Ай лав ваниль

Ночь. Половина первого. В этот поздний час комнату освещал лишь бледно-лимонный лик луны: свет девушка не включала, боясь потревожить чуткий сон тех, кто уже спал. Наша юная героиня вальяжно разлеглась на широком подоконнике, закутавшись в пропахший вермутом плед, и задумчиво смотрела в глухую протяжную темноту улицы, мелко отхлёбывая теплое какао из жёлтой кружки. В глубине кухни печально мигала зелёная лампочка холодильника и красная — СЧВ-печки; тихо бурчал на плитке разбухший от времени синий чайник.       Вспомнив о чем-то откровенно-неприятном, девушка резко отставила чашку, которая тут же грустно звякнула, столкнувшись круглой ручкой с другой кружкой. Та, мятная, полная коричного чая крепкой заварки, медленно остывала; над ней чуть вился белый ароматный дымок.       Ирка красиво грустила в окно, словно случайно, обнажив стройную ножку из-под пледа. Ирка едва не плакала, вдыхая мутный дым, оставшийся от не-её-чужих сигарет, задыхаясь им. Ирка вспоминала. Вспоминала невкусные поцелуи, горькие от дешевых папиросок, что курила Рита; длинные, неприятные ночи, проведенные в объятиях нелюбимой; тусклые разговоры и около-свидания.       - Скажи «нет» Романтике, скажи «нет» Отношениям, — смеялась Рита. Искренняя вера в любовь, искренняя надежда на счастье вело Иркой, когда она, смущаясь, предложила встречаться. Строгая нелюбимая, вечно противно-собранная и словно отфотошопленная в своей идеальной внешности, не долго думая, согласилась, даже не предупредив о своей дурной привычке убивать отношения на корню.       Девушка прижалась к тонкому стеклу губам, влажно выдохнув, оставив мутный след отпечатков губ. Белые талые линии собирались всонкие трещинки, сонными лилиями чертили блики стеклянного поцелуя. Ирка чуть отклонилась назад, самолюбиво залюбовавшись идеальному отпечатку своих губок, небрежно повела изящными плечиками. Ирка вздохнула, полу-всхлипнула. Девчушка медленно, тянуще сползла с широкого ложа подоконника, едва не смахнув легким жестом ворох горшочных цветков. Испуганно поправив помятые листья бутонов, да украдкой стряхнув крошки высыпавшейся земли на паркет, девушка быстро, извилистыми перебежками, допрыгала до крошечной лампочки над разделочной доской («Дёрни за веревочку — дверка и откроется»), потянула за короткий шнурок. Ночной светильник мягко моргнул и, тихо щёлкнув, отключился. Судя по блаженному выражению этой пластиковой рожи, лампочка сейчас плыла по теплым водам Нила в вечно зелёный Электрический Рай. Разозлено шикнув на сломанный светильник, Ирка потянулась в шкафчик за родительским подсвечником и прочими лучильными принадлежностями. Скрипнули спички, взвился каплей огонёк на фарфоровой головке, вспыхнули свечи. Девушка завороженно застыла, облокотившись в неудобной позе о медовую столешницу, залюбовавшись на то, как быстро пламя меняет свой цвет с пьяного золота на бледно-малиновый, затем рыжевато-зелёный, и, в конце, становится почти синим. Мягкие восковые слезы скользили по печальным ликам церковных свечек, очерчивали грустные глаза, опухшие веки незримых святых. Ирка неосознанно потянулась к тонкому желтому стерженьку, не боясь обжечься, обхватила его сухими горячими пальцами. Наша юная героиня кисло скорчилась, когда очередная медовая капля своим медленным пламенем уколола ребро ладони, но из пальцев свечку не выпустила. Девушка вздохнула, выскользнула из ночных объятий, подкислила кончик свечи пламенем, расплавив его. Яркий огонек подкоптил воспоминания, но, всё же, не вычеркнул их вовсе; напротив, осталась лишь самая мутная чернь отношений, которую как раз хотелось забыть навсегда. Ирка сладко потянулась, заправила уголок мятой рубашки за резинку ночных штанишек, пару раз переминаясь с ноги на ногу, бросила взгляд на засаленный от времени и кухонных паров общий снимок: она, Ирка, тоненько сжалась в объятиях властной рыжеволосой бестии, которая слегка улыбалась в кадр только лишь уголками губ. И в голове сразу же вскипело болото противной злобы и воспоминаний о бывшей возлюбленной. Вспомнилось то теплое, влажное лето, практически полностью проведённое на ломкой кромке речного бережка на набережной города, да на лакированной скамейке в глухой гуще парковой рощи: там было незаметнее всего целоваться. Ирка воинственно вздёрнула носик, представив, как хлёстко она желала бы ответить Рите сейчас. Впрочем, худенькие плечики с густой россыпью золотистых родинок на них тут же опустились — возможности поговорить со стервой все равно не было. Возможно, оно и к лучшему — можно бесконечно долго представлять себе все возможные вариации диалога, который никогда не прозвучит. Вот она бы сейчас, ух! Такого бы трёпу задала этой несчастной сволочи, что Рита бы по жизни лишь послушно ластилась у коленей и, знай себе, подавала чашки молока. Вспомнив об этом чудесном напитке, девушка тихо-о-онечко потянула на себя дверцу холодильника, помня о её необычайной скрипучести, скучным взглядом окинула полки белого друга и с раздражением обнаружила, что сего продукта в холодильнике не наблюдается. Рита ненавидела молоко, вечно в насмешку туша в напитке сигареты, пачкая белую воду пеплом и прогорклым привкусом никотина — лишь за эту привычку Ирка была готова рвать и метать все, на чём свет стоит, но почему-то всегда молчала, с улыбкой снося причуды недо-возлюбленной. Девушка залихватски смахнула светлую челку со вспотевшего лба и прищурилась, пытаясь разглядеть в темноте зеленые блики кошачьих глаз — неожиданно наглянка спрыгнула прямо на плечо девчушки, заставив ту от неожиданности покачнуться. «Раз уж молока нет, а пить хочется, возьму-ка я немножко винишка,» - подумала девушка. В руку сама скользнула дешевая бутылка красного полусладкого, звякнул штопор, — и в нос почему-то ударил терпкий аромат вишнёвой настойки. «Опять что-то намешали,» - вздохнул алкоголь. Наша юная героиня дёрнулась — не в её привычках было слушать неодушевлённые предметы. Да и у тех вроде не было особенности разговаривать. «Впрочем, не важно,» - решила девушка и вновь подтянула спадающую с плеча ночную рубашку. Вежливым пинком послав кошку куда подальше, Ирка привычным жестом нашарила кухонную шкатулку специй, среди которых тут же отыскались смеси для глинтвейна. Ярко блеснула красная упаковка, многообещающе подмигнув надписью «Пятиминутка», брякнула вечно отпадающая ручка кастрюли, когда в ту шумно плеснулась вино из пропыленного горлышка. Некоторое время девушка скучно пронаблюдала за медлительным шебуршанием пузырьков в шипящем напитке, затем высыпала туда щедрую горсть корично-гвоздичных специй и на какое-то время увлеклась потоком воспоминаний о сладко-кипящем (как и винище) дне, безумно похожим на этот момент. Разве что тогда их было двое — она и Рита. Девушки в воспоминании заливисто смеялись, толкаясь перед плитой, шаркая сковородками и стеклянной посудой, едва не целовались. Рита как всегда щеголяла со сползшими лямками лифчика, ленясь их подтягивать, чем неимоверно и раздражала и раззадоривала одновременно. Девушка, казалось, намеренно и вызывающе выпячивала грудь. Вид открывался чудесный: холмы перетекали в равнины, долины бежали за горизонт, в декольте были различимы трусы — на такое можно смотреть вечно, как на водопад, огонь и работающих людей. Увлечённая созерцанием прекрасного, Ирка тогда слегка застенчиво потянулась руками к желанному, и, к своему удивлению, не получила задвижками лифта по загребущим своим лопастям-конечностям. Рита в то мгновение как-то особенно глубоко наклонилась, и левая грудь её случайно выпала из выреза простенького ситцевого платьица. А рука Ирки, в желании помочь, неосознанно сделала единственное правильное движение в данной ситуации... Так всё и покатилось, вот такая вот первая близость. Глинтвейн был забыт к чёртовой матери, а полсервиза дешёвой стеклянной посуды смахнуто на пол (повезло и не разбилось). Рита, совершенно не скрывая своё отсутствие опыта, неуверенно дотронулась до талии партнерши и, не получив негативной реакции (впрочем, и позитивной тоже), более смело потянулась к плоской груди Ирки. Девушка тогда стояла в абсолютном шоке от происходящего и не особо трепыхалась, тайно желая продолжения невинной (а так ли?) ласки. Не замечая активного отклика со стороны возлюбленной, Рита неуверенно застыла в тот момент, непривычно-ласково убрала прядку Ирки за её ушко. «Все в порядке?» И ещё более застывшее в ответ: - Продолжай. Тогда Рита успокоилась, деловито защёлкала кнопками на блузке Ирочки, стремясь как можно быстрее стянуть кофточку с партнёрши, впрочем, не особо понимая, что придётся делать дальше. В голове Иры более-менее утих водоворот мыслей: «О, боже, как так?», «Я с девушкой? Вот прям с Ритой? Вот прям на кухне и пересплю?», «Молока хочется»; и девушка, словно оттаяв, принялась неловко помогать своей, ещё на тот момент, любимой. К этому моменту шаловливые, но вместе с тем, неуверенные пальчики партнерши неуклюже пытались стянуть с неё, Ирки, тоненькие чулочки и трусики. Девчушка застенчиво замялась, зажмурившись от стыда, но переборола себя и негнущимися пальцами погладила плечи Риты, окончательно скидывая с них узкие лямки лифчика и платья. Лиф летнего сарафанчика скользнул вниз, потянув за собой кружевной бюстгальтер без чашечек, тем самым полностью обнажая бюст девушки. Все эти вызубренные по дурацким девчачьим книжкам действия нисколько не возбуждали Ирку, лишь дарили ужасное смущение и неловкость. Однако, Рита, кажется, уже немного свыклась с пассивностью партнерши, полностью взяв «бразды правления» в свои руки и начинала получать хоть какое-то удовольствие от происходящего. Несколько удивившись замершим рукам партнерши, Ирка быстро посмотрела вниз и увидела, что Рита неуверенно замерла, сидя на корточках перед бедрами Ирки, видимо, размышляя, как поступать дальше. Многократно хвастающая о своих многочисленных девушках, Рита на деле была невиннейшей девственницей в отношениях с женским полом. С парнями она, конечно, спала, но что делать с девичьим телом не понимала. Судорожно вспоминая жесты своих бывших партнеров, когда те стремились возбудить её, Рита неловко скользнула ладонями вдоль по бедрам Ирки, выше, вызвав у той мурашки. Рыжеволосая встала, быстро обняла партнершу за талию, на мгновение тесно прижавшись грудью к плоской грудке девушки, чем вызвала судорожный вздох Ирки, и, приподняв легкое тельце над линолеумом, посадила девушку на столешницу. Рита вновь опустилась на колени, до сих пор оставаясь в некоторой нерешимости перед тем, что собиралась сделать, пропустила руки под колени девушки, приблизилась лицом к промежности Ирки и нервно выдохнула. Ира, давно уже сходившая с ума от робких действий возлюбленной, часто-часто задышала, когда её посадили на стол и несколько нагло раздвинули ножки, зафиксировав их на плечах Риты: чтобы уж точно не сдвинулись, если девушка застесняется и попытается сжать коленки. Ирка услышала судорожный вздох партнерши и нервно куснула ноготь мизинца. Ощутив легкое дыхание девушки на внутренней стороне своего бедра, Ира крепко вцепилась левой рукой в растрепанные локоны партнерши, то ли отталкивая, то ли прижимая ближе — не ясно. Рыжая макушка Риты вздрогнула, когда девушка почувствовала, что в неё вцепились острые ноготки возлюбленной, и девчушка продолжила дорожку легких поцелуев по бедрам несчастной партнерши, давно уже тайно желавшей тягучего продолжения. Впрочем, Ирка была слишком смущенной в тот момент, чтобы в принципе изъявлять свои желания и уж тем более — о продолжении. Девушка была несколько испугана быстрым откликом своего тела на незамысловатые действия подруги, с некоторым стыдом ощущая непривычное возбуждение, которое горячим узлом стянулось где-то внизу живота. Когда Рита неловко прикоснулась горящими губами к промежности возлюбленной, в спешке вспоминая действия актера из тайком скачанной порнушки, Ирка глубоко и судорожно выдохнула, излишне сильно вцепившись в поцарапанную столешницу, постаравшись сдержать неловкий стон, едва не сорвавшийся с её губ. Рыжая покрепче обняла бедра партнерши и чуть более уверенно скользнула язычком по губам девушки, раздвигая их. Слизнула тягучую сладость Иркиного возбуждения, горячо выдохнула, а потом.. Ирка ничего дальше не помнила, но было как-то восхитительно-нереально, до танцующих звёздочек перед полуприкрытыми в удовольствии глазами. Буквально вскипевший и убежавший из кастрюльки глинтвейн обжег руку Ирки, девушка инстинктивно вскрикнула, дернувшись, а Рита, в испуге и неожиданности слишком грубо ткнулась холодным носом в промежность, чем заставила девушку лягнуть ногой. Неловко, в общем, вышло. Но вспоминалось это, почему-то не со смущенной улыбкой, а с толикой возбуждения — последняя сцена словно вычеркнулась из памяти. Вспомнив, как она проходила еще неделю с болезненным алым ожогом на всю кисть, девушка подпрыгнула на месте и кинулась к зажженной конфорке плиты. Вино уже начинало возмущенно булькать, но ни выкипеть, ни выплеснуться, ещё не успело. Ирка быстро выключила газ и разлила горячий напиток по двум высоким глиняным кружкам.       Рита должна была вот-вот прийти.