Treason to Us

Артур вытащил меч из земли, вскочил на ноги и сразу же подался вперед, упирая острие в грудь Мерлина. — Стой, где стоишь, — сказал он, и Мерлин замер, в панике распахнув глаза. — Я... — начал он, но Артур сделал шаг вперед и с размаху влепил ему пощечину так, что Мерлин потерял равновесие и упал. Он попытался подняться с колен, но Артур не позволил, удерживая меч. Он переводил взгляд с рук Мерлина на его рот, ожидая, что тот в любую секунду предпримет попытку освободиться, но краем глаза все еще видел раскиданные по полю тела. Только половина бандитов пала от его руки. Когда мужчина, обезоруживший и сваливший его с ног, неожиданно схватился за собственное горло и закашлялся, Артур увидел, как Мерлин выбрасывает руку вперед, его глаза загораются золотом, а сражающиеся вокруг падают. Мерлин был колдуном. — Кто ты? — спросил Артур, из-за гнева еле-еле выдавливая слова. — Я, я Мерлин, ты же знаешь это, — быстро сказал Мерлин и вздрогнул, когда Артур послал ему свирепый взгляд. — Что ты хочешь? Зачем ты здесь? Мерлин сглотнул. — Я твой слуга. Ты велел мне присоединиться к твоей охоте, — неуверенно сказал он с мольбой в глазах, и Артур крепче сжал рукоять меча. — Каков твой план, а? Притвориться моим слугой и уничтожить меня? — Что? Нет! — запротестовал Мерлин. — Ты лжешь! — выкрикнул Артур. — Я не дурак. Зачем еще колдуну становиться моим слугой, если не ради своей корыстной цели? — Чтобы защищать тебя! Никакой... корыстной цели. Клянусь. Я просто пытался обеспечить твою безопасность. — Голос Мерлина, громкий в начале, стал мягким и серьезным. — А когда ты забирался в мою постель, — выплюнул Артур, чувствуя, как холодная ярость расползается по его телу, — это тоже для безопасности? Это было моим выбором? Мерлин побелел, и его выражение лица стало таким, будто его ранили прямо в сердце. — Артур. Нет. Я бы никогда не околдовал тебя так, пожалуйста, ты должен мне поверить... — Как я могу доверять тому, кто так долго лгал мне? — ледяным тоном произнес Артур и приставил меч к горлу Мерлина. Тот перестал бормотать и уставился на него с отчаянием в глазах, но вздохнул и закрыл их, когда Артур вернул полный льда взгляд. Камелот наказывал смертью за использование магии. Все это знали. — Мне жаль, — прошептал Мерлин. Артур скрипнул зубами и отвел руку с мечом. Он ожидал, что Мерлин отбросит его назад с помощью магии, или исчезнет, или задушит, как всех остальных, и опустил лезвие вниз. Ничего не произошло. Мерлин так и остался стоять на коленях, быстро дыша и дрожа от страха, все еще жмурясь. Артур удерживал меч — от усилия мышцы напряглись и задрожали. Ему в глаза бросилась кровавая линия возле пореза на шее Мерлина, и он отбросил меч в сторону трясущейся рукой. Он не мог этого сделать. Даже за предательство — не мог. Артур сделал шаг назад и заметил, что Мерлин в шоке распахнул глаза, поднимая руку и дотрагиваясь до пореза. — Поднимайся и иди, — скомандовал Артур. Мерлин невыразительно посмотрел на него. — Я сказал, иди, — воскликнул Артур, и тот поднялся на ноги. Дернулся, когда Артур махнул в сторону замка, и медленно поплелся туда. Артур последовал за ним, подхватив оружие и выставив его наготове. Все виделось в настолько черных красках, что даже сияющее над ними солнце казалось странным. Он чувствовал раны и синяки, которые нанесли ему бандиты, и страстно желал, чтобы они все еще были живы, — тогда бы он вернулся и убил их еще раз. Все было разрушено. Мерлин казался еще более неловким, чем обычно, постоянно спотыкался. Один раз он не смог удержаться и упал, и Артур смог увидеть слезы на его лице и синяк на щеке от удара. Он стиснул зубы, что стало больно. Когда они подошли к Камелоту, Артур очистил лезвие и убрал меч в ножны, чтобы не вызывать вопросов. Во внутреннем дворе он на мгновение остановился. В голове было пусто. Он заметил, что Мерлин косится на него, и, приняв решение, увел Мерлина в сторону комнат Гаюса. Остановился на нижней ступеньке. — Ты отстранен от своих обязанностей, — сказал он, смотря в стену. — Не попадайся мне на глаза, если хочешь жить. Он услышал, как Мерлин переводит дыхание. — Артур, пожалуйста... Артур впечатал его в стену, одной рукой схватив за горло. — Даже не смей снова произносить мое имя, — тихо сказал он. У Мерлина даже хватило наглости натянуть уязвленную маску, прежде чем он опустил глаза и кивнул. Артур замер на месте, — достаточно близко, чтобы поцеловать, достаточно близко, чтобы убить, — отпустил Мерлина и рванул прочь. Ему нужно было вырваться, прочистить сознание и взять себя в руки. Он уничтожил три мишени на поле, распугав остальных тренировавшихся солдат, и остался там до самого заката. Только тогда он почувствовал себя успокоившимся настолько, чтобы вернуться внутрь. Ему так и не стало яснее, что делать. Заклинание ему не позволяло или нет, но он знал, что не может убить Мерлина. Но если тот был угрозой для Камелота, как и остальные колдуны... Артур не мог думать. Он был слишком зол, и ему было слишком больно. Нужно было поспать. Мерлин не стал бы никого атаковать этой ночью — да он точно уедет из Камелота, завтра, если не сегодня же. Он не идиот, не настолько глуп, чтобы оставаться после того, как Артур узнал его секрет. Мерлин уедет, и это избавит Артура от необходимости принять решение. Эта мысль не заставила его чувствовать себя лучше. Свечи в его комнате не были зажжены, там царила темнота и пустота, но это даже было хорошо. Артур вполне был способен зажечь свечи от факела в коридоре, для этого ему не нужен был слуга. Он устало упал в кресло и несколько минут сидел, смотря в пустоту, прежде чем не приступил к очистке меча должным образом и затачиванию лезвия. Звук, как обычно, успокаивал, хотя, конечно, обычно Артур бы просто наблюдал за тем, как Мер... Он неловко отодвинул точильный камень и отложил меч на стол. Он слишком устал для этого всего. Артур сбросил тунику, помазал ссадины мазью Гаюса и со свечой в руке прошел в спальню. Его постель была расстелена, одеяло откинуто, но перед глазами стояло вчерашнее утро — те же самые подушки и покрывала раскиданы в беспорядке, изогнувшийся Мерлин в солнечных лучах, выстанывающий имя Артура. Это казалось таким правильным. Идеальным. И не было настоящим. Ничего не значило. В эту ночь Артур не спал.

***

Следующие несколько дней он бывал в основном на тренировочном поле, только трапезничал с отцом и Морганой, когда у него не было другого выбора, и старался держаться подальше ото всех. К концу четвертого дня его рыцари старательно избегали спарринга с ним. Трое были настолько повреждены, что Гаюс на две недели запретил им тренироваться. В качестве извинения Артур мог бы расщедриться и устроить попойку, если бы не сомнения, что в состоянии опьянения он может кого-то убить. Сообщив о своем решении, Гаюс помедлил, но когда Артур спросил, не хочет ли он что-то добавить, лишь потряс головой и одарил его прохладным взглядом, прежде чем уйти к себе. Артур предположил, что это должно было касаться Мерлина, но ему было все равно, и выслушивать это он не хотел. В течение нескольких дней он думал, что Мерлин поступил умно и уехал, но потом краем глаза углядел знакомые синюю рубашку и красный шарф во внутреннем дворе. На неделе Артур несколько раз замечал Мерлина — его силуэт появлялся в окнах, он мелькал в коридорах, пересекал внутренний двор с опущенной головой. Скорее всего, он снова работал на Гаюса, но Артур не спрашивал. Артур велел организовать уборку своих комнат и отдал свои доспехи и оружие в распоряжение главного оружейника. Распорядитель спросил, что случилось с Мерлином, но после взгляда Артура оставил тему и пообещал позаботиться обо всем. Артур только хотел, чтобы все было выполнено и чтобы его не тревожили. Он был не в настроении персонально заниматься слугами. Через неделю рыцари перестали выглядеть так испуганно рядом с ним, а назначенный ему слуга только с уважением кланялся — Артур и забыл, что слуги должны это делать. Возможно, он уже должен был почувствовать себя лучше, но все еще не слишком хорошо спал, а каждый раз при виде Мерлина чувствовал себя так, будто его огрели по груди, и хотел сломать что-нибудь. На одном из семейных ужинов, когда Артур поклевывал оленину, отец закончил рассказ об охоте и повернулся к нему. — Что случилось с твоим дурачком-слугой, Артур? В последнее время я не видел его. — На этой неделе он не работал, — коротко сказал Артур и перевел взгляд на свой кубок. Моргана в недоумении посмотрела на него. — Ты уволил очередного слугу? — спросил Утер. — Кажется, ты не одобряешь, — произнес Артур, избегая вопроса. Отец всегда обращал на него внимание, когда это было не нужно. — Он проявил редкую преданность, — сказал Утер, изучающе глядя на Артура, — как и ты. Или он сделал что-то, что изменило твое мнение? — взгляд стал острее. Вот и настал тот самый момент. Артур мог рассказать отцу, и Мерлина бы больше не было (вообще не было), и Артур смог бы избавиться от ощущения того, что его внутренности встряхивают, когда он видел Мерлина, или думал о нем, или вспоминал о том, что у них было. Артур сделал глоток вина, стараясь не слишком сжимать кубок. В голове пронеслась мимолетная мысль. — Он болен, — солгал он, встречаясь с отцом взглядом. — Скоро вернется к своим обязанностям, я думаю. Утер кивнул и заговорил о том, как король Шетланда был убит собственным слугой. Артур кивал в нужных местах и смотрел на свое блюдо. Было бы так просто сдать Мерлина. Он нарушил закон, обманул Артура, обманул вообще всех. Но он еще и спас Артуру жизнь — не один раз. Независимо от причин этих поступков, Мерлин все равно совершал их, и Артур не мог отплатить ему смертью. Моргана неодобрительно смотрела на него все оставшееся время и, хоть Артур и пытался уйти, нагнала его в коридоре. — Что происходит с Мерлином? — озабоченным голосом спросила она. — Почему с ним должно что-то происходить? — спросил он максимально безэмоционально, и Моргана послала ему свирепый взгляд. — Он не болен. Он всю неделю передавал мне посылки от Гаюса. Что ты сделал? — Почему ты думаешь, что я что-то сделал? — огрызнулся Артур. — Потому что он ужасно выглядит и больше не улыбается, — в таком же тоне отозвалась Моргана. — Гвен думает, что у него разбито сердце, но если это просто ты себя отвратительно ведешь, то должен извиниться перед ним, — зло сказала она. Артур скрестил руки на груди, подавляя желание встряхнуть ее, пока она не замолчит. — Это. Не. Твое. Дело, — сказал он, наклонившись вперед, и Моргана отступила на шаг. — Спроси своего драгоценного Мерлина, если ты настолько обеспокоена. Он развернулся и ушел, пока еще не потерял контроль над собой. Как смела Моргана вот так принимать сторону Мерлина? Не Артур был неправ в этом случае. И еще отец, загнавший его в угол, — пусть катится к чертям! Артур совершенно не хотел видеть Мерлина, а теперь должен был возиться с ним, пока внимание отца не перейдет на что-нибудь другое. Совершенно неудивительно, что он плохо спал.

***

На следующей день Артур стоял у двери Гаюса. Он собирался покончить с этим еще утром, но возникли другие занятия, и когда Артур сделал все, что только можно было, уже перевалило за полдень. Он расправил плечи и постучал. — Ваше высочество, — удивленно произнес Гаюс, открыв дверь. — Надеюсь, больше ни одного полуживого рыцаря, — сухо добавил он, и Артур потряс головой. — Нет. Мерлин здесь? — спросил он, с трудом выдавив имя и чувствуя себя отвратительно. Что было совершенно нелепо — это Мерлин должен был себя так чувствовать, не Артур. Гаюс одарил его пронзительным взглядом и дал пройти внутрь. Артур сглотнул. — Мерлин? — позвал Гаюс. Раздались шаги, и Мерлин вышел из своей комнаты с тазиком в руках. Увидев Артура, он замер, словно налетев на невидимую стену. Из упавшего на пол таза выплеснулась вода. — Арт... Сэр, — неровно произнес Мерлин с одновременно надеждой и страхом в глазах. Артуру пришлось перевести взгляд на стол, где, как обычно, царил беспорядок. — Ты возвращаешься к своим обязанностям в качестве моего слуги, — сказал он связке трав и услышал короткий вздох. — Когда? — голос Мерлина прозвучал так нетерпеливо, что Артур просто не мог вынести этого. — Завтра, — сказал он, все еще обращаясь к травам, бросил короткий взгляд на крайне напряженного Мерлина, поворачиваясь, и спешно ушел.

***

В оставшуюся часть дня Артур пытался решить, что будет хуже — наблюдать, как Мерлин выполняет свои обязанности, или уйти и гадать, что тот делает. Он менял мнение раз двадцать, успев навести за это время в своей комнате ужасный беспорядок, так что Мерлин точно не остался бы без дела. Он позавтракал еще до рассвета, так что у него осталось предостаточно времени, чтобы расхаживать по комнате, колеблясь, пока наконец не раздался стук в дверь. — Входи, — решительно произнес Артур, усаживаясь в кресло и делая вид, что читает книгу. Он исподтишка наблюдал за тем, как нервничающий Мерлин вошел и закрыл дверь. — Сэр, я... — начал он, и Артур поднял голову. — Я разрешал тебе говорить? — перебил он. В былые времена Мерлин проигнорировал бы его и продолжил, но теперь он, вздрогнув, закрыл рот и потряс головой. — Вот и не надо, — сказал Артур, возвращаясь к книге, хоть у него не было и малейшего представления, что "читает". Еще несколько мгновений Мерлин простоял на месте, сжав руки, прежде чем повернулся и взялся за дело. Он убрал посуду, оставшуюся после завтрака, и оставил ее у двери. Протер стол. Подмел весь пол за исключением круга, в котором стояло кресло Артура. Выбросил остатки сгоревших свечей и заменил их новыми. Проверил количество дров в камине и принес еще несколько поленьев. Сделал кучу других вещей, которые делал раньше и за выполнением которых Артур тысячу раз наблюдал раньше. Вот только раньше Мерлин бы болтал, Артур бы посмеивался над ним и получал поддразнивания в ответ. Или они бы заспорили о чем-то, а потом свели бы все к смеху. Теперь же они оба молчали. К тому времени, как Мерлин заправил постель и отнес вещи Артура в стирку, напряжение можно было резать, оно отзывалось болью в плечах и шее. Так Артур мог бы заработать головную боль на целый день. Раньше Мерлину удавалось убрать это напряжение, сильными руками помассировав все ноющие точки... Артур услышал шаги и убрал руку от шеи. Поднял глаза и обнаружил, что Мерлин грустно на него смотрит. Тот быстро отвернулся и принялся разглаживать мантию Артура, на что ушло некоторое время. Закончив, он замешкался, ничего не делая, и через минуту Артур сдался и спросил: — Что? — Я... ваши доспехи не здесь? Артур потряс головой. До этого он снимал их в своей комнате и отдавал Мерлину, чтобы тот почистил и отнес на место. — Это больше не относится к твоим обязанностям, — наконец сказал он и поднял голову. Может, он и смирился с тем, что Мерлин снова будет заниматься уборкой, но доспехи... во время битвы они были единственной вещью между Артуром и смертью, и он не был готов отдавать их тому, кому не доверял. — Оу, — очень тихо выдохнул Мерлин. По тому, как он закусил губу, и какое разочарование мелькнуло в его глазах, прежде чем он старательно уставился в пол, Артур понял, что Мерлин знает, о чем он подумал. Мерлин всегда был таким — в его глазах светилась каждая эмоция. Это было одной из причин, почему Артур так быстро доверился ему. Как мог кто-то настолько откровенный скрывать что-то важное? По-видимому, в этом Артур ошибся. У Мерлина не было никаких проблем со скрытием правды. Артур поднялся из кресла, позволяя книге упасть на пол, и вышел, будучи больше не в состоянии находиться в одном помещении с Мерлином.

***

После этого Артур старался избегать проведения времени в своей комнате, когда Мерлин там был. Он уходил еще до его прибытия и возвращался, когда уже темнело. Это было не так уж сложно — на территории Камелота нашлось множество уголков, где можно было переждать свободные от обязанностей часы. В итоге он, конечно, возвращался и находил все в отличном состоянии: горящие свечи, а если холодно, то и камин. Все казалось еще чище и аккуратнее, чем Мерлину когда-либо удавалось раньше. Казалось, будто каждое свежее одеяние, каждая простыня, взбитая подушка и сложенное покрывало были наполнены мольбой, просьбой простить. Из-за этого отдыхать, даже в одиночестве, было сложно, ведь Артур на самом деле не оказывался в одиночестве: Мерлин был везде, в каждой вещи в комнате. Кроме того, была еще одна проблема. Артур был одинок. Прошло уже две недели с тех пор, как он снова принял Мерлина на службу, но Моргана все еще не разговаривала с ним. Не то чтобы этого никогда не случалось, просто она еще ни разу не отстранялась так надолго. Раньше ее служанка Гвен не бросала на Артура свирепые взгляды в коридорах, прежде чем одернуть себя и опустить взгляд. До Морганы было нельзя достучаться, и Артуру в качестве компаньонов оставались только его рыцари и отец. Отца Артур любил и уважал, но рядом с ним невозможно было расслабиться, почти все, что он говорил, могло оказаться своего рода тестом, проверкой, готов ли Артур к роли правителя. А рыцари... Некоторые из них Артуру нравились, с ними можно было пошутить и развеяться, но так как он был принцем, всегда оставался некий барьер. В былые времена Артур и не замечал его, просто думал, что такой и бывает дружба. Но потом появился Мерлин, совершенно игнорирующий все границы приличия, и теперь Артур не мог не замечать разницу. Он всегда был одинок, просто раньше не знал этого, и винил Мерлина. Еще он винил Мерлина за то, что даже максимальные усилия оружейника не удовлетворяли его требований. Мерлин никогда не использовал магию для ухода за броней — Артур часто был с ним, когда он занимался полированием и починкой, — но теперь что-то изменилось в их состоянии. Артур это чувствовал. Доспехи словно выглядели и сидели иначе, не так удобно, по сравнению с тем, как было при Мерлине. Может, дело и было в магии, но у Артура мелькало подозрение, что Мерлин просто вкладывал больше души в дело. У Артура ушло еще три дня, чтобы решиться на это, но в какой-то момент он все же вернулся в доспехах в свою комнату. Выбрался из них самостоятельно (это не было невозможно, просто с чьей-то помощью всегда оказывалось гораздо легче) и сгрузил на стол, как делал это всегда. Он сидел на подоконнике и читал, когда Мерлин прибыл, но все равно заметил неверящий взгляд, которым тот наградил броню. — Мерлин. Займись этим, ладно? — как можно более непринужденно выговорил Артур, но все же не смог не бросить на Мерлина взгляд и заметил на его лице улыбку. Это была первая его улыбка после случая в лесу, и Артуру пришлось отвести взгляд от яркости, от того, как глаза Мерлина зажглись, иначе он не смог бы нормально дышать. — Да, сэр. Спасибо, сэр, — затаив дыхание, произнес Мерлин, очевидно, столкнувшись с той же проблемой, собрал все вещи в кучу и, прижимая их к груди, исчез за дверью. Артур не совсем понимал, как относился к Мерлину сейчас, но почувствовал себя гораздо лучше прежнего и постарался не думать об этом слишком много.

***

После этого стало немного легче. Иногда Артур оставался в комнатах, когда Мерлин был там. Мерлин снова начал говорить. Сначала нерешительно комментировал что-то, но Артур не останавливал его, и он говорил дольше и чаще. Артур неожиданно снова стал осведомлен о сплетнях, гуляющих по замку, и если иногда Мерлин слишком сильно старался вести себя ненапряженно и повседневно, то Артур не жаловался. Это было гораздо лучше одинокого молчания. А потом был пойман пастух, отгонявший волка с помощью магии, и Утер приказал казнить его. В день казни Мерлин был молчалив и выглядел так, будто был готов рассыпаться от любого движения и только усилием воли сдерживал себя воедино. Артур обнаружил, что видеть это ему было совсем не по душе. — Мерлин, — сказал он, и Мерлин перестал подметать пол, крепко вцепившись в метлу. — Хватит. Иди, насобирай трав для Гаюса, или... что-нибудь еще, но вне города. Мерлин выдохнул и кивнул. — Ты будешь смотреть? — тихо спросил он, глядя на метлу, и Артур резко отвернулся и выглянул в окно. — Да, отец велел, — коротко сказал он. Отец велел, но это не значило, что Мерлин должен там присутствовать. — Слушай, просто иди, — добавил он и через минуту услышал, как закрылась дверь. Это была далеко не первая казнь, которую Артур наблюдал, но это не значило, что он привык к ним. Смерть в битве была знакомой и пристойной, хладнокровное отрубание головы — чем-то совсем иным, и хотя Артур понимал необходимость, смотреть ему все равно было тяжело. В этот раз было гораздо хуже. Пастух был тощим и черноволосым, и слишком легко было представить на его месте Мерлина, отчаянного и пребывающего в ужасе. Когда топор опустился, Артуру пришлось отвести взгляд. Ему потребовался весь контроль над собой, чтобы с уважением кивнуть после обычной отцовской лекции о вреде и зле магии и уйти как ни в чем не бывало после этого. Может, Артур слишком поспешил, обвиняя Мерлина в том, что тот хранил свою магию в секрете. Артур бы тоже не торопился делиться с кем-то тем, что так легко могло стать причиной его смерти независимо от уровня доверия. Если бы он был уверен, что все остальное между ним и Мерлином было настоящим, если бы знал, что его доверие не было безосновательным, может, он не чувствовал бы себя так пусто. Он размышлял об этом всю ночь, но так и не приблизился к ответу. На следующий день Мерлин был подавлен и косился на Артура все время, что работал. Артур знал об этом, потому что так же поглядывал на Мерлина, пытаясь осмыслить все, что видел и узнал за все эти месяцы. Кем же был Мерлин? Высоким, тощим и с нелепо торчащими ушами, из-за которых Артур дразнил его, и он смущался. Он воодушевлялся из-за всяких глупостей и был любопытен и — обычно — радостен. Он постоянно попадал в передряги, но в основном из-за того, что пытался помочь кому-то и не обдумывал свои действия. Мерлин был бесшабашным, смелым и саркастичным, и его сложно было запугать. Он легко выходил из себя, упрямился и веселился. Он заставлял Артура злиться, смеяться и задумываться больше, чем кто-либо еще. Он заставлял Артура хотеть больше, чем кто-либо еще. Мерлин был — был раньше — другом и любовником Артура. Мерлин спасал ему жизнь. У Мерлина была магия. У Артура разболелась голова.

***

Опершись о стол, Артур наблюдал, как Мерлин заостряет его меч, а заодно и всякие ножи. Мерлин заметил, что пытается сделать их острее языка Морганы, и Артур отозвался, что для начала было бы неплохо, если бы они стали острее ума Мерлина. Оба усмехнулись, но когда Артур прогнал ухмылку с лица, Мерлин опустил глаза и снова сосредоточился на клинках, и Артур понял, что устал от этого. — Как я смогу понять, доверяю ли я тебе, потому что стоит доверять, или из-за заклинания? — резко спросил он, и Мерлин поднял голову. — Я... не знаю, — медленно сказал он, хмурясь. — Наверное, нет такого способа. Артур тоже нахмурился и сел в кресло. Ответ был не слишком обнадеживающим, хоть и честным. — Но если бы я контролировал тебя, я бы не провел последний месяц, каждый день просыпаясь с вопросом, а не заберут ли меня сегодня стражи твоего отца, — добавил Мерлин, и Артур содрогнулся. — Я не рассказал ему и не стану рассказывать, — твердо сказал он. — Я не был в этом уверен, — тихо произнес Мерлин, удерживая взгляд. Артур первым отвел глаза. — Почему ты остался? — спросил он через некоторое время, снова посмотрев на Мерлина, так неудобно стало уже тому. Мерлин пожал плечами, перекатывая в руках рукоять ножа. — Мерлин. Когда Артур произнес его имя, Мерлин поднял голову. — Я остался ради тебя, — почти с вызовом сказал он. У Артура в горле встал комок, и он сглотнул, даже не представляя, каким должен быть его ответ. — По собственному желанию я не уйду, — продолжил Мерлин небрежным тоном, — и если кто-то попытается заставить меня, им понадобится целая армия. — То есть, — наконец выговорил Артур, — ты говоришь, что не отстанешь от меня и будешь спасать мою жизнь, нравится мне это или нет? — Абсолютно верно, — сказал Мерлин, все еще пытаясь скрыться за беззаботностью и совершенно не преуспевая в этом. Он смотрел с такой надеждой и мольбой, что у Артура сжалось сердце. Доверие было смелым шагом. А Артур уже сделал немало смелых шагов ради Мерлина и с Мерлином. Он поднялся и обхватил лицо Мерлина ладонями. Несколько мгновений просто смотрел в его глаза, не видя там ничего, кроме честной, уверенной синевы, и затем поцеловал его. Этот поцелуй был как первый, идеальный, и Мерлин расслабился, потянулся навстречу, встав и сжав руки Артура. Когда они отстранились, чтобы вздохнуть, Мерлин, дрожа, уткнулся лбом в плечо Артура, и тот прошептал извинение, опаляя дыханием тонкий шрам на его горле. Так было правильно. И по-настоящему. И это было единственной правдой, имеющей значение.