Крики теней

      Тени преследовали его которую тысячу лет. Даже сбежав на другой конец вселенной, он то и дело замечал краем глаза размытый рогатый силуэт.       В том мире не было места чуду. Может быть, именно поэтому теням так долго не удавалось к нему подступиться. Они гневно фыркали, били копытами асфальт, рвали кривыми рогами провода, погружая уродливые постройки из стекла и бетона в темноту, но не могли догнать своего должника.       Он старательно завешивал простынями зеркала, молился на дрожащий огонек свечи, глубоко вдыхал грязный воздух того серого мира. С помощью простого фокуса пачками утаскивал книги и, прячась под одеялом с головой, как мальчишка, погружался в выдуманные реальности.       Понемногу он начал привыкать к той нелепой, но весьма забавной пародии на планету. Обзавелся домом, подобрал приятно урчащую мохнатую зверюшку, стал зарабатывать цветные печатные кусочки бумаги. Довольно долго довольствовавшись миражами, он однажды встретился взглядом с невысокой взъерошенной человеческой девочкой, подававшей «кофе» в лавке неподалеку. Могущество, ради которого он пожертвовал всем, потеряло смысл.       Он срастался с тем несчастным миром ― или наоборот, мир поглощал его, затягивал, словно трясина. Все реже и реже он вспоминал о том, что никогда не был человеком. По ночам, чувствуя теплую ладошку той девочки на своей груди, он разглядывал беззвездное городское небо, больше не чувствуя различий между воем теней и гулом автомобилей.       Даже в редкие моменты кристальной ясности он не мог вырваться из ловушки, в которую сам себя и заманил. Один земной день перетекал в другой, и тысячелетнее вынужденное странствие между вселенными покидало его память.       Он всегда садился на тридцать второй автобус в семь утра.       Он всегда перебирал бумажки, сидя за хлипким пластмассовым столом.       Он всегда приходил домой вовремя и дарил своей девочке поцелуй, не замечая растущей тени у нее на плечах.

***

      Привычное возвращение в родную квартирку. Два поворота ключа против часовой стрелки. Скрип старой двери. Бездыханное кошачье тельце рядом с непромокаемыми сапогами. Разбросанные стопки книг.       Рогатые тени оборачиваются, смотрят пустыми мудрыми глазами, и на него обрушивается груз всех знаний мира. Человеческая оболочка не выдерживает, рвется, будто бумажная салфетка в руках заскучавшего ребенка. Хохот сливается с утробным криком и разлетается вокруг, сметая тонкие стены.       Он взмывает в небо, оставляя хрупкую мертвую девочку в пылающем здании. С кончиков пальцев срываются красные и золотые драконы ― полюбившиеся ему обитатели книжных страниц. Теперь уже исполинские тени ревут, силятся проткнуть его сотканными из черного тумана рогами, неуклюже уклоняются от снующих в огненном хаосе крылатых змеев. Маленькие создания, на которых он так был похож, оказывается, умирают навсегда.       Задумчиво усмехнувшись, он позволяет молодому развеселому ветру унести несколько древних слов к полыхающей суматохе. Работа Разрушителя здесь закончена ― планета рассыпается миллиардами бриллиантовых искр. Он достаточно заплатил за еще одну крупицу условной свободы.       Он исчезает и возрождается снова, с любопытством ступает на лиловый песок. Какой приятный сюрприз после стольких дней серости! Горчичного оттенка море бушует, вздымает волны, предчувствует свою участь, безуспешно пытается прогнать опасного гостя. Тот же, упоенно разглядывая дивную местную флору, не замечает гнева стихии.       Где-то, под тем же багровым, словно добротное вино, небом, Гончие, переглянувшись, принюхиваются и медленной вереницей отправляются на северо-запад. История замыкает свой круг.