Отчёт

Опаздываю. Сильно опаздываю. Настолько, что вместо завтрака и утреннего душа — остается лишь немного зубной пасты на языке и зубах. Судорожно ищу свитер, но найдя и понюхав его, понимаю, что зря вчера танцевал в накуренном баре всю ночь. Подбегаю к шкафу, достаю первый попавшийся джемпер, отдающий свежестью и дешевым порошком. Затем — брюки. Выглажены лишь новые, да и те ещё ни разу не надетые. Да пофиг! Не голым же идти. Ноги — в туфли, хватаю папку с документами, ключи от машины и, выжимая из себя максимум человеческих сил, бегу по лестнице вниз, к стоянке. Вместо того, чтобы открыть машину, из-за суетливых движений роняю ключи в соседнюю лужу. Нагибаюсь поднять и чувствую, как тонкая ткань медленно сползает с моей задницы прямо в грязь. Чёрт, брюки большие! С размером не угадал. Говорил же себе: “ Померяй, а потом к кассе иди!» Но длинная очередь возле примерочных стала решающим фактором, поэтому, прикинув на глаз, я взял первые попавшиеся. Смартфон гневно пиликал в кармане, напоминая о том, что через десять минут я должен быть на другом конце города и греть своим задом любимое офисное кресло, а совсем не автомобильное. Отключив сигнализацию, быстро запрыгиваю внутрь и завожу двигатель. Нажимаю на педали и молюсь Богу Светофоров, чтобы тот, несмотря на своё обыкновение мешать людям, пропустил меня без остановок. Забегаю в кабинет, на ходу придерживая штаны за пояс, включаю компьютер, раскидываю принесенные распечатки на столе и с умным видом занимаю свое рабочее место. Смотрю на часы и, наконец, выдыхаю. Успел. Нет, к началу рабочего дня-то опоздал, а вот к обходу шефа как раз вовремя. И, будто доказывая, что о некоторых людях лучше не вспоминать, в дверном проеме появляется Максим Викторович, строго осматривает стол и моё сосредоточенное на всё ещё синем мониторе лицо, устало вздыхает и строго произносит: — Михаил, опять опаздываем? — он проходит внутрь, по-свойски отодвигает клиентский стул и садится напротив. — Вчера, небось, хорошо погуляли? „Отлично!“ — хочется ответить мне и выложить весь список приключений. Рассказать о том, как в любимом гей-баре разбил бутылку дорогого виски, за которую пришлось расплатиться всем, что было в кошельке, или о том, как я с горя сосался с каким-то бухим мужиком, от которого несло потом, как дальше блевал ему прямо на футболку. Но вместо этого наигранно хмурюсь и отвечаю: — Максим Викторович, я вчера до полуночи рассчитывал страховые взносы в этом месяце! Если у Вас много времени и возможностей гулять — это не значит, что и у простых служащих они есть! — компьютер включается, и я, избегая недовольного взгляда начальника, открываю первый попавшийся документ. Который так не кстати оказывается самой обычной книгой, которые я приспособился читать во время отлынивания от составления отчетов и договоров. — Вижу я, как ты работаешь! К обеду сдашь отчёт за месяц, раз уж ты его всю ночь делал, — он резко поднимается и, не прощаясь, уходит, будто только что обидевшаяся девушка-подросток. Разница лишь в последствиях, которые в этом случае приведут к потере премии, которую я уже решил официально пропить. Босса боятся и не любят все. То ли за повышенную строгость, то ли за энтузиазм и активную трудовую деятельность. Брюнет, не красавец, но у типичного мужика конкурс красоты выиграет, если не завалит все совсем не милым характером. Мои убеждения сходятся к тому, что у него классная задница и когда он серьёзен, на его лице появляются очки в строгой чёрной оправе. Вздохнув, решаю, что отчет делать придется, но, как и всем офисным трудягам, по утрам мне нужен кофе. Много кофе. Поэтому я поднимаюсь. Но не мои брюки, оставшиеся примерно на том же уровне. Обматерив всех портных, придумавших вместо размеров писать какие-то буквы, придерживаю одежду рукой на поясе и отправляюсь к кофейному автомату, который понемногу грабит наш коллектив. Весь день было стойкое чувство, что весь брючный народ решил отомстить человечеству в моем лице за потертости и криво выглаженные стрелки. Приходилось ходить по офису, где кроме знакомых шатается куча клиентов, придерживая свои брюки. Со стороны казалось, что у меня постоянно болит бок, и, после третьего вопроса «Как ты?», я заперся в своей картонной коробке, по ошибке называемой кабинетом, уставившись в монитор. Стрелки на циферблате всё не двигались к нужной отметке. Ещё час мучений и злосчастные штаны отправятся в гости к соседке-швее. Им срочно нужно убавить в обхвате. Или же мне за день растолстеть на размер, а это намного сложнее для человека, у которого в холодильнике лишь пельмени и открытая банка солёных огурцов. Стандартный набор одиноко гея, коим являюсь я в свои неполные двадцать пять. То ли во мне открылись способности медиума, то ли за моими страданиями прошёл почти час, оставив до конца рабочего дня каких-то пятнадцать минут. Ну, а если округлить, то ноль. Поэтому я начинаю собирать все бумажки в аккуратную стопку на краю стола, все пустые стаканчики скидываю в урну и замираю, когда раздается трель служебного телефона. — Да? — осторожно спрашиваю, продолжая собирать свои вещи в папку. — Миш, я бы хотел подвести итоги твоей работы за месяц, — в трубке раздается хрипловатый голос начальника, и от его неформального „Миш“ в груди начинает скрести нехорошее чувство, говорящее о том, что мой кошелек сильно пострадает. — Хорошо, сейчас подойду, — мысли об ужине и родном диване, где вмятина уже приобрела очертания моего тела, исчезают из моей головы, стоит отключить вызов. Протиснувшись мимо радостных работников, которым повезло уйти раньше звонка начальника, дохожу до белой двери, чем-то напоминающей больничную, и останавливаюсь, не решая пойти на казнь самостоятельно. Но есть ли у меня выбор? — Можно? — наконец стучусь и, не дожидаясь ответа, захожу внутрь. — Проходи, садись, — бросает босс, не отрываясь от какой-то распечатки. — Спасибо, я постою, — желания задерживаться здесь у меня нет, а потому решаю давить на совесть начальника, чей "больной" работник не сможет долго стоять. Максим Викторович поднимает на меня глаза, привычным жестом поправляет очки и устало вздыхает, намекая на то, что мой ответ ему совсем не нравится. Но я умело игнорирую это, рассматривая свои ботинки и сжимая руку на поясе штанов. — Пускай, — произносит босс и поднимается из-за стола. Держа в руках всё тот же листок, он обходит стол и опирается на него с другой стороны. Тишина начинает давить, как и строгий взгляд начальника. Хочется не говоря ни слова уйти из кабинета. Но, мои раздумья о побеге, прерывает его фраза: — Я просмотрел твои отчеты. Ты знаешь, что у тебя большие расхождения в суммах? — зловеще-тихо произносит он, а у меня в голове что-то взрывается, вспоминая сколько нулей обычно в моих подсчётах. — Как?! — вскрикиваю я и протягиваю руки к листку. Чувство прохладного ветерка на моей заднице заставляет меня замереть, а потом медленно, как в дешевых комедиях, опустить взгляд вниз, и увидеть свои ярко-розовые трусы, вместо строгих серых брюк, которые скомкались на лодыжках. — Всё не настолько плохо, — ошарашенно произносит босс и отводит взгляд. Ступор прошёл довольно быстро, и в голове замелькали идеи. То, что эту ситуацию нужно как-то объяснить, меня волновало сейчас больше, чем мой обнаженный зад. Долго думать не было возможности, а потому решаю использовать первый попавшийся аргумент. — Вот видите! Я с такой зарплатой даже ремень себе позволить не могу! — обиженно ворчу я, натягивая на себя положенную ткань, но замечаю, что начальник смущенно потупил взгляд. В голову тут же бьет кровь, застилая глаза и остатки рассудка, пока босс несколько раз бросает взгляд на обтянутую плоть. Наверное, в жизни офисного служащего слишком мало экстрима, если я и правда говорю то, о чём даже думать не стоит. — Максим Викторович, я что-то так разволновался, аж руки трясутся! Не могли бы Вы мне помочь застегнуть эти проклятые пуговицы, а то невежливо это — перед начальником светить нижним бельем. Пока босс осмысливает просьбу, я, молясь, старательно трясу руками и медленно приближаюсь. Он молчит, постепенно меняя цвет своего лица, но оставаясь в красном спектре. Наверное, чутье на рабочие задницы меня не подвело, и сейчас произойдет самое сплетнеспособное событие офиса. — Так что? — замираю в шаге от него и, не сдерживаясь, начинаю улыбаться. Удар прилетает слишком неожиданно. Мой нос, давно не подвергавшийся подобному, подозрительно хрустит, и приступ боли обжигает всё лицо. Схватившись за пострадавшую часть рукой, чувствую, как по пальцем начинает стекать кровь. — А не пошёл бы ты? — спокойно произносит он, смотря как я корчусь от боли. Хочется крикнуть: „За что?“. Но причина понятна, результат тоже довольно оправданный. И всё, что меня настораживает — лёгкая улыбка на его губах. Налюбовавшись чужими страданиями, босс обходит меня, идёт к одному из шкафов и достаёт небольшую коробочку, с виду напоминающую шкатулку. — Садись, — теперь не предлагает, а заставляет он, показывая рукой на чёрный стул. Выбора у меня нет, а потому молча слушаюсь. Максим Викторович достаёт из аптечки, а вовсе не шкатулки, ватный диск и какую-то склянку, название на которой я даже не пытаюсь рассмотреть. Мочит вату и протягивает мне. Обижаюсь, но помощь принимаю, поскольку кровь уже грозит испачкать мой джемпер. — Не забывай, кто здесь начальник, а кто- подчиненный, — рассерженно шепчет Максим Викторович и, пока я молча охреневаю, ловко застегивает молнию и пуговицы на моих штанах, — И да, насчёт отчетов. Ты округлил прибыль в меньшую сторону. И, если правильно пересчитать, твои показатели намного выросли. Я хотел тебе премию в два оклада выплатить, но после сегодняшнего нет особого желания. Мне только что послышалось или я потерял деньги из-за того, что думал не мозгом, а членом? Всю уверенность и напыщенность сдуло реальностью, в которой я, как и почти все люди, нуждаюсь в деньгах. Поэтому, забив на все произошедшее ранее, решаю вымолить прощение. — Максим Викторович! Простите, я больше так не буду! — пытаюсь состроить жалобную моську, но вата в носу и размазанная кровь придают образу скорее болезненный или сумасшедший вид. Босс молчит. Протягивает мне влажную салфетку и головой указывает на дверь, будто брезгуя говорить со мной. Сижу ещё минуту, буравлю его взглядом, но он непреклонен — молча собирает аптечку, полностью игнорируя меня. Вздыхаю, в последний раз оборачиваюсь и встаю, направляясь к двери. Брюки держу — ещё не хватило лишиться зарплаты. Уже у самого прохода, меня окликает хрипловатый голос: — Михаил! — оборачиваюсь, расстроено замечая привычный вежливый стиль общения. Всё, что мне сейчас хочется — пойти домой и запить сегодняшний день чем-нибудь крепким, но не дорогим. — Получишь премию, если на неё сводишь меня в какой-нибудь ресторан. Вновь молча охреневаю, рассматривая его спину. Намёк был размером с наше офисное здание. Будь я в несколько раз тупее — всё равно бы догадался. Его слова, будто молотком, выбили из меня весь такт и неуверенность, а потому, уже выходя, я просунул голову в кабинет и тихо прошептал: — Только если в следующий раз Вы будете расстёгивать мои брюки, а не наоборот.