что-то в глазах замершего химероида. Но в сердце Десятого не было гнева к Девятой, поэтому из груди волчицы вырвался невольный выдох, характеризующий ее облегчение. - Я ждала тебя, Десятый… - чувствовалось, что волчице сложно говорить. Горло, предназначенное для рычания, плохо воспроизводило человеческую речь. Каждое слово будто царапало ее горло, заставляя говорить короткими предложениями. Тсуна молчал. Он не знал, что говорить, и что думать. Он успел убедиться, что Девятая теперь под контролем близнецов, которые в свою очередь стали другими. - Я хочу тебе кое-что рассказать, пока близнецы спят… Савада так же молча кивнул, садясь рядом с химерой прямо на землю. Если она и попробует напасть, то явно не в ближайшее время. *** По коридорам глухо раздавался топот убегающих подростков, а оставшиеся четверо все так же молча переглянулись. В груди рыжей Девятой противно запершило, и она закашлялась. Обнаружив на ладони алые капли крови, она не удивилась, только печально качнув головой. - Умереть в бою будет счастьем для нас… - усмехнулся со стороны один из близнецов. Кажется, это был Двенадцатый. Сейчас, когда вокруг раздавались завывания тревоги, а охранники приближались, близнецы выглядели совсем одинаково. Их короткие волосы торчали во все стороны, а черты лица хищно заострились. - Не позволим им пройти мимо нас… - хрипло ответила рыжая, позволяя пламени Неба охватить все ее тело. Такое чужое, оно жгло кожу, но до того момента, как боль станет совсем нестерпимой было еще минут пятнадцать. Близнецы дружно зажгли пламя Урагана, а откуда-то со стороны вспыхнуло фиолетовое пламя Облака, некогда привитое Четвертой. - Не позволю! – неожиданно откуда-то со стороны раздался хриплый рык и вперед выскочил Тим, бросая в сторону подростков какой-то предмет. В следующий миг пламя Урагана и Неба исчезло, а тела троих подростков словно лишились всех сил. Прислонившись спиной к стене, Девятая сползла на пол. Рядом так же полулежали близнецы. Только Четвертая осталась на ногах, и на ее лице впервые мелькнуло что-то похожее на панику. Остановившийся взгляд обессилившей рыжей девушки будто подтолкнул ее к какому-то решению. Закрыв глаза, Четвертая обхватила себя руками за плечи и закрыла глаза. Фиолетовое пламя усилилось, явно причиняя немалую боль носителю. Черные волосы разметались по плечам. Девятая поняла, чего добивается Четвертая. Такой выброс энергии грозил ей только одним – через несколько секунд невыносимой боли эта сила приведет к невероятной силы взрыву. Четвертая открыла глаза, и Девятая скорее прочитала по губам, нежели услышала: - Простите… Такая привычная улыбка скользнула по губам медноволосой, а где-то в стороне близнецы одобряюще ухмыльнулись, держась за руки. Этот взрыв точно остановит охрану… Едва ли не впервые за все время губы Четвертой дрогнули в подобии улыбки, и последнее, что запомнила Девятая, прежде чем потерять сознание: отчаянный мат со стороны Тима… Когда девушка вновь пришла в себя, она долго не могла понять, жива ли еще, или это уже Другая сторона мира? Мучилась она недолго. Резкая боль в запястьях дала понять, что она еще жива. Открыв глаза, девушка с трудом огляделась, насколько ей позволяло текущее положение. Оказалось, что она в какой-то клетке с каменным полом. Сама клетка находилась в каком-то подвале, и единственным источником света была свеча, закрепленная на стене. Несмотря на прочные прутья клетки, окружавшие девушку со всех сторон, на ней были еще и наручники, от которых шли две прочные цепи. Одна вела к ошейнику, вторая неведомым образом оказалась закреплена в полу. С трудом сев, Девятая попыталась вызвать пламя Неба, но наручники и ошейник отозвались неожиданной болью, словно руки и шею ей полили раскаленным металлом. Скривившись, но удержавшись от крика, Девятая вновь огляделась. Клетка была небольшой, три на три метра по площади и примерно столько же в высоту. На решетчатой двери было аж два замка – один замкнутый на пламени, и второй обычный, висячий, но размером с голову самой девушки. Длины цепи вбитой в пол хватало на то чтобы встать, и сделать шаг в сторону. До решетки Девятая при всем желании не доставала. Прикусив губу от нахлынувшего отчаяния, девушка уселась по центру по-турецки, стараясь не расплакаться. Все происходящее казалось сном, и только боль заставляла убедиться в реальности происходящего. Но как так получилось, что она выжила? И где тогда остальные? Но времени на размышления ей не дали. Буквально через полчаса звякнул замок на двери подвала, и в помещение вошел незнакомый Девятой человек. Увидев, что девушка очнулась, он прошел к небольшому столику и, проворчав что-то про антисанитарные условия, разложил на нем свою сумку. - Будешь дергаться – будет еще больнее, - предупредил он, приближаясь к клетке. В руках его был только шприц, поэтому Девятая не двинулась с места, только пристально следя за ним. - Только один укольчик, - промурлыкал он, отпирая тяжелым ключом один замок и прикладывая руку ко второму. Понимая свое положение, девушка не сдвинулась с места, даже когда он подошел ближе. Убедившись, что она не собирается сопротивляться, мужчина провел рукой по ошейнику, и он мягко щелкнул, опадая на землю. Вскоре так же исчезли наручники, но Девятая по-прежнему не шевелилась. Вроде пут больше нет, и ничего не ограничивает свободу, но на все тело напала странная слабость, не позволяющая даже просто сменить позу. - Вот и славно. Ощутив легкую боль в шее, девушка поняла, что обещанный укол состоялся. Несмотря на это, наручники и ошейник остались лежать на земле. Даже не потрудившись вернуть цепи на место, мужчина выскочил из клетки, поспешно закрывая замки. Быстро собрав сумку, он скрылся из подвала, оставляя девушку в прежней темноте и холоде. Сначала она ничего не чувствовала, а затем пришла Боль. Такого Девятая не испытывала даже тогда, когда ей прививали пламя Неба. Казалось, что в каждую клеточку многострадального тела капнули раскаленным железом. Кровь обжигала и без того болящие сосуды и органы. Услышав откуда-то со стороны крик, Девятая отрешенно осознала, что это ее крик. Несколько минут, показавшихся вечностью, она металась как дикий зверь, и только после потеряла сознание, вцепившись в безумии в металлический прут клетки… И вновь пробуждение не принесло облегчения. С трудом поднявшись, Девятая неожиданно обнаружила землю так близко… опустив голову, она с ужасом обнаружила у себя вместо рук и ног покрытые жесткой рыжей шерстью лапы. С передвижением, как ни странно, проблем не возникло. Она будто всегда знала, как ходить на четырех лапах, как не избивать себя длинным львиным хвостом и как выпускать в бессильной ярости когти. Неожиданный щелчок замка показался химере невыносимо громким. Но когда она увидела вошедших, дискомфорт исчез… За Тимом шли близнецы. Невредимые. Но радость, возникшая в душе Девятой, тут же исчезла, когда она увидела глаза парней. В них не было даже тени былых эмоций, словно это были всего лишь куклы… - Выходи, Девятая! – самодовольно приказал Тим, справившись с замками. Первым порывом Девятой было прыгнуть вперед, сшибая ненавистного парня с ног. Она даже уже успела ощутить чувство легко рвущейся под острыми когтями плоти… но вместо этого она лишь покорно шагнула вперед. Запертая в непокорном ныне теле душа заметалась, но Девятая больше ничего не могла сделать… *** - С тех пор так и повелось. Когда близнецы спят, я получаю некоторую свободу, но все равно не могу подойти к вашему замку… - Девятая опустила морду. Воспоминание о той ночи отозвалось глухой болью мышц. – И еще. Ты наверняка хочешь узнать, почему я превратилась сразу, а вам дали такой большой срок. Так вот – мне сразу вкололи много, с расчетом на мгновенное превращение, а вы должны были пройти еще курс уколов перед полной химеризацией. Поэтому, процесс так затянулся. Придет время, когда только сила воли поможет вам справиться с безумием… Минут десять Тсунаеши молчал, обдумывая услышанное. Во время рассказа Девятой он сам вновь ощутил свой процесс химерицации, и теперь боль так же неприятной волной прошла по всему телу. С трудом пригладив шерсть на хвосте, Десятый хрипло заговорил. - Ты ведь пришла не только для того, чтобы рассказать все это? Почему-то он надеялся, что она ответит отрицательно, но интуиция подсказывала обратное. Вот и волчица печально опустила голову, словно не решаясь открыть пасть. - Я хочу, чтобы ты сейчас убил меня, - наконец выдавила она, устремляя горящий решимостью взгляд на парня. – Убей, пока я в сознании, пока не принесла еще больше бед… пока не испытала еще больше боли… Если бы она не добавила последнее, Тсуна бы сразу отказался. Но сейчас он задумался. Девятая была всего на три года его старше, но ее кошмар длится до сих пор, и он не может ей помочь. Его лицо будто окаменело, несмотря на то, что душа рвалась на части. - Я помогу тебе… - так же хрипло проговорил он, нащупывая на поясе кинжал – подарок Тимотео. Вздох облегчения вырвался из груди волчицы, и она опустила голову, выражая почтение. Сжав руку на рукояти клинка так, что будь он менее крепким – сломался бы пополам, - Савада резко подался вперед, обнимая за шею опешившую от этого химеру, а в следующий миг по его руке потекла теплая липкая кровь. Отстранившись от Девятой, он выдернул клинок из звериной груди. А в следующий миг она начала неуловимо меняться. На землю уже упала высокая медноволосая девушка. Из раны на груди хлестала темная кровь, но по губам девушки прошла тень улыбки. - Спасибо… - тихо прошептала она, замирая и неестественно вытягиваясь. Изо рта потекла струйка крови, а зеленые глаза потухли навсегда, устремленные в безоблачное небо… - Прощай… - чистой рукой прикрыв ее глаза, Десятый поднялся на ноги, так же обратив взор в небо. Левая рука, покрытая кровью до локтя, все еще сжимала кинжал, также окрашенный кровью. По щекам пролегли ручейки слез. В этот миг Савада плакал не стесняясь. Он второй раз потерял друга, и в этот раз навсегда… - Как это – ее больше нет?! – Тим метался по кабинету. Все шло не так, как он задумывал. Он специально выпустил Девятую, надеясь таким образом отыскать новое убежище Экзекуции, но чертова химера не побежала к ним, подозревая подобное, а встретилась с кем-то задолго до укрытия. А несколько минут назад сигнал совсем исчез. А это могло значить только одно: сердце химеры остановилось. Оглядевшись, Тим злобным взглядом пронзил близнецов. Именно по их совету он так поступил, и сейчас, не желая себя признавать виноватым, он решил отыграться на близнецах, все равно с них уже не слишком много проку. - Идите за мной, - сухо приказал он Одиннадцатому и Двенадцатому, выходя из кабинета. Пока они под влиянием кулонов, насыщенных пламенем тумана, они ни чем не отличаются от кукол. Вот и сейчас они послушно двинулись за ним, даже не задавая вопросов. Тим спустился в подвал, когда-то служивший домом для Девятой, и молча указал на клетку, в которой когда-то прошла она химеризацию. Со временем в подвале стало только холоднее, но здоровье близнецов больше не волновало жестокого мужчину. Когда парни, держась за руки, вошли в клетку, Тим вошел следом. Чуток подправив действие кулонов, он вышел и только замок лязгнул, закрываясь следом за ним. - Одиннадцатый, ударь пламенем Урагана в сердце Двенадцатому, - сухо приказал он и резко отвернулся. Несмотря на свою должность, он не собирался наблюдать за тем, что будет дальше. Ему будет достаточно того, что он будет знать, что эти двое будут страдать… Едва за Тимом закрылась дверь подвала, один из близнецов вытянул руку вперед, прижимаясь ладонью к груди брата. Ни капли сомнений не было в его глазах, когда его пламя проникало через плоть к самому сердцу, заставляя то биться в десятки раз быстрее. В глазах Двенадцатого неожиданно мелькнул ужас – действие кулона прекратилось, но было уже поздно: не выдержав такого напряжения, его сердце остановилось, и внезапно покинувшие его силы заставили мягко опуститься на землю. И вот тут страх мелькнул уже в глазах Одиннадцатого. Мгновенно прекратив воздействовать пламенем, он бросился к упавшему брату, но к своему ужасу не смог произнести ни слова. Сознание вернулось к обоим братьям, но один был уже одной ногой в могиле, а второй даже не мог попросить прощения… - Прости, что ухожу первым… - обрывисто выдохнул Двенадцатый, самостоятельно закрывая глаза, в которых потухала жизнь. Беззвучно крича, Одиннадцатый уткнулся лицом в грудь брату, словно желая так исправить свою ошибку, и вернуть его к жизни, но это было уже невозможно. Последний выдох сорвался с губ Двенадцатого. Плечи Одиннадцатого тряслись, но голос так и не возвращался, словно издеваясь над хозяином. Слезы обжигали щеки парня, крупными каплями падая на бледнеющее лицо Двенадцатого и скатываясь уже по его щекам. Дрожащими руками темноволосый попытался задернуть ворот рубашки брата, словно боялся, что он замерзнет на холодном полу подземелья. Пламя одинокой свечи дернулось и потухло, а Одиннадцатый по-прежнему сидел рядом с остывающим телом Двенадцатого. Ничего не осознавая, он сжимал руку брата, словно хотел отдать свое тепло. В голове не было ни единой мысли, словно вместе со слезами вытекла его воля к жизни. Прости, брат… я даже не могу вслух попросить у тебя прощения… не могу попрощаться… Слабо улыбнувшись через слезы, он огляделся. На полу, буквально сантиметрах в тридцати от решетки лежал нож, будто нарочно оставленный. Я не хочу жить без тебя, брат… забери с собой мою душу… Не поднимаясь на ноги, Одиннадцатый подполз к решетке, вытягивая вперед руку и подцепляя нож. Вернувшись к брату, он его безвольной рукой сжал рукоять ножа, направляя острие к своему горлу. Забери меня с собой… И только зашедшие утром уборщики Организации обнаружат на полу клетки двоих одинаковых парней, держащихся за руки. У одного распорото горло, а у второго ожог на груди. И догоревшая свеча на стене…