***
- Приве-е-ет, - пьяный бред в трубку. Зазеваться бы до вывиха челюсти, спать хочу. Вторник, сука! - Шэн? - пытаясь продрать глаза. - Два ночи, чел, - почти возмущаюсь. Почти, потому что бесполезно. - Да-а-а, - тянет пьяно. - Слуш, я тут это... то... которое... хахаха... пфрррр тпрррууу... - неадекватно бормочет в динамик. Тяжко вздыхаю. - Снова замели? - уже даже не вопрос. Привычка. Тёплая постель манит вернуть тело в её объятья. - Ахга, прикинь, - и дикий ржач. - Забери, а, - почти умоляет. Почти, потому что не умеет. - Скоро буду, - и сам сбрасываю вызов. Быстро одеваюсь, ключи в руку с полки в коридоре, и на улицу, перепрыгивая через ступеньки. Снова Шэн влетел. Ну да, сегодня же пресловутый вторник. У этого поганца просто обострения в этот день недели, и главное неясно, с чем это связано, просто тупо влипает в жопу именно по вторникам. Тварь! Паркуюсь у уже пиздец-забадавшего-здания, меня тут уже и кошки, блин, узнают. Слишком часто бываю. Киваю паре офицеров, входя в двери, сразу же направляясь за этим валенком. Долгая и мутная процедура внесения залога, и вот уже Шэна выводят мне на поруки. - Че-е-ел, ты прие-ехал, - пьяно лопочет он, падая на меня, ноги не держат, заплетаются. - Спадь хочу, - по-детски хнычет это недоразумение, и я, попрощавшись с офицерами, почти тащу его на себе в машину. - Что на этот раз? - выруливая со стоянки. Хотя, мне без разницы, знаю, что повод мелкий, как и Шэн, как и всегда. Всегда! - Хулиганка-а-а, - хихикает он, тупо размахивая руками. Быстро пристёгиваю этого неугомонного, пока не решил погулять через дверь на ходу машины. С Шэна станется. - Укурился? - тормозя на светофоре. В принципе, неважно, ничего сильного он не употребляет. Чтобы-блять-не-было-привыкания! - Просто. Пьян, - и кивает сам себе, тут же срываясь на оглушающий хохот. Мне с него тоже смешно. - Ясно, - говорю, потому что больше нечего ответить. Всё равно невменяем. Привожу к себе - к нему вести бесполезно, у Шэна родители старые, а он лось двадцатилетний, им и так нервы треплет. Затаскиваю его неадекватную тушку в квартиру, тут же раздевая и укладывая на диван - спать. Всё равно в душ вести бесполезно, хоть кипятком шпарь, хоть ледяной - вырубится. - Ты злишься на свою игрушку? - хрипло, хмельно спрашивает парень, хватаясь за мою куртку, которую я не успел ещё с себя стащить. - Шэн... - хочу сказать, что он не прав. - Спасибо, - тихо-тихо произносит Лиферс и обнимает, крепко-крепко, тут же отключаясь, так и не разжав рук. Так и сижу, склонившись над парнем, жду, пока тело совсем расслабится и я смогу выдраться из хватки. Хоть и неудобно, хоть и спину простреливает болью и вязким неприятным томлением от сведённых мышц, но не могу с силой разорвать контакт. Просто не могу. Потому что... Дурак, вот почему. Утром он свалит, тихой мышью, подлой тварью, пока я сплю, так, чтобы не узнал, не отчитал, не смотрел на него с укором. Он не боится моей ярости. Он боится... А умеет ли он чего-то бояться? Есть ли у Шэна страхи? Весь такой мелкий, низкий, слишком тощий, слишком хилый, слишком... А в нём всё - слишком. На ребёнка не похож, у парня взгляд старика, но тело молодо, без намёка на морщины, с его этими солнечными волосами и пушистыми ресницами - слишком чёрными, потому что красит, потому что хочет выглядеть старше, агрессивнее. Глупо. С его-то узким лицом и пухлыми губами - бесполезно!***
- Ара-а-а-ас, забери... ик... меня-а... фыр! - надрывается хрипами сотовый. Опять. - Где ты, маленькая гадость? - бормочу в трубку, растирая глаза пальцами, чтобы согнать муть сна. Вторник. Три утра. Басы рвут барабанные даже через динамики. - Я-а-а-а... тут, - ржёт Шэн. Трясу головой, хлеща длинными чёрными нитками волос по лицу и шее. - "Тут" - это где? - сажусь в постели, пощипывая фалангами переносицу. - В го-ро-де, - сакральным шёпотом. На заднем фоне шаги, мат и снова музыка. - В какой стране, блять? - срываюсь я, потому что было так, что укатил на другой конец страны автостопом, пытаясь пересечь границу. Я к нему самолётом летел, быстрее было. Зато протрезветь успел, но всё равно был разбит из-за выпитого. А нефиг абсент бутылками хлестать, он слишком долго цепляет организм хмелем. - В нашей, - чёткий ответ. Словно крякнул и смеётся, падла, так заразительно и чисто, что, не будь ситуация печальной, я бы улыбнулся в ответ. Пусть даже он этого и не увидел бы. - Город? - сохраняя остатки спокойствия, а внутри точит боль. Червь-пакостник грызёт, сжирает кусками, отравляя организм ядовитой слюной. Мне банально страшно, что что-то не так, что поздно позвонил, что на сей раз встрял по полной. Всегда есть вероятность херового исхода. Это же Шэн. С ним не бывает иначе. - Наш же! - фыркает трубка, и тут же громко зевает, одновременно прикуривая. Я уже изучил его. Вдоль. И поперёк. - Тогда. Где. Тебя. Сука. Искать? - вообще-то, я лёг полтора часа назад. Вообще-то, я устал, как незнамо кто. Вообще-то, работа сжирает нервы тоже. - Э-э-ээ... я у клуба, - отвечает слишком подавленно, слишком потерянно, и мне становится в разы хуже. Вскакиваю с места, начиная одеваться, продолжая допрос. - Какого? - уже стону в ладонь и телефон одновременно, вспоминая, куда я сунул бумажник. - На-ше-го! - кричит Шэн и явно прыгает неугомонным зайцем на месте. Жизнь бьёт ключом. Он слишком активный для рамок реальности. - Еду! - слово, как приговор. Можно было и догадаться, Лиферс не любит изменять привычкам и тусит всегда в одном и том же клубе. Но уточнить лучше, чем потом кататься по городу в поисках неуловимого придурка. Одеваюсь в верхнюю быстро, хоть и криво - пофиг. Вновь коридор, ключи, машина, дорога. - Это не йа... - пьяно и испуганно таращит глаза Шэн, глядя на помятый капот машины. Чужой машины! Блять. - Ублюдок, - орёт парень в пиджаке на голое тело (фу, это даже не пошло), бросаясь на Лиферса с кулаками. Но тот сам падает на задницу на асфальт, зато я бросаюсь наперерез. Ловлю удар справа плечом - простреливает до искр перед глазами, но на ногах удерживаюсь. Парень рычит на меня. Короткий замах левой, он выставляет блок, бью правой по рёбрам. Треска нет - радует, но пиджачного скручивает. Вздёргивает голову, тяжко дышит, шипит, глаза злые. Пиздец мне. Резко ко мне, на меня, пинок ногой - уворачиваюсь, но прилетает в спину. Выгибаюсь от вспышки агонии в хребтине. Хватает за волосы, дёргая на себя, к себе, подтаскивая, хлещет наотмашь - кольцом по коже, раздирая эпителий в кровь. Кричу. Зверею. Отвечаю. Пинаю и матерюсь. Падаем оба, месим друг друга, фыркаем, пинаемся, люди вокруг орут, поддерживая обоих. Кулаком под подбородок, вскакивая, тут же ощериваясь, защищаясь. Вскакивает следом, хромая на левую. Бьёт - перехватываю. Бью - отражает. Отталкивает - отскакиваю. Кровь щекочет кожу, раны болят, кожу саднит, мышцы в ужасе от натуги. Красавцы, бля! Выдохлись. Хватит. - СтопЭ, - вскидываю руки, глядя на зачинщика драки. - Вот, - протягиваю свою визитку, кожа на руках содрана, костяшки ломит агрессией нервных окончаний, - позвони завтра, я оплачу ремонт. Это лучше, чем мы тут сейчас будет биться до последнего. К тому же, не знаю, кто именно помял капот, но раз Шэн был рядом, то он и виноват. Тут и разбираться нечего. Сука, хоть бы регистратор, что ли, себе установил. Придурок богатенький. - На цепь его посади, - сплёвывает кровь наземь парень, забирая кусок картона, и потирает грудь. Хорошо я ему приложил коленом. - Хорошая идея, - бормочу я, вздыхая, и, оглядев бегло толпу, торможу взглядом на Шэне. Спит, проблядь. Сидит, прижавшись боком к колесу моей машины, и спит. Мстительно закидываю его в багажник и везу к себе. Ничего, ему полезно. Спецом еду по хреновой дороге, выбирая длинный путь. Долго паркуюсь, резко дёргаясь с места на место. А ему хоть бы хны - дрыхнет, сатана. Затаскиваю в квартиру, раздеваю прямо в коридоре и вновь отволакиваю к дивану. - Я не виноват, - невинно шепчет Шэн, утыкаясь носом мне в шею. - Кукла не виновата, - вновь бесит он своим этим острым словом, сильнее прижимаясь ко мне. В горле ком, язык не слушается. Такое чувство, что ответ сдох на кончиках голосовых. И не двинуться, хоть и не держит. И не уйти, хоть и не скован. И не вдохнуть, хоть и кислород рвётся в носоглотку. - Спи, - всё-таки бросаю небрежно, а сам трясусь от злости и беспокойства. Он - ходячее приключение-долбаная-проблема. Но не променял бы ни за что ни на кого. - Угу, - кивает, водя носом по горлу, а мне даже слюну не протолкнуть, так и копится под языком. - Игрушкам противопоказаны коктейли, - шипит он и вырубается. Ясно, снова наглотался красивого-приторного-яркого. С коктейлей Лиферса развозит до состояния "лужа". И зачем закидывается? Укладываю его и иду в душ смывать кровь, обрабатывать ссадины, осматривать бочину. Завтра будут синяки. Завтра платить по долгам. Его долгам. Но это будет завтра. А сегодня кофе на подоконнике и три никотина в открытую форточку. И так по кругу, пока не забрезжит рассвет. Всё равно уйдёт так, что не замечу. Пора дверь заколачивать. Хотя... Тогда он не вернётся...***
- При-вед, - снова ржёт телефон. Только вздыхаю. Это уже не исправить. - Укурился? - спрашиваю, боясь услышать ответ. Нет, ну, а вдруг, однажды он сядет на что-то тяжёлое? Знаю, что нет. Умом понимаю. Но душа-то болит. Душу-то тревожит. И порой хочется выть, да не выходит. Я не умею. - Нет, мы оксид озотом дышали, хахаха... - надрывается смехом динамик. Чужие голоса фоном вторят. - Где ты? - выдыхаю тихо вопрос, готовый рвать сцепление, гоня за ним. Вперёд. До упора. По следу. К цели! Лишь бы был в норме, в порядке, живой, здоровый. Просто был. - В кли-и-инике, пхаха... - еле ворочая языком и давясь кислородом. Или чем там, блин? - Какой? - я чертовски спокоен, потому что нет смысла психовать. Нет. Смысла. - Стала... стага... стамиге... лической... та хгде бивни делают, во! - пищал Лиферс восторгом, давясь хихиканьем. - Здесь вс-е-е-е смешные-е-е... Верю, бля! - В какой именно? - на часах пять утра. Потираю шею рукой. Долбаный вторник. Чёртова ночь. - Но... хахаха... вой. Ну её ещё это... то... бля-а-а-а... рекламируют... - снова срывается на ржач. Уебу, когда увижу его наглые глаза. Пусть фингалом отсвечивает, чтоб на утро неповадно было! - Она же ещё не открыта, - почти ужасаюсь. Почти, потому что бесполезно. - И что? - хрипы, хрюки, звон - что-то упало. Грохот - кто-то упал. И гомерический смех эхом. - Обор..удов..а-ание есть, - хохот. - Охранник-то, жи-ирный хрен, надрочился на пиццу и порнушку, дрыхнет, - снова. Кто-то. Упал. Слушать его синтетическое веселье нет сил. Но слушаю, потому что не могу иначе. - Сейчас приеду. Опять вломился в ещё закрытое здание, пакостник херов. Мы познакомились по ошибке. В участке. Меня задержали за езду без прав, документы на работе оставил. И, пока ждал, что их Майкен подвезёт, в клетку подсадили этого. Думал, ребёнок нашкодивший. Оказалось, что парень-идиот. На тележке катался по магазину, врезался в винную витрину, задержали. Его родители выкупали тогда. Состоятельная пара, пожилая, мать тряслась над отпрыском, отец только вздыхал - единственное чадо в семье. Избалован. Но уж больно они жизнью затраханные. И сыном. Он и меня зае вконец, мой мозг. По вертикали. Вынес к чёрту со своими "давай поговорим". А чё бы и нет? Всё равно скучно. Домогался, чтобы я дал ему свой номер. Зачем-то назвал настоящий. Думал, не запомнит. Оказалось, что позвонил через три дня, попросил внести залог. Деньги потом вернул. Он их всегда возвращает. Купюры жгут глаза, отсвечивая на тумбочке в прихожей каждое утро среды. Ненавижу среду. Ключи, лестница, машина, путь. Замок вскрыт профессионально, не придраться. Дышат дальше, придурки. Три парня и две девахи ржут, давятся слюной и слезами, катаются по полу и угорают. Вокруг хаос: разбросаны приборы, какие-то пакеты-упаковки, видимо, от фильтров. Ватные тампоны брызгами по кафелю. Вещи валяются тряпками то тут, то там. Чей-то ботинок свисает с крючка на двери. Идиоты. Вытащил Шэна за шкварник, он и не упирался. И повёз к себе, как и всегда. Вот уже больше, чем полгода. Сам не заметил, как он проник в меня, просочился своим безбашенным характером, грустными глазами, робкими прикосновениями, шёпотом в ухо. Чёрт! - Пить хочу, - выдохнул Лиферс мне на хрящ, кусая за мочку. Продрало, прострелило, затопило в ноль, застучало пульсом, загрохотало битом под черепной, закололо под ногтями. - Бля, - чуть не врезался в дерево, отчаянно вцепившись в руль, белея фалангами от натуги. Хорошо, что дорога пуста, и ничего страшного, что я выехал на встречку. Пот прошиб холодом и жаром одновременно. - На, - швырнул в него пол-литра в пластике мятного чая. Сам не осознал, как стал возить всегда долбаную тару с собой, потому что Шэн любит именно такой напиток. Он жадно приложился к горлышку, шумно глотая влагу. Самое страшное, что это приводит меня в восторг. - А твои друзья? - спросил я, пытаясь отвлечься. - Первый раз вижу, - пожал он плечами, вновь смеясь. - Мы час назад познакомились, - и сложился пополам от нового приступа хохота. Не знаю. Я. Ничего. Не знаю! И это, как глухая истерика, где-то там, внутри, под слоями хрящей и плазмы, за сосудами и под костями. Внутри. Наверное, я зацепился за парня, потому что моя жизнь посредственная, скучная, простая: дом-работа-дом. А он - яркий, громкий, вне рамок. Мне этого не хватает. Жизни. Лиферс меня делает живым. А я его? Уж точно не делаю спокойным. - Давай купим ша-а-ариков и будем в небо пуска-а-ать? - заорал Шэн, выскакивая наполовину в люк в потолке тачки. Я лишь мотаю головой, не отрывая взора от полотна дороги. - Ага, щас, - фыркнул я, включая какой-то заводной бит. Потому что ему нужно перебеситься, потому что он любит попсу, потому что он смеётся, и я тоже улыбаюсь, ведь он такой... необычный. - Спать хочу, - грохнулся он на сиденье назад и тут же отключился. Вот сурок, а. Вновь квартира, прихожая, диван. - Я твоя игрушка, - вновь забормотал он. - Твоя игруш-ш-шка... И сердце в липкий комок неестественного. Эти его слова ранят, зудят на барабанных, раздражают носоглотку. От них хочется кричать, ломать мебель, пинать стены, беситься, смеяться, скулить. Но не хочется - жить, дышать, улыбаться. - Да почему же? - вспыхнул я. Голос хрустит, слова ломаются на кончике языка, боль дрожью по телу. - Потому что я интересен тебе, пока я заведён, не потеряй ключик, - фыркнул Шэн, целуя меня в губы. Прострелило. Заштормило. Закипело кровью - под кожей, под веками, теряясь спазмами в ресницах. И ответить бы, да он уже в отрубе. - Бес ты, - выдохнул я, глядя на мерно сопящего парня. А внутри сладко. Внутри гадко. Внутри пусто. Нам бы нормально поговорить. Но у меня не хватает нервов позвонить ему самому. А он звонит только во вторник и только, когда встрял. Карма какая-то.***
- Забери-и-и-и... - угрюмо рычит трубка, часто и надсадно дыша. Одна минута первого. Одна минута вторника. Один единственный звонок. - Ох, откуда? - громко выдыхаю, с силой жмуря глаза. Тело ноет от усталости, я нифига не отдохнул. Голова пустая, глаза слипаются, но, слыша его голос, понимаю, что уже привычно ловлю бодряк. Потому что я ему нужен! - Из участка, - чихает голос Шэна. Узлом нервы - тянут до предела. Я всегда переживаю. - Что на сей раз? - я просто должен знать. - Ван..ми..сисм, - изрядно ломая не совсем адекватный язык. А мне смешно, если честно, потому что представляю себе, как Лиферс хмурит брови. Это всегда забавное зрелище. - Вандализм? - переспрашиваю, подогнав набор букв под определённое слово. - Точно. Он, сука! - вскричал Шэн, хлопнув в ладоши. - Слуш, Арас, башка болит, а, - жалобно проскулил Шэн. Только он так умеет - быть и сукой, и неженкой одновременно. - Что сделал? - спрашиваю и шарю по карманам, хочется курить. Где эта чёртова зажигалка? - Писал, - скромно отозвался он, явно ковыряя пальцем стену. Боюсь спрашивать, но всё же. - Где? - покурить не удаётся, поэтому сигареты летят на пол, со злостью. Мне нужен кофе, но на него нет времени. - Дяди в форме нака-а-азали, - прикидываясь бедненьким, жалуется бестия. Моя. Персональная. Бестия. Геморрой ходячий, бля! - Шэн, это я понял, ссал куда? - то ли смеюсь, то ли кашляю, уже сам не знаю. Одеваюсь, спешу, вздыхаю в сторону кухни. Кофе... - На дверь, - рявкает он и хрипит голосовыми. - Чью? - нет, мне всё-таки смешно. - Мэрии. Выражая свой протест против противной коалиции противных дегенаратоф-придумывателей-поправок-к-захонам. Ай, - зашипел Лиферс. - Что ещё у тебя там? - тут же отозвался я на отголосок боли в его тембре, замерев с одной кроссовкой в руке и поднятой вверх ногой. - Дядя-солдат со злыми гласищами допермана подзатыльник дал, - проскулил Шэн, натруженно сопя носом. Как бы ему этот самый нос не сломали. - Еду, - бросаю в трубку и трубку бросаю. В карман. Вновь по кругу. Мне кажется, что офицеры полиции уже ржут мне в спину, глядя на то, как я раз за разом приезжаю за ним. Откантовал в машину, усадил, пристегнул, сунул в руки таблетку и чай. А Шэн молчаливый, послушный, взъерошенный и чуть-чуть рассеянный. Сидит, смотрит в окно, считает проезжающие мимо машины, водит пальцем по стеклу. Не люблю, когда он грустит, когда так задумчив, когда выглядит побитым жизнью, хотя на самом деле в норме. Но у всех бывают моменты затишья. Дома: коридор, душ, кофе и пинком отправляю Лиферса на диван. Ему нужно выспаться, мне тоже. - Арас, - голос слишком тихий, панически надтреснутый, и в глаза не смотрит, рассматривая пол. Сажусь рядом. Хочется ему сказать, что не злюсь, что всё хорошо, что он не обязан оправдываться за свои выходки. Шэн редко извиняется, слишком редко, но чертовски обстоятельно. И это бесит, потому что ему не идёт грусть в глазах. - Помоги-и мне... - громко всхлипнул Шэн, ластясь ко мне, обнимая, забираясь верхом. - Что случилось, - а у самого руки трясутся. Такой маленький, такой кроткий сейчас, такой хрупкий, что страшно обнять. Страшно НЕ обнять. И я обхватываю тельце, жмусь, дышу и вдыхаю его, чувствуя, как привязываюсь лишь сильнее. Не покоряюсь, просто сдаюсь ему на милость. - Поиграй со мной, - шепчет буквами Шэн. Продирает оторопью от загривка до задницы, прямиком через позвонок. - Что? - не понимаю его шарад-головоломок. Я боюсь их понимать. - Хочу тебя, - рюмит голосовыми, громко-тихо, тяжело вдыхая через нос. Губы по губам, опаляя страстью, жаром, не огнём, но теплом тела. Прижимается, ёрзает, тихо стонет в уста и целует с запалом. Кружит голову - телом, действиями, дыханием. Дрожит, трясётся, трепещет, нервно-рвано сдирая вещи с меня, как кожу стаскивает слой за слоем, оставляя с обнажённой душою. Подчиняюсь, помогаю, его раздеваю тоже. Хотя, что там снимать? Только банный халат, под которым - стройный, тонкий, в коже с мурашками. Обласкать! Срочно. Глазами и руками, языком и губами, ни за что не оставив на коже следов. Но не могу оторваться от него, целую сильнее, углубляя контакт, вылизываю, проникаю, тихо шиплю и вновь в него, играясь с губами. Прикусываю под громкий стон, вылизываю, пока выгибается, прижимаю к себе, притянув за талию, тут же стискивая упругие ягодицы. Не даёт времени услышать, не даёт возможности осмыслить, не даёт права на отказ. Просто даёт, и я не могу не взять, потому что сам на грани. Давно уже на грани. Давно уже во власти. Давно. Слишком давно. Валимся на мягкое, елозим друг по другу, дышим в унисон, с хрипами и рыками. Заводит его покорность, возбуждает его страсть. Подготавливаю быстро, проникаю медленно, движусь рвано - всё к херам. Срываемся в миг, перекатываясь по дивану. Грохаемся на пол, размыкаясь, и вновь восторг соединения, сближаясь так, что будто едины. Толкаюсь, громко шлёпая кожей по коже, проникаю, вхожу - я с ним, как в бреду. Что-то шепчет, просит, почти умоляет. Вновь перекат, поддерживая друг друга руками и ногами. Седлает, движет сам, контролируя процесс. Сразу рысью, галопом - громко, сильно, резко. Выгибаюсь сам, хрустя позвонками, закатывая в наслаждении глаза. Удовольствие жжётся при каждом толчке, сильнее и сильнее, в крови перебор эндорфинов, они заставляют улыбаться. Хватаю за руку, что пальцами щиплет мой сосок. Смыкаю пальцы на запястье. Рывок - дёргаю на себя, в полёте ловя его губы. Сладко, трепетно, жадно. Целуемся и движемся - в одном чёртовом ритме. Вновь перекат - подминаю, распаляю, распинаю по ковру, порочно проникая в него, глубже, дальше, кажется, что вот-вот - и поглотит. И я этого хочу, быть покорённым им. Полностью. Выгибается, хрипит, цапает спину и ковёр, кончает, закусив нижнюю губу. Слишком пошло, очень эротично, ещё толчок - и догоняю, опустошаясь внутри него. Хочу тут же сползти, чтобы не раздавить, чтобы дать отдышаться, но не пускает, вынуждает лечь сверху, собой укрыв от всего мира. И, наверное, даже от самого себя... - Тебе звоню... Только тебе... Потому что ты для меня единственный, - бормочет Шэн, закидывая на меня ногу. - Я твоя игрушка. Твоя игрушка, да? Да-а-а! - задаёт вопрос Лиферс и сам же на него отвечает, обнимая меня сильней. - Твоя непослушная кукла, - шепчет в ухо, громко вздыхая. Разве? Я бы поспорил. Потому что твёрдо вижу, что... ...это ты - кукловод! Как же мы оба заблуждаемся!