Возьми в руки фотоаппарат

Сказать, что настрой их был «так себе» — не сказать ничего. По-видимому, жизнь в очередной раз поворачивается к ним задницей, но сильнее всех, как обычно, к Аарону. А Бен предпочитает её в эту задницу пинать. Аарон так не может: ему сложно поднять даже ногу после того, как они перевозят всю аппаратуру на студию, и всё, что он может сделать — упасть на диван, когда Бен ещё носит ковры и технику, вытереть пот и опять ощутить дрожь в ногах. Аарон чувствует себя отвратительно, пусть длительный и кропотливый путь записи нового альбома только начинается. Фактически, он ещё и не успел начаться. Бен ставит ему уколы. Миллион уколов в течение всей его жизни, и Аарону кажется, будто на нём уже не найдётся живого места, где бы не побывала игла. Разве что нос. Бену, кажется, совсем не трудно, и только Аарон бесконечно устаёт от того, что происходит. Они решают, что пока Аарон не будет участвовать в записи альбома, но у него не так много сил даже на то, чтобы расстроиться. Так что он и не пытается, ведь жизнь всего-навсего в очередной раз поворачивается к нему задницей. Честно говоря, эта задница настолько ему примелькалась, что он и не удивлён. Все переживают за него, волнуются, всё время, двадцать четыре часа в сутки справляются о здоровье. Аарон жутко устаёт от этого. Бен может сколько угодно говорить всем, что Аарон такая же задница, в какой находится его полуживое, медленно разлагающееся здоровье, но кто же ещё поставит ему уколы вне дома? Иногда кажется, словно Бен специально доводит себя до состояния Аарона. Не так буквально, конечно, но всё же. Он курит и пьёт за троих, и при этом совсем не похож на алкоголика. Он за троих справляется о здоровье Аарона. Он за троих звонит ему на сотовый. Он за троих проводит время вместе. Вот только за тех троих, что и так окружают Аарона, готовые всегда подставить своё плечо. Барабаны для пластинки записывает не Аарон. Аарон просто шастает рядом, как какой-нибудь призрак, много фотографирует и очень хочет помочь. Вот только Иэн всё не разрешает. Они по-прежнему вместе веселятся, и Аарон почти верит в то, что все вдруг, как по волшебству, забывают о его болезни. Но он совсем не верит, что готов хоть на мгновение забыть о ней сам. К концу дня Бен подсаживается к нему на диван. Аарон смотрит те фотографии и видео, что успел снять за день: их бесчисленное множество, но все они, как какие-нибудь бактерии, похожи друг на друга. Самые разные люди — неотъемлемые части BT-команды — всё ходят и ходят мимо него. Кто-то так же сидит в ноутбуке, уставший за день, кто-то — как Джон — опять борется с салатом. Везде приглушён свет, и, должно быть, все понемногу собираются домой. Бен прижимается к нему так, как может. Обеими руками обхватывает его правую руку, неторопливо перелистывающую страницы в интернете, немного сползает вниз и сквозь очки смотрит на экран ноутбука. Иногда Аарон говорит ему, будто всё дело в волосах, вечно лезущих в глаза, и Бен всегда лишь отмахивается. Сейчас же буквы так и норовят разбежаться в разные стороны. Аарон бросает на Бена быстрый взгляд, спрашивает, когда тот собирается домой, а Бен пожимает плечами и комментирует происходящее на экране. Бен так чертовски сожалеет о том, что происходит. Ему настолько обидно за Аарона, что хочется лишь кричать и ругаться. Когда он приходит домой, то мало о чём рассказывает Рейчел. Когда Аарон приходит домой, то идёт к своим детям. Но Бен старается быть оптимистом. Старается... В какой-то степени старается держаться даже больше, чем Аарон. Иногда ему становится настолько плохо, что в туалете его едва не вырывает от одних ощущений и осознания ситуации. Но он выходит, словно всё хорошо. С Иэном они пишут песни, зная, что сейчас, в общем-то, всё не так уж и хорошо. Все они держатся. В конце концов, не в первый раз. Бен ставит ему уколы. Трижды в неделю, шесть уколов. Как и пятнадцать лет назад. Бен возит его в больницу, ждёт в коридоре. Бен нетерпеливо вскакивает, когда Аарон выходит, на ходу надевая куртку. Бен обнимает его по вечерам в студии, потому что всё всегда заканчивается хорошо. Ему бы очень хотелось, чтобы всё закончилось хорошо. Пожалуйста.