Ей жарко

      Ей жарко...       Одеяло давно лежит на полу, смятое в объёмный ком. Раскиданы подушки, погашен ночник. За дверью то и дело кто-то шепчется, но стоит королю бросить пронзительный взгляд синих глаз в сторону виднеющейся полоски света, как Нил громогласно прогоняет всех сплетников восвояси и коридор королевских покоев наполняет лишь отзвуки удаляющихся шагов. Потом всё затихает и раздражающий свет исчезает, оставляя их наедине друг с другом.       Ей жарко...       Ночь полна тёмной синевы, раскрашенной россыпью звёзд. Из окна дует ветер, колышется шёлк штор, но прикосновение природы не способно остудить то пламя, что вспыхнуло в ней, не способно заглушить пустоты томления и желания ласки.       Ей жарко...       А он дразнит. Она прикусывает пересохшие губы, сминает простыни длинными пальцами и выгибается на лёгкое прикосновение его обжигающего дыхания. Он не касается её кожей, но одного шёпота, больше похожего на бред сумасшедшего, хватает, чтобы из девичьего горла вырвался призывной полухрип-полустон. И её грудь под тонкой тканью ночной сорочки вздымается, дерзко торчащие соски собираются в горошины и она не может не чувствовать на себе его тёмный взгляд.       Ей жарко...       Одно мгновение - и хрупкие руки прикованы к изголовью кровати чужими, столь же горячими пальцами. Он усмехается уголком губ, наклоняется к её шее, проводя кончиком носа по бьющейся в конвульсиях жилке, и только тогда касается её языком.       Ей жарко... - Ливи... - с губ срывается имя любимого, тонет в его полувздохе, когда освободившиеся руки притягивают короля за шею, а после она уже не думает ни о словах, ни о том, что вообще может говорить: он решительным прикосновением проводит языком по её рту, заставляя его открыться навстречу, и проникает внутрь, шаловливо заигрывая с её губами. То посасывает, то прикусит...       Ей жарко...       По виску скользит капля пота. Ещё секунда - и она, кажется, на пределе. В животе огненной патокой растекается сосущее ощущение пустоты, неполноценности. Оно заставляет выгибаться, прижиматься, умолять взглядом прикоснуться ещё раз, хотя бы на мгновение...       Ей жарко...       Он снова усмехается. Это просто вздёрнутый уголок красивых губ, но простое, обыденное действие сейчас превращается в ещё одну частичку волшебства, частичку пожара и плотского наслаждения. Она не может больше сдерживаться и сама припадает губами к его шее, откидывая за широкую спину волну чёрных волос.       Ей жарко...       И ему тоже. Синие глаза скрываются за длинными ресницами, когда девушка опрокидывает его на простыни, оказываясь сверху. На этот раз его руки запрокинуты и она держит их в своих тисках. А потом усмехается сама, готовая начать собственную пытку, но...       Ей жарко...       Плоть под её бёдрами уже давно тверда, как камень. Особенно остро это ощущается, когда она невольно, но резко делает покачивающее движение вперёд.       Ливиус срывается почти что на рычание. Бездонные синие глаза распахиваются, отражая все образы, что семнадцатилетний король уже успел придумать, и девушка тоже испускает стон. И дрожит, почти теряя над собой контроль. Ей хочется его прикосновений, его взгляда... Она хочет его всего!       И ей жарко.       Пересохшие губы облизываются под жадный взгляд. Ливи дёргается, пытается подняться и это ему удаётся с лёгкостью. Он вырос, стал сильнее и более она не в силах ему сопротивляться.       Планы долгого, сладкого наслаждения катятся в ад. Она сама понимает, что больше не может, как понимает и он. На пол летит её почти разорванная ночная сорочка, после - его жилет, рубашка с оторванными пуговицами, ремень, потом её бюстгальтер и трусики, его брюки...       Но ей всё ещё жарко. Она лежит пред ним совершенно обнажённая, мокрая, томно вздыхающая, с надрывным отчаянным дыханием, содрогающаяся от прикосновений ветра и его рук, но ничто не способно заглушить, подавить огонь внутри неё. Ничто, кроме его плоти.       Маленькое пятнышко смазки показывается на его нижнем белье, а потом Ливи избавляет себя от ненужного предмета гардероба, бросая его на пол к остальным вещам, и снова перекатывается, оказываясь под ней.       Предел достигнут. Твёрдая плоть, которая касается её промежности, едва задевая чувствительные лепестки, так и манит опуститься, так и зовёт заполнить пустоту внутри, но усилием воли Ника заставляет себя ждать. Ждать его поцелуя. И Ливиус никогда не подводил её.       Горячие губы снова встречаются друг с другом, сплетаются языки. На секунду, закрывая глаза, ей кажется, что перед взором пляшут светлые, яркие пятна, но потом она снова погружается в мир ночи, где существует лишь он. И их желание.       Поцелуй прерывается надрывным вздохом, оставляя после себя ниточку слюны. Ливиус обхватывает руками ей ягодицы, вжимаясь в мокрую и жаждущую его промежность. Ника почти срывается на протяжный крик мольбы, но потом...       Потом разноцветные пятна перед глазами врываются в помутившееся сознание и возвращают его из мира сна в реальность. - Ника? С тобой всё в порядке?       Девушка открывает глаза. Одеяло откинуто, тело дрожит, капля пота скользит по виску, срывается вниз, к уголку глаза... Потом она поворачивается и встречается взглядом с четырнадцатилетним Ливиусом.       Он смотрит на неё недоумённо, с непониманием и долей беспокойства. Её лицо красное от смущения и осознания, она дышит ртом... - Ника? - обеспокоенно произносит он и девушка бросается на него спустя мгновение, опрокидывая на кровать. Мальчик тут же покрывается густой краской, цепляясь в её локти ладошками, но девушка всё равно его целует.       Целует так, как через несколько лет будет целовать её он. Горячо, со страстью...       Ей всё ещё жарко, но она будет ждать когда полуиспуг и смущение в синих бездонных глазах превратятся в их страсть.       И даже тогда ей будет жарко.