***
ЁнДжэ по обыкновению сидит у старшего на кухне и смакует запах его освежителя воздуха, который сам и купил, стараясь перебить хотя бы в одной комнате, запах чьего-то фетиша, а ЁнГук сидит напротив и, угрюмо уставившись в чашку, по капле глотает чай. — И долго ты на меня будешь дуться? — смотря на его унылое хлюпанье, всё же не выдерживает ЁнДжэ, отставляя баллончик с ароматом бриза на край стола. — Токсикоман хренов, — бормочет в чашку Бан и отводит взгляд, настойчиво делая вид, что всё ещё до чертей обижен на очередную "шутку не для всех" от Ю. — Ладно, я больше не буду так шутить. — И так каждый грёбаный раз. — Клянусь. Только серьёзно. Обещаю, никаких шуточек, — ЁнДжэ щурится и выжидающе смотрит на хёна, едва улыбаясь уголками рта в ожидании его ответа, а когда тот всё же оборачивается, то драматично вздыхает, поджимает губы и, наклоняясь чуть ближе, заглядывает прямо в глаза. — Я серьёзно люблю. Без всяких там идиотских шуток. — И что я должен?.. — Ничего. Можешь продолжать дуться, — ЁнДжэ жмёт плечами и разочарованно смотрит в окно, прикусывая щёку и пряча вздох облегчения. Облегчения, обернувшегося пустотой с рваными краями внутри, которую не закрыть ни одной, даже самой плотной шторой. — Это будет как-то нечестно. Я ведь... Мне правда казалось, что ты шутишь. Но раз... Может, замнём? Иначе меня может стошнить, — мнётся ещё сильнее ЁнДжэ Гук и растерянно чешет затылок, пытаясь придумать, как сгладить неловкость, если не полную дерьмовость момента. Не делать же вид, что сейчас никто никому не признавался. — У меня, кстати, вафли есть. Твои эти, венские. — Да плевать, если честно. Я домой собирался. — ЁнДжэ, всё так же задумчиво глядя в окно, потихоньку поднимается со стула и замирает на пару секунд. — В другой раз.***
На улице слепит глаза солнце, и ЁнДжэ ведёт вдоль неба ладонью, улыбаясь солнечным бликам в глазах. Он ждёт, как сейчас, насмотревшись на звезду, закроет веки, а как пройдут пятна перед глазами, откроет и вновь окажется на бановской кухне и будет, крутя в руках баллончик освежителя, просить его перестать дуться. От света начинает темнеть в глазах, и он закрывает рукой лицо, вдыхая как можно глубже и считая до пяти, а потом и впрямь возвращается в чужую квартиру, пропахшую побелкой и лёгким бризом. Улыбнувшись обидам ЁнГука, встаёт с места, отставляя баллончик, и, подойдя к окнам, зашторивает их двоих от улицы и солнечных бликов. — Я почти уверен, что у тебя есть венские вафли, признавайся.