Мистер Поттер и мистер Снейп

R, магическая Ау ---------------- Хлоп! Настырная зеленая муха вновь спикировала на стол. Хлоп! И снова неудача. Нет, конечно самым разумным было бы применить магию, но Северус Снейп решил повременить. Правда признаваясь самому себе, что ведет себя по-дурацки. Совершенно. Он, зельевар высшей категории — и не справится с надоевшей нахалкой? Хлоп! Насекомое теперь спланировало на подоконник и притихло. Странная муха. Очень большая, глазастая. И зеленая. А за окнами бушевала весна. В этом году она была удивительно ранняя и какая-то особо ароматная. Да, именно ароматная. От цветения кружилась голова и совершено не хотелось торчать в подземельях Хогвартса. И набухающие бутоны цветов притягивали взоры своими удивительно яркими красками. Нет, положительно это была особая по всем признакам весна. Весна, которая затронула даже Северуса Снейпа. И ночи были невероятно теплы, а звезды сияли так ярко… И в одну из таких дивных ночей, Гарри увидел его — вороного, безотрывно смотрящего ввысь. Мантия — невидимка надежно скрывала Поттера, улизнувшего из замка. Поттера, тоже попавшего под чары весны, и часто теперь совершающего ночные вылазки, чтобы полюбоваться на порхание светлячков в бархатной темноте, чтобы увидеть мерцающее сияние распустившихся на озере цветов, напоминающих лотосы. Они здесь появились совсем недавно и Невилл Лонгботтом, увлекающийся гербологией, самозабвенно занялся их изучением. Правда была одна загвоздка — «лотосы» распускались лишь ночью. Лонгботтом обнаружил их совершенно случайно — неприметные серые диски мирно покачивались на водной глади. Как они здесь оказались — никто не знал. Возможно они были долго скрыты под водой и ждали своего часа. Но сегодня не было Невилла, получившего разрешение наблюдать за «лотосами», сегодня Гарри, затаив дыхание, смотрел, как таинственный жеребец медленно идет вдоль озера. И казалось лунный свет играет в его густой гриве. И так был пленителен изгиб шеи, так пленительны грация и вместе с тем исходящая от него сила, что хотелось провести ладонями по вороной атласной шкуре, вдохнуть ее запах… Он был словно выточен из цельного куска вороненой стали. Он, ставший наваждением Гарри Поттера. *** — Гарри, Гарри! Гермиона потрясла за плечо замечтавшегося друга. — У нас сейчас зельеварение. Давайте поспешим. Ты же знаешь Снейпа. — Да, баллы он обожает снимать с нашего факульета, — Рон почесал нос, поморщился и… чихнул. Солнечный зайчик заиграл в волосах рыжика и Гермиона улыбнулась. Весна… Весна, будоражащая юношей и девушек, весна, наполняющая сердца желаниями, тайными помыслами. *** Гарри снился он — красивый, свободный… И идущий навстречу ему, идущий навстречу Гарри… Невесомая ласка, его теплое дыхание, омут темных глаз и грива, в которую Гарри запускал руки, чувствуя, как черный шелк струится под пальцами. Новые видения, образы… Его сильные руки с аристократическими пальцами, его запрокинутая голова, подрагивающий кадык, стон… Движения бедер навстречу Гарри… Вновь эти сводящие с ума Гарри пальцы мастера зелий, его подмахивания, его глубокие, набирающие обороты стоны… И наслаждение, выплеснутое на простынь, и запретные грезы Гарри. Весна… *** Наглая зеленая муха вновь спикировала на свиток, и Северус Снейп решил, что сейчас наверняка прихлопнет нахалку. Хлоп! Снова неудача. Насекомое жужжало, а Северус теперь стоял у окна. И витали в воздухе запахи, ароматы цветущих деревьев. Северус вздохнул полной грудью и прикрыл веки, вспоминая, как понимающе кивал Альбус Дамблдор, слушая мастера зелий. — Свободное помещение? Конечно, Северус… Вот так и повелось — домашние задания Снейп проверял в залитом солнцем кабинете, «воевал» со странной надоедливой мухой и старался как можно меньше думать о Гарри Поттере. О его привычке задумчиво мусолить кончик пера, о том, как порой хочется запустить пальцы в его слегка взлохмаченную шевелюру… И притянуть к себе. Близко, жадно. И пустить все на самотек и чувствовать, как замирает сердце, как жар поднимается выше, выше… И подаваться навстречу Гарри, ощущая его сильные движения… Подаваться, а потом брать, снимая с себя все ограничения, брать, не жалея, слушая крики наслаждения… Северус помотал головой, отгоняя нахлынувшие образы. «Соскучился по юношам? По их неутомимости, по жару их тел?.. Ну так сними мальчика, как делал это всегда… Профессиональные услуги и проблема спермотоксикоза решена. Никаких ухаживаний, реверансов… Никаких заминок, стеснения. Отдаться, а потом взять самому…» Чертова муха… Хлоп! Улетела… Чертова весна… И чертов Поттер, безжалостно мусолящий кончик пера и «воюющий» с наукой зельеварения, которая давалась ему, откровенно говоря, неважно. *** И снова ночная вылазка Гарри, теперь жадно ждущего появления вороного. И Гарри, затаив дыхание, следил за ним — важно ступающим по мягкой траве. Гарри любовался роскошью его гривы — тяжелой, чуть волнистой, любовался мощным крупом, мысленно касался его, гладил… Тихий всплеск воды и Гарри вздрогнул, очнувшись от сладких мечтаний. Он не понимал почему так очарован жеребцом, он удивлялся своим порывам. Но не было жеребца, теперь был обнаженный мужчина. Новый всплеск, покачивание «лотосов»… «Снейп! Северус Снейп! Ну конечно же… » У него были смутные подозрения, предчувствия. Как, почему? Он не знал. Это было на уровне интуиции, словно сердце подсказывало, нашептывало… «Анимаг. Снейп —анимаг!» Снейп, который являлся ему в бесстыдных снах. Снейп, который склонялся над ним, срывая с губ непотребные стоны. И тяжело дыша, Гарри пожирал взглядом подтянутые ягодицы, теперь выбравшего из воды Снейпа, его узкую, но крепкую спину со стекающими капельками. Поблескивающими в свете звезд и полной луны. И источали пряный аромат «лотосы», тихо шелестели листьями высокие деревья, окружающие озеро. Романтика теплой ночи, пробуждающая желания и пленяющая сердца. И снова вороной, удаляющийся теперь от Гарри, его грациозная поступь, его совсем человеческий и немного печальный вздох, словно он тоже мечтал о сокровенном. И Гарри, до утра рисующий, выплескивающий на бумагу то что его так будоражило, волновало… С тех пор так и повелось — Гарри пускал слюни на Снейпа, а потом рисовал, рисовал… *** — Гарри, Снейп! Зашипел Рон, и Гарри едва успел спрятать папку с рисунками. Его словно бес подзуживал постоянно ее трогать, смотреть на ее содержимое. — Повторите, что я сказал, мистер Поттер? Гарри молчал. — Минус десять баллов, — окидывая Поттера с ног до головы ледяным взглядом и резко разворачиваясь на каблуках. « Фуу… Пронесло…» Ощущая, как колотится сердце, ловя на себе сердитый взгляд Гермионы. — Ты на нем дыру прожжешь, — хмыкнул Рон. — Отстань… Понимая, что теперь пялится на высокую, стройную фигуру Снейпа, пишущего рецептуру зелья на доске. «Как ему идет черный…» И руки против воли сами потянулись вновь рисовать. Высунувший от усердия язык, Уизли старательно записывал рецептуру сложного зелья. Ему никак, ну никак, нельзя было снова получить выговор от Снейпа за расхлябанность. Вопиллеры от миссис Уизли, регулярно интересующейся успехами ее отпрысков, это вам не шутки. Рон писал, а Гарри рисовал, как завороженный. Весна, мать ее за ногу. Ранняя, будоражащая кровь. — Мистер Поттер, вы, как я вижу, перепутали класс зельеварения с классом по рисованию, — вкрадчиво-едко, нависая над пискнувшим от неожиданности Гарри, и протягивая руку. — Ой! — Я жду, — жестко, четко, не допуская даже мысли, что ему могут перечить. «Мерлин… Подкрался совершенно неслышно. Вот гад!..» Он потерял бдительность и убирал уже новый рисунок в папку, как произошло непоправимое. Непростительная оплошность. Душа устремилась в пятки, а предательский румянец разлился по щекам. — Папку мне, мистер Поттер. Я желаю ознакомиться, чем же вы так увлечены на моем уроке. Нет, это конечно необычное зрелище — лицо Снейпа, мельком бросающего взгляд на поттеровские влажные фантазии, лицо покрывающееся алыми пятнами, но и не предвещающее ничего хорошего. Абсолютно. Сердце Гарри отбивало удары, класс испуганно притих. — Урок закончен, — делая глубокий вдох и чеканя каждое слово. *** Поттер мялся на пороге класса. — Гарри, ну пойдем, — Уизли так нетерпелось пообедать. — Иди без меня. — Рехнулся? Не видел, как он смотрел на тебя? Сегодня ты взбесил его не на шутку. Ты что, нарисовал мечту половины учеников Хогвартса- Снейп превращенный в скунса? Облезлого, вонючего скунса. — Иди, Рон. «Если бы ты видел его, Рон… Видел, как он красив… Обнаженный, выходящий из озера… Видел его анимагическую форму… » Влюбленному Поттеру мрачный, не особо привлекательный Снейп действительно казался самым прекрасным, самым-самым… — Ты точно рехнулся. Но если тебя не будет через десять минут — я буду знать твоего убийцу, — округлил глаза Рон, зловеще понижая голос. *** Требовать назад свое художество было безумием, но он все же решился. — Я не понятно сказал, мистер Поттер? Или вы плохо слышите? Вон отсюда! — Но сэр… Это… Это личное… Гарри теперь решительно смотрел на мастера зелий, хотя душа его вновь ухнула куда-то вниз. — Вон! Надвигаясь на Поттера. *** «Черт, мерлиновы подштаники! Что же теперь будет… » Гарри вытер со лба выступившую испарину, и поспешил в обеденный зал, а то Рон и вправду чего доброго подумает, что Снейп его прибил. Хотя, если быть откровенным, было за что. Гарри вяло ковырял вилкой тыквенный пирог — аппетита не было совершенно. Он разоблачен, а Снейп взбешен. Все, все насмарку… И еще неизвестно, что ему будет за ночные вылазки, слежку. И за рисунки. Откровенные, зачарованные магией на движение… Рисунки на грани порно… Не все конечно, но многие. Поттер горестно вздохнул и бросил взгляд на место за учительским столом — Снейп так и не появился. Не появился он и за ужином, и Гарри окончательно приуныл. *** Шли дни... После того злополучного случая, как это ни было удивительно, ничего не произошло. Снейп все так же требовал отличных знаний своего предмета, орал на бестолкового Уизли, скрипел зубами на тугодума Лонгботтома… А Поттера не выкинули из школы, значит видимо Снейп так и не показал директору его художества, не настучал, что ученик ночью покидает спальни. Странно. А порой Поттер ловил на себе внимательный взгляд Снейпа и казалось, что сейчас, вот сейчас прозвучит низкий голос: — Отработка, мистер Поттер. Не Уизли, а именно Поттер. Гарри даже подумывал не взорвать ли ему котел. *** Эта ночь была особенно теплой и Гарри весь извелся — идти, не идти. Он стоял у окна, сосредоточенно грыз ноготь на большом пальце и вглядывался в манящую темноту, понимая, что не в силах больше терпеть. Увидеть вороного хотелось до сведения скул. Его не выдали, значит ли это что…? Да нет… Не может быть. Сердце было полно надеждой, а рассудок ехидно шептал: — Не исключено, что тебя просто пожалели. Снейп наверняка посмеялся, представляя, как ты на него дрочишь, а потом выкинул непотребство. Он взрослый мужчина, а ты юнец… «Мерлин, а вдруг… Он же не выдал меня… Что же делать?..» И он решился. *** И снова мантия-невидимка, снова озеро и задумчиво смотрящий ввысь вороной. И Гарри скинул капюшон, понимая, что сейчас решится многое. — Я, я… Я пришел, Северус. Слов больше не находилось, сердце стучало часто-часто… Дыхание весны, блеск звезд, чарующая красота «лотосов» на озере. Усиливших свой аромат, когда эти двое стояли так близко друг к другу. Тихое ржание, шепот юноши… А лепестки цветков теперь переливались, сверкали. Лиловый, сиреневый, нежно-розовый — «лотосы» словно читали, слышали тайные желания двоих. И Гарри, не веря, что это явь, касался атласной шкуры, пропускал между пальцев густую гриву вороного. Так интимно, так нежно… Тихое ржание, теплое дыхание жеребца. — Какой же ты красивый, — поглаживая круп, вновь зарываясь руками в смоляную гриву. « Садись… Не бойся…» Голос в голове Гарри, голос, принадлежащий Северусу Снейпу. Бережно хранившему рисунки Гарри, понявшему, что это не только магия весны. « Как хочешь, как мечтаешь… Как рисовал нас. Отпусти себя, Гарри» И послушно Гарри скинул с себя одежду, слушая голос Северуса. Что это — магия ночи? А может это любовь, снимающая все табу, заставляющая слушать и слышать? И не было стеснения, не было смущения. Они так долго молчали, так долго не решались пойти друг другу навстречу. И были сильные ноги вороного, переходящего с рыси на быстрый бег, его, словно по волшебству возникшие и раскрывшиеся крылья, взлет, россыпь звезд под его копытами, теплый ветер, ласкающий обнаженную кожу наездника. — Йо-хуу, мы летим, летим… Невероятно… Это чудо… Ты умеешь летать, Северус. Ты умеешь летать… Да, он умел, но он не хотел летать один. А теперь у него был Гарри. Надежно удерживаемый магией от падения, раскинувший в сторону руки, подставляющий ветру лицо, радующийся, как ребенок Гарри. *** — Это в сто раз лучше, чем полет на метле, Северус. Нет, в тысячу раз лучше… Они теперь отдыхали у озера, любовались красотой «лотосов», смотрели, как танцуют светлячки. И Гарри говорил, говорил… А вороной мягко фыркал в ответ и прикрывал большие глаза цвета ночи. Он был очень счастлив.