***
Солнце, казалось, припекало прямо сквозь крышу «реношки». В салоне было по-весеннему тепло, и лезть наружу, под порывы ветра, Белобородько совсем не хотелось. Сквозь стекло он наблюдал, как выкатывает на проезжую часть серебристый «Хёнда Солярис», и думал, что народ у нас в стране всё-таки образованный. Душевный. И жуть какой болтливый! Но, несмотря на все свои недостатки, этот народ своими достоинствами заслужил все же благосклонность судьбы, пусть даже в небольших ее проявлениях...Часть 1
15 марта 2016 г. в 17:22
Ветер был еще по-зимнему ледяным, но солнечные лучи шпарили уже с такой силой, что Ленка, сидящая за рулем своего «Хёнда Солярис», довольно жмурилась, как пригретая солнцем кошка. Она даже слегка расслабилась. А почему бы и не расслабиться? Машин мало, асфальт сухой, все весенние колдобины на виду и объезжаются легко. Впрочем, Ленка и без зрительных ориентиров знала свой путь наизусть, а потому привычно скинула скорость после знака «40», прижалась в правый ряд, избегая особо раздолбанного скопища ям, и так не спеша подкатила к пешеходному переходу. В то же самое время с противоположной стороны проезжей части неторопливо шагнула на переход дисциплинированная старушенция с клюкой. Прикинув, что шагать до ее «Хёнды» бабулька будет долго, Ленка ничтоже сумняшеся проехала вперед. И тут здрасьте! Вынырнувший из-за кустов ДПС-ник строго наставил свой жезл чуть ли не в лобовое стекло «Соляриса», а затем повелительным жестом указал на обочину.
Вот тебе и расслабилась!
Она послушно припарковалась, опустила стекло, отчего холод тут же пробрался в прогретый салон, и подняла печальные глаза на подошедшего ДПС-ника.
— …стовой … ужбы …ант …родько …аши …кументы, — козырнув, пробормотал тот свою обычную скороговорку; ветер с такой легкостью растаскивал его слова, будто бы «…ант …родько» разговаривал не звуками, а снежинками.
Ленка выкопала из сумочки и бардачка все необходимые бумаги и карточки и сунула их ДПС-нику.
— Что ж вы, гражданка Липовая, нарушаете? — «…ант…родько» невесело вздохнул прямо в окно «Хёнды» и похлопал по своей ладони Ленкиными правами. — Пройдемте в машину.
Ленка, куда деваться, вылезла наружу. И буквально затряслась от пронизывающего ветра. «Рено», к которому потопал ДПС-ник, высовывал свой бело-синий нос из кустов чуть дальше, сразу же за переносным радаром, возле которого приплясывал от холода еще один «…ант». Ленка бегом, словно стараясь опередить зиму или, на худой конец, догнать своего «…анта», добежала до «Рено» и плюхнулась на пассажирское сиденье. Стоило дверям захлопнуться, как в салоне воцарилась теплая весна. Ленка аж оттаяла от такого контраста и с робкой улыбкой взглянула в строгое лицо ДПС-ника.
— Пешехода, значит, не пропускаем, — сурово пробасил тот в ответ.
— Не пропускаем? — с возмущенной обидой воскликнула Ленка и обернулась. Бабулька только-только завершила свое триумфальное шествие по переходу и теперь тихонько ковыляла к остановке. — Да она даже шага не замедлила! Я бы десять раз туда-обратно могла проехать!
— А в ПДД что сказано? — с угрюмым видом спросил «…ант».
Ленка насупилась еще обиженнее.
— То-то, — ответил «…родько» и принялся копаться в каких-то бумажках.
Ленка горестно вздохнула, даже носом похлюпала от несправедливости судьбы и тоскливо уставилась в окно на противоречивую зиму-весну.
— Вот вы экологию совсем не бережете, — заговорила вдруг она.
«…ант …родько» устало-вопросительно скосил на нее глаза.
— Вот ехала я себе и ехала, никому не мешала, никому вреда не наносила, — с воодушевлением продолжила Ленка. — А если б я затормозила, то еще, наверное, минуту стояла бы с включенным двигателем, и все эти выхлопные газы выбрасывались бы в окружающую среду, травили бы окружающий воздух, почву, растения, всех людей! И да! Выхлопы нанесли бы вред, прежде всего, той самой бабульке! А она и так едва ходит. И никому ее, болезную, не жалко! — Ленка повернулась лицом к «…анту». — Вы вот, кстати, знаете, сколько топлива надо потратить двигателю, чтоб стронуть автомобиль с места? Да в десятки, если не в сотни раз больше, нежели если б машина просто ехала себе и ехала. Ну, это закон физики такой, — заметив на лице ДПС-ника сомнение, заторопилась пояснить она, — чтоб что-то заработало, нужен энергозатратный начальный импульс, толчок, а потом оно будет само работать — с приличным таким КПД и с безопасным выхлопом. Именно поэтому на некоторых заводах в три смены работают, да. — Вытащив на лицо солидную мину, Ленка усиленно покивала головой. — Это чтоб производство никогда вообще не останавливать, остановка — это же накладно очень! И вот представляете, они там работают, работают, на благо нашего государства, а мы тут тратим драгоценное топливо, которое с таким трудом добывается и которое так нужно всей нашей стране! Да еще загрязняем свои же родные экосистемы! И наносим, кстати, вред экономике всей страны.
Правая бровь ДПС-ника медленно поползла вверх, и Ленка восприняла это буквально как вспышку сигнальной ракеты — пора!
— Да-да! — с еще большей солидностью закивала она. — Вот вы мне тут штраф выписываете, — она указала взглядом на бумажки, которые держал в руках «…родько», — и тем самым понижаете мою покупательскую способность. Вот не смогу я купить в этом месяце ни кофточки, ни вкусных печенек, ни крема, да много чего не смогу купить. А ведь таких как я миллионы! Перестаем мы покупать — и всё! Сначала останавливаются торговые и денежные потоки, затем останавливаются производства, наступает кризис, люди теряют рабочие места, скатываются в нищету и отчаяние, и тут уж недалеко до переворотов, путчей, развала страны... Вот у вас, кстати, родственники где работают? — Ленка сбавила обороты и сделала умное и заинтересованное лицо. — Не в торговле случаем? А то первыми же в этой цепочке и пострадают. Станут, как говорится, предвестниками тяжелых перемен.
«…родько» даже шевельнул губами, намереваясь, видимо, что-то сказать, но Ленка решительно перебила его:
— Впрочем, не важно, где работают. Если весь этот механизм запущен, — она вздохнула тяжело, словно пророчица, взвалившая на свои плечи бремя скверных предсказаний, — то его уже не остановить! Всё в мире повязано на торговле, она — двигатель экономики, богатства, успеха, прогресса. Самые сильные государства в истории человечества расцветали на пересечении торговых путей! И бесславно увядали, как только им пережимали столь важные для жизни артерии, их кровь, их топливо — торговлю!
Пока она говорила, левая бровь «…анта» выползла вверх, а правая, наоборот, опустилась. Кашлянув в кулак, он все-таки решился поддержать разговор:
— Как-то мне не кажется, что штраф так уж сильно повлияет на эту вашу покупательную способность. А вот на соблюдение ПДД вполне повлияет.
— Да разве речь обо мне! — отмахнулась Ленка и пожала плечами. — Я беспокоюсь о других людях — о тех, для кого штраф действительно станет крупной финансовой дырой. Вот вы в следующий раз остановите какого-нибудь беднягу за какое-нибудь незначительное нарушение, вы тогда посмотрите в его измученное лицо, на его рабоче-крестьянские руки и вспомните мои слова. И, может быть, вы вернете ему документы и скажете: «Поезжайте! И будьте в следующий раз осмотрительней!» И этим вы сделаете его счастливым... А я что? Я, вы правы, себе на кофточку еще заработаю. Времени вот, конечно, жалко. — Она смиренно поджала губы. — За то время, что я здесь сижу, я бы смогла произвести полезный для общества продукт. — Ленка мысленно представила лежащие в морозилке тесто и фарш для пельмешек, и оттого ее последняя фраза получилась весьма убедительной. — А ведь это так важно в наше время! Тяжелое, сложное для всей страны время! Когда мировой кризис наступает нам всем на пятки, когда все наши враги сняли, наконец, свои лицемерные маски и показали истинную свою суть. Вот вы знаете, что такое быть настоящим патриотом в наше время? Это значит, что мы должны поддерживать друг друга и во всем друг другу помогать — мы ведь единый народ! Мы должны беречь каждую секунду нашего времени, каждый грамм наших ресурсов, каждую пядь нашей экологии. Мы должны не рассиживаться по пустякам, а как можно больше работать — ради блага нашей любимой Родины, ради нашего будущего, ради будущего наших детей. — Тут она снова захлюпала носом, на этот раз абсолютно искренне. — Вот что значит настоящий патриотизм! Мы не должны тратить ни мгновенья своей жизни зря. Вы же знаете, не успеешь обернуться, а оно — рраз! И полжизни пробежало! Как? Когда? Не заметил!.. А потом снова — рраз! И еще пробежало. И вот ты сидишь думаешь, что же ты успел сделать-то такого ценного в своей жизни, зачем вообще жил, ради чего…
На этой меланхоличной ноте она замолкла, чувствуя, что сил на дальнейшие патриотические, равно как и философские изыскания почему-то перестало хватать. Да и вообще после формулировки последних вопросов всё остальное вдруг стало казаться неважным. И испорченное солнечное настроение, и потраченное время, и придирчивый ДПС-ник, и обидный, почти нелепый штраф, и даже некупленная кофточка — всё это стало настолько незначительным, мизерным, прямо-таки нищенским в общемировом масштабе, что Ленка ощутила в глубине своей души невыразимую скорбь и вместе с тем странную жажду — ей вдруг истово захотелось жить. Но жить как-то по-особому. По-человечьи, что ли? Но чтоб истинно по-человечьи, не как сейчас...
— Ладно, — «…родько» хлопнул по ладони своими бумажками, вздохнул и протянул Ленке ее права. — Поезжайте. Но правил больше не нарушайте. Уж поверьте моему опыту, этим вы сделаете наш мир лучше.