Питомец

На самом деле это было не яблоко. Разве у яблока могут быть острые зубы? Мне прислали его этим утром. В коробке. Подарок от дяди из Австралии — он знал о том, что я мечтаю о питомце. Ещё знал, что у меня аллергия на шерсть, вот и решил прислать его — шерсти у этого существа быть не могло. Оно было похоже на яблоко или на другой подобный фрукт — гладкое и твёрдое. От яблока его отличало только наличие маленьких карих глазок и острых зубов. Когда я доставала его из коробки, оно не сопротивлялось, только внимательно смотрело на меня — почти по-человечески. Изучало. Я гладила его, и мне нравилось чувствовать его нежную кожу, нет, даже кожицу. Мне нравилось ощущение, что я могу поддеть её ногтем, если захочу. Но я не хотела. Мне хотелось, чтобы мой питомец оставался таким же гладким, а кожицу сдернуть я с него всегда успею — хотя бы в качестве наказания. У меня не оказалось ёмкости, в которую я могла бы его поместить, поэтому я решила, что завтра поеду в зоомагазин. Ещё я подумала, что ему обязательно нужно дать имя, и раз глаза у него человеческие — и имя должно быть человеческим. Я решила, что назову его Рома. Будет во всяком случае забавно. Личный Рома в клетке — звучит мило, а главное — сразу вызывает множество вопросов. А ещё — можно теперь не называть его «оно». Рома — это же вроде мужское имя? Мою руку пронзила резкая боль. Он меня укусил — впился зубками в кожу. Не проткнул, только вмятину небольшую оставил. Но мне было больно. Ещё я разозлилась. Какое право он имел меня кусать?! Я швырнула его на стол и отвернулась. Он укатился в дальний угол и заныл. Его стоны были похожи на человеческие. — Прекрати истерику! — прикрикнула я. Но Рома не реагировал. Спустя секунду до меня дошло: он не понимает по-русски. Он же из Австралии, а там вроде на английском говорят… Неважно. Всё равно я не знаю никаких языков. Решение появилось в моей голове мгновенно. Я взяла иголку и принялась зашивать ему рот. Он даже не сопротивлялся, только смотрел на меня пронзительными карими глазами. С ненавистью смотрел. Я сделала последний стежок и с нежностью погладила его. Это только для его блага. Теперь он не будет совершать глупостей, теперь он не станет меня кусать. Когда-нибудь он поймёт это, поймёт, что я его люблю, и перестанет смотреть на меня с ненавистью. Это если он умный. А если глупый, если мыслит только инстинктами — просто привяжется ко мне, ведь я буду его кормить. Я буду единственной, кто о нём заботится. И единственной, кого он любит. Я гладила его, но всё время натыкалась на взгляд, полный ненависти и презрения. И это мне мешало. Мне было неприятно. Я выколола ему глаза той же иголкой, которой зашивала рот. Потом погладила ещё раз и положила на стол. Он забился в дальний угол и еле слышно заныл. Я поняла, что зашитый рот от нытья не спасает. А выколотые глаза не спасают от ненависти, я чувствовала, что он ненавидит меня, хотя он не смотрел — ему было нечем. Я расстроилась и вышла из комнаты. Мне стало грустно. Наверное, следовало сначала приманить его чем-нибудь. Тогда, может, и глаза выкалывать бы не пришлось. А как теперь его приручить?! Когда я вернулась, его тело уже обмякло и покрылось темно-коричневыми пятнами. Я брезгливо повертела его в руке и выбросила в мусорную корзину. Жалко. Мне было жалко, что я избрала не ту тактику, что теперь мне придётся долго ждать посылку из Австралии. Я написала сообщение дяде, в котором просила его прислать мне нового питомца – тот, которого он прислал, умер в дороге. Маленькая ложь, но она того стоила. Дядя не обрадуется, если узнает, что я сама замучила то существо. И уж точно не станет никого присылать. Отправив сообщение, я легла в кровать и выключила свет. На душе у меня снова стало легко. Ведь скоро у меня будет новый Рома.