Дом

Темный силуэт здания вырос передо мной внезапно. Захотелось свернуть, пройти мимо, словно это не мой дом, но ноги сами несли вперед. Уже на крыльце меня пробрала дрожь, а во рту появился привкус горечи. Входная дверь отворилась с пронзительным скрипом, резанув натянувшиеся до предела нервы. Лампочка в коридоре моргала, но в ее неясном свете можно было разглядеть сероватую слизь, с комфортом устроившуюся на стенах, жирными пятнами покрывающую потолок и пол. Я судорожно сглотнула: еще вчера она не доходила до порога. Слизь источала вонь, от которой выворачивало наизнанку, и я привычно зажала нос. Из кухни выглянула мать, одетая в домашнее платье и фартук. Новая волна тошнотворного запаха гниющей плоти заставила меня зажмуриться. Зачем я каждый день возвращаюсь сюда? На что надеюсь? - Все в порядке, милая? - в ее желтеющих день ото дня глазах читалось удивление. Неужели она не замечает, как меняется сама и все вокруг? Поварешка в ее руках - как насмешка. Кивнув, я всмотрелась в пока еще родное лицо и проскользнула мимо, стараясь не наступать на слизь, норовящую попасть под ноги. Иногда она казалось мне живой: дышащей, пульсирующей. Начав с родительской спальни, она постепенно заполонила весь дом. В стотысячный раз я прокрутила в голове события полугодовой давности. С чего все началось? С дурацкой статуэтки, купленной мамой на барахолке? Или с проклятья цыганки, не получившей монетки? Уже неважно. Моя комната была убежищем. Крепостью. Я заткнула тряпкой щель под дверью и поспешно распахнула окно, полной грудью вдыхая свежий воздух. Включила свет и зажгла свечи. Все, что нашлись в тумбочке. Остаток вечера я просидела на кровати, кутаясь в одеяло и не находя в себе сил подняться. Они - те, что раньше были моими родителями - передвигались по дому. Я слышала их легкие шаги и тихие голоса. Они обменивались ничего не значащими фразами "какпрошелдень" и "всехорошо", не осознавая, как звуки перерождаются в шипение. Я слышала шелест, который издавали их новые тела, и жадное бульканье слизи. Да, они нуждались в ней, змееподобные существа с короткими щупальцами. Их новый облик был страшен: пасть с тонкими иглами зубов и ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками. Но несмотря на это, они оставались моими родителями. По утрам я находила извилистые следы с пятнами крови. Чьей крови? Кусая губы, ждала, пока не откроется дверь родительской спальни и чуточку изменившийся отец не спросит: "Как спалось, дочь?". Тогда я целовала его в твердую холодную щеку и уходила. Больше всего на свете боясь, что однажды наутро он не вернет человеческий облик. Шипение и шелест сосредоточились возле моей двери, и я с трудом поборола глупое желание спрятаться под одеялом. Вонь с новыми силами взялась за меня, рождая спазмы глубоко в животе. - Открывай, милая. Ужин готов, - перед дверью с глухим стуком что-то упало. Я заткнула уши, борясь с тошнотой. Пусть они уйдут! Уйдут! - Ты все равно будешь нашшша! - в шипении с трудом угадывался мамин голос. Я отступила от двери, наткнувшись на кровать. Когда успела встать? Скоро все кончится! Они должны уйти... всегда уходят. Сладковатый запах стал сильнее, и вдруг тряпка, затыкающая щель под дверью, исчезла. Слизь толчками проникла внутрь, растекаясь по полу и с чавканьем набегая на стены. В следующее мгновение дверь дрогнула и распахнулась. Верхний свет с треском погас, а свечи, одну за другой, поглощала слизь. Я заморгала, силясь рассмотреть тех, что застыли на пороге. Их чешуя поблескивала, а короткие щупальца судорожно шевелились. - Ты должна быть с нами! - скользнуло вперед существо. Я распахнула рот от ужаса, и в этот момент слизь, свернувшись тонкой змеей, проникла в горло. Я захрипела, захлебываясь отвратительной жижей, чувствуя, что не могу пошевелиться - она плотно спеленала меня. Словно со стороны я услышала, как оборвался мой крик. Очертания комнаты, потонувшей в темноте, дрогнули, и мне удалось разглядеть улыбающихся родителей. Тело затекло, казалось неудобным, и я опустилась на пол, с наслаждением окунувшись в горячую слизь. Странно, что раньше она казалась мне противной. Я не чувствую вони.