***
– Мне? С вами? Зачем? – Лоран, явно не веривший собственным ушам, уставился на Солаля истинно обалдевшим взглядом. – Я же даже не знаю, что к чему... – Хороший шанс узнать! – «папочка», цепко ухвативший коллегу под локоть, тащил того в сторону номера Микеланджело, который был выбран для общих посиделок по причине своей масштабности и вместительности. Ну, если вещи с пола убрать. – Позовите Рафаэль! – упорно протестовал Бан, стараясь вырваться из уже болезненной хватки. – Шарлотту! Да кого угодно! Почему я? Маэва вон вообще не пришла! – Девушки ушли на шопинг, а у нашей новоиспечённой мамочки и без этого забот хватает, - отмахнулся Моран, продолжая волочить за собой отпирающегося мужчину. – Хочешь скоротать вечер в одиночестве? – Лоран открыл было рот, чтобы согласиться, но Солаль грубо его прервал: – Ага, ври. Ты бы всё равно пришёл из любопытства. Мсье Бан обречённо вздохнул и позволил впихнуть себя в светлый номер, наполненный разговорами, смехом и бренчанием гитары Микеланджело. – Ну, теперь весь выводок в сборе, - гордо заявил папочка Со, усаживаясь прямо на пол в импровизированный круг, в центре которого стояло несколько бутылок вина, бокалы и ноутбук Диан. – Мне кажется, или тут кто-то лишний? – прошипел Флоран, взглядом прожигая в замявшемся у двери «Сальери» огромную дыру. Микеле, не желавший начинать вечер воспоминаний со скандала, притёрся к любимому французу поближе и что-то тихо мурлыкнул на ухо. Тот резко изменился в лице и заметно расслабился, уголками губ улыбаясь блондину. – Началось, - алжирец, растянувший ногу сразу на трёх диванных подушках, хлопнул себя ладонью по лбу. – Лоран, не стой, аки столб на ярмарке, садись, - Нуно похлопал по подушке рядом с собой, безмятежно улыбаясь застывшему коллеге. – Никто тебя не сожрёт. – Я бы не утверждал столь опрометчиво, - буркнул Флоран, но очередное довольное мурлыканье Мике заставило его замолчать, отвлекаясь на действия любимого итальянца. – Ну, что же... – Солаль, между тем наполнивший все бокалы, поднял один и прокашлялся. – Мерван, все там будем. – Оч-чень оптимистично, - съязвил Рим, но улыбку скрыть не смог. – На самом-то деле, я сейчас растерял всё своё красноречие, - пожал плечами Моран. – Всё уже говорено по нескольку раз, да и думаю, что тебе ни к чему ещё раз выслушивать, как нам всем жаль, что ты оказался в такой ситуации. Поэтому... – мужчина поднял бокал в воздух, – просто за тебя. – За тебя! – подхватили остальные. Вина было много, фотографий и видео в ноутбуке – ещё больше. Громкий смех, прерывающийся на очередной рассказ о каком-нибудь курьёзе в процессе работы над «Моцартом», не давал спать если не всему Сеулу, то соседям по этажу точно. – Диан, в жизни бы не подумал, что у тебя найдутся такие фотографии, - хихикнул Микеле, пролистывая папку с оными с такой скоростью, что всё на экране сливалось в единое разноцветное пятно. – О, даже первый шоукейз? – О, нет, - тихо взмолился Мерван, но куда там. – Я бы посмотрел, - Бан под действием алкоголя стал более разговорчивым, но их с Фло молчаливые переглядки заставляли труппу немного нервничать. Ситуацию спасал Микеле, то и дело перетягивающий внимание бородатого мсье на себя. – Боже, как вспомню это платье... – Рим хохотнул, рассматривая фотографию Мелиссы, поющей «Bim-Bam». – А Флоран оценил, - хмыкнул Нуно, перелистывая на следующий кадр, где Мот едва ли не падал лицом на грудь Марс. – Это он для вида, - тут же парировал алжирец, делая глоток из своего бокала. – Ему тогда явно не до Мел было. – В смысле? – Бан переводил обескураженный взгляд с одного на второго, силясь найти в диалоге скрытый подтекст. Микеланджело очень выразительно стрельнул глазами в сторону любимого и включил видео. Их первый официальный «Vivre». С утверждённым текстом и несколько сотен раз отрепетированный. Настолько, что уже должен был набить оскомину на языке, надоесть и доводить до бешенства только первыми тактами, но нет. Каждый раз они пели его так, словно не теряли друг друга несколько минут, часов, дней назад. И первый официальный шоукейз не стал исключением, хотя и выделился среди остальных выступлений. – Оу... – понимающе выдохнул Лоран, заработавший за это очередной злобный взгляд со стороны Мота. – Ну, почему он на меня так смотрит?! Чего я ему сделал-то? – А говорят, что я истеричка, - весело фыркнул Локонте, рывком усаживая начавшего подниматься Фло обратно на пол. – Просто сиди и смотри, Лоран. Молча. Желательно. – Я же говорил, что это плохая идея, - буркнул «Сальери», поворачиваясь к Со. – Лучше бы девчонок позвал. – Тихо, цыпа, не бушуй, - подал голос Нуно, увлечённо копавшийся в ноутбуке и едва не падающий носом на клавиатуру. Вечер затянулся. Уже непонятно было: провожали Мервана или вытаскивали из воспоминаний самые нелепые случаи, которые случались при работе. Вспомнили и торт, который Микеланджело стащил у Флорана, и вечно испаряющийся даже из самых укромных уголков чай, и порванный камзол Сальери... Даже сгоревший парик Солаля! – Как так-то? – хохотал Нуно, напрочь забывший эту историю, но, судя по выражению лица папы-курицы, зрелище было то ещё. Микеле, жутко краснея и запинаясь, что для него в принципе было несвойственно, помог вспомнить друзьям, как в один из его дней рождения труппа собралась в зале отдыха Дворца Спорта после очередного выступления с целью поздравить любимого «Моцарта». – Вообще-то это Флоран виноват! – скороговоркой выпалил Локонте, предусмотрительно выставляя перед собой подушку на случай, если французские танки пойдут в атаку. – Сейчас вот вообще непонятно было, - протянул Мот, разглядывая бежевую обивку, маячившую прямо перед носом. – Причём здесь я, твой день рождения и сгоревший парик Солаля? Простите, Леопольда Моцарта. Микеланджело, убедившись, что убивать его никто не собирается, опустил подушку, глубоко вдохнул и заговорил: – Мы немного выпили, - Мерван, хорошо помнивший сколько на самом деле выпили, сразу же расхохотался. – Ко мне подошёл Солаль, спросил, не видел ли я его парик. Но мне же совсем не до того было... – Ага, ты бегал за Клэр, думая, что она Констанца, и требовал подарок в виде неё в неглиже, - недовольно вставил Мот, в котором иногда всплывала обида за это пьяное итальянское буйство. – Было бы странным, если бы он приставал с таким предложением к герру Сальери, - заливисто рассмеялась Диан. – Так вот! – с нажимом произнёс Мике, привлекая всеобщее внимание к своему рассказу. – Я сказал, что не видел парик и отправил его к Флорану... – Не отправил, а послал прямым текстом на трёх языках, - прокомментировал Моран, хорошо помнивший точные координаты этого самого посыла. Такую вариацию из смешения языков грех было не процитировать хотя бы у себя в голове. Присутствующие могли только представлять, ибо цитировать вслух Солаль наотрез отказался, впрочем, пообещав отправить всем текст SMS-кой. Общественность должна знать героев в лицо. – Мне дадут сегодня рассказать, или мы так и будем вспоминать все мои грешки?! – возмутился итальянец, резко опуская кулак на собственный скетчбук. – Прости, дорогуша. Мерван залился очередным приступом хохота: привычка Микеле разговаривать с собственными вещами была одновременно милой и очень смешной. Чего стоили итальянские диалоги с собственной гитарой... Локонте нахохлился и отодвинулся из освещённого ноутбуком круга, обиженно сверкая глазами из полумрака, заползающего в комнату с улицы, где в свои полноправные владения вступал вечер. Флоран, знакомый с подобными забастовками не понаслышке, схватил итальянца за рукав и резким движением уложил блондинистую макушку на свои колени. Взгляд карих глаз от этого менее обиженным не стал, но всевозможные способы расправы в нём мелькать прекратили. Микеле аккуратно переплёл их пальцы за своей спиной и успокоился окончательно, чувствуя, как француз невесомо поглаживает его ладонь. – Хоть бы ради приличия скрывались, - беззлобно фыркнул Рим, пристально вглядываясь в любое поползновение амурной парочки. – Все свои, - буркнул Микеланджело, даже не думая расцеплять руки. – Кхм. Тихое покашливание Бана осталось без внимания: Солаль всё-таки дорассказал историю о сгоревшем парике. Оказывается, парик всё это время Локонте таскал у себя за пазухой (как он там оказался – так и осталось загадкой), а потом в его на тот момент тёмную голову пришла потрясающая мысль: огненное шоу с участием баллона лака для волос, зажигалки мсье Мота и многострадального парика. Помогала ему в этом коварно хихикающая Марс, неизвестно за что взъевшаяся на папочку. Микеле причину не помнил, а звонить Мелиссе в такое время и с таким вопросом было бы как минимум странно. – Так... – медленно соображал Флоран. – А почему ты меня обвинил в том, что у Солаля сгорел парик? – Будешь знать, как оставлять зажигалки у всех на виду, - нравоучительно изрёк Резенде, поднимая указательный палец к потолку. Локонте на эту реплику довольно резко закивал, елозя щекой по бёдрам француза, так опрометчиво облачённым в тонкие хлопчатые брюки. Флоран сдавленно зашипел и запустил пятерню в светлые волосы, останавливая непреднамеренную, но всё-таки пытку. Итальянец, быстро сообразивший, что к чему, коварно усмехнулся и медленно съехал от бёдер к коленям и вернулся обратно, якобы устраиваясь поудобнее. Фло, сдержавший рык, поставил в голове галочку напротив пункта «Отыграться на Локонте ночью» и снова зарылся в жестковатые волосы ладонью, зная, что это действие заставит Микеланджело лежать спокойно и не провоцировать француза на необдуманные поступки. – Боже, Дассини, да у тебя здесь целый склад! Да ещё и рассортированный! – восхищался Нуно, увлечённо копавшийся в ноутбуке. – Я тебя обожаю! – Только без рук, - хихикнула девушка, отставляя пустой бокал в сторону. – Эй, ну-ка верни назад... – Мерван, подползший ближе, перегнулся через плечо Резенде и уставился в экран. – Тут есть «NRJ-2010»! В душе у Микеле что-то приятно сжалось, но итальянец так и не понял, к чему сей позыв был. Возможно, это даже не душа взывала к своему хозяину, а желудок, искренне возмущённый отсутствием в нём еды и наличием алкоголя. – Кело, у тебя живот издаёт звуки кита, вступившего в брачный период, - фыркнул Солаль, поднимаясь с пола и направляясь в сторону небольшой кухоньки. Рим, видевший двусмысленные намёки в каждом предложении, сдавленно прыснул, пряча лицо за спиной Нуно, который подчёркнуто отстранённым взглядом смотрел на открытую фотографию. – Да что ты там разглядываешь? – Флоран нагло поднял Локонте со своих коленей и подполз ближе, заглядывая в светящийся экран. – Вот это кадр... Лоран, подсевший к коллегам и увидевший фотографию, только присвистнул и округлил глаза. – А я вам тут покушать... – Солаль поперхнулся фразой и поспешно отставил тарелки на низкий столик напротив дивана, уставившись на фотографию перед собой. – Да что у вас там?! – не выдержал итальянец и в один рывок оказался возле всеобщего столпотворения. Диан покраснела и отвела глаза, часто кусая нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос. Лоран присвистнул ещё раз. Лоран-старший тактично делал вид, что ничего, собственно, экстраординарного не происходит и занялся сервировкой «ужина на скорую руку». Нуно и Мерван, повиснув друг на друге, всхлипывали от охватившего обоих приступа необузданного веселья. Микеле и Флоран переглянулись. И если во взгляде второго было понимание происходящего, то первый явно недооценивал масштабов трагедии. – Почему у меня такой вид, будто я планирую массовое убийство, а не радуюсь полученной награде? – итальянец критично осмотрел собственное изображение. Ни одной достойной оправдательной мысли своему облику он не нашёл, поэтому выжидательно смотрел на любимого, который уже последовал примеру Диан и то и дело кусал себя за нижнюю губу. – Куда смотрит Мерван? А бородатый почему такой довольный?! Рим и Резенде заржали, аки истинные породистые жеребцы, и повалились на пол, сотрясаясь в приступах истеричного смеха и утирая выступающие в уголках глаз слёзы. Солаль честно пытался урезонить разбушевавшихся «детей», но сам едва сдерживал рвущийся наружу хохот: память Микеланджело была поистине удивительной вещью. Причём удивляла она чаще всего своего же обладателя. – Фло?.. – блондин перевёл внимательный, но от этого не менее потерянный взгляд на возлюбленного и вопросительно приподнял брови. – Мике, ты помнишь, что было...ночью? – француз, совладав с неуместным сейчас весельем, глубоко вдохнул, предчувствуя долгий путь к истине. – А обязательно всем рассказывать о том, как мы... – Нет, Локонте, не этой ночью, - закатил глаза брюнет, отвешивая звонкий подзатыльник вновь расхохотавшемуся алжирцу. Нуно предусмотрительно отсел на полметра подальше. – Перед премией. Микеланджело нахмурился. Почему-то воспоминания о тех событиях несколько поистёрлись из памяти. Единственное, что приходило на ум, – он провёл день перед знаменательным событием у Флорана дома. И ночь они... – Судя по выражению лица, загрузка началась, - прокомментировала Диан, подсаживаясь ближе к столику, заботливо засервированному Солалем. – Давайте перекусим, что ли. С обеда во рту не было ничего, калорийнее воды. – Флоран, покорми своего ненаглядного, - съехидничал Рим. – А то он за своей мыслительной деятельностью не преминёт съесть собственный скетч. Мот метнул в веселящегося алжирца уничтожающий взгляд и сам невольно погрузился в немного сумасшедшие воспоминания...***
2010 год, вечер перед «NRJ-2010»
– Флоран, мать твою Францию, Мот! – Микеланджело, вымотавшийся после репетиции, уже около часа силился посмотреть телевизор и расслабиться, но маячивший перед экраном француз не давал сконцентрироваться на фильме ни на секунду. – Прижми своё мягкое место к не менее мягкому креслу, пока я не кинул в тебя что-нибудь совсем не мягкое! – Меня поражает твоё филигранное спокойствие, - прорычал недовольный брюнет, исподлобья глядя на безмятежную итальянскую мордашку. – А меня – твоя излишняя нервозность, - в тон ему отозвался Локонте, вытягивая шею так, чтобы видеть происходящее на экране действие. – В чём причина твоих метаний, любовь моя? – Избавь меня от этих высокопарных романтических бредней, - огрызнулся Мот, тем не менее, плюхаясь в кресло и принимаясь за методичное раздирание листка со сценарием. Микеле поёрзал, устраиваясь поудобнее на своём месте, и уставился на экран, возвращая течение мыслей в русло сюжетной линии фильма. Долго, однако, он удержаться там не смог: отвратительно режущий по ушам звук намеренно медленно рвущейся бумаги заставил бы даже самого спокойного в мире буддиста взорваться не хуже атомной бомбы. – ФЛОРАН! – громыхнул итальянец, подскакивая на диване и вперивая гневный взгляд в бородатого француза. – Ты можешь успокоиться?! Откуда столько нервов? – То есть тебя ни разу не коробит завтрашнее мероприятие? – искренне изумился Фло, поднимая взгляд на тяжело дышавшего блондина. – Меня коробит только то, как методично ты умудряешься выносить мне мозг по его случаю, - прорычал Микеланджело, глубоко вдыхая и расслабляясь, дабы удержаться от соблазна запустить в Мота пультом от телевизора. – Ничего страшного завтра не произойдёт, мы не на опознание чьего-то трупа едем! – Шуточки у тебя... – фыркнул француз, снова затевая бесконечные метания перед телевизором. – Это же так важно! – Опознать чей-то труп? – ехидно поинтересовался Микеле, жестами отгоняя Флорана от экрана. – Уйди, бородатое недоразумение! – Локонте, ты можешь сконцентрироваться на чём-то, кроме кино? – медленно начал закипать тот, сжимая ладони в кулаки. – Или тебе настолько плевать? – Нет, мне действительно интересно, кто убил ту прелестную девушку, - с серьёзным видом кинокритика отозвался итальянец, продолжая извиваться так, чтобы увидеть фильм за спиной любимого. Это стало последней каплей. Во взгляд, обращённый к развалившемуся на диване итальянцу, Флоран вложил всю свою нервозность и вспыхнувшую злость. Стремительным движением он оказался возле дивана и выбил из расслабленных длинных пальцев пульт, нависая над вмиг переменившимся в лице Микеле. – Твоё ледяное спокойствие и неуместные шуточки мне поперёк горла, - прошипел француз и дёрнул верхнюю пуговицу рубашки Локонте, одновременно сводя его руки над головой и больно прижимая их к жёсткому подлокотнику. Микеле испуганно дёрнулся, но куда там. В лице любимого не было сейчас и грамма адекватности, а пальцы всё больнее сдавливали не прикрытые платками тонкие запястья. Мот влажно и пошло провёл языком по его скуле, глядя в глаза с откровенно злобной насмешкой. Пальцы его правой руки пробежались по торсу Микеле, то расстёгивая, то просто срывая пуговицы, которые с громким стуком прыгали по деревянному полу, теряясь под мебелью. – Фло... – Локонте задохнулся, когда Флоран с силой провёл ладонью вверх по его оголённому животу. В тёмных глазах его плясали черти, пугая и возбуждая до спазмов в горле. Мот выдернул ремень из джинсов Микеле, двинул коленом, упираясь тому в пах и срывая с в момент пересохших губ сдавленный стон: от неожиданно грубых действий блондин завёлся не хуже, чем от привычной мягкости возлюбленного. Итальянец почувствовал, как кожаная змея обвивает его запястья, и попытался вырваться из железной хватки Флорана. – Мот, чёрт бы тебя! – прошипел он. – Чёрт сейчас будет тебя, - издевательски горячий шёпот обжёг ухо, пуская вниз по позвоночнику толпу предвкушающих мурашек. Флоран отпустил его связанные запястья и, лаская торс лёгкими поглаживаниями, двинулся ниже. Он сладко выцеловывал на шее Микеле абстрактные узоры, заставляя того поверить, что, как и всегда, будет нежен. Мике постанывал, подаваясь вперёд. Резкий укус в плечо – итальянец вскрикнул. Флоран обвил рукой его талию и обхватил губами сосок; проворные пальцы забрались в джинсы и коснулись возбуждённого члена через ткань боксеров. Микеле выгнулся, и снова стон сорвался на крик, когда Флоран, прикусив на миг сосок, проложил по груди дорожку яростных засосов, одновременно снимая, наконец, джинсы вместе с бельём с узких бёдер и обхватывая его член. Француз на миг потянулся к губам Микеле, даря полный нежности поцелуй, быстро им же разорванный. Локонте недовольно заворчал, но в следующее мгновение рот его любовника без предупреждения сомкнулся на пульсирующем от возбуждения органе, срывая с приоткрытых губ длинный мелодичный стон. Фло, не церемонясь, принял член сразу глубоко, заставляя блондина чуть ли не взвыть, а затем почти полностью поднялся, втягивая щёки, и едва-едва подразнил кончиком языка головку. Микеле снесло крышу. – Флора-ан! – жалобно выстонал он и толкнулся вперёд, отчаянно дёргая связанными руками. Сейчас он как никогда желал зарыться пальцами в смоляные волосы, схватить их так, чтобы любовнику с неожиданно открывшимися садистскими наклонностями стало больно. Тот и сам был возбуждён донельзя. Собственное желание требовало немедленного внимания. Подрагивающей рукой он расстегнул пуговицу и молнию на брюках; его член упёрся в бедро Микеле. Флоран жарко выдохнул, вновь обхватывая губами плоть итальянца, одновременно начиная прохладными и скользкими от смазки (когда только успел подготовиться?) пальцами растягивать любимого. Микеле зажмурился и до ноющей боли сжал кулаки. Стоны его будто отражались от стен и умножались, превращая комнату в средоточие похоти. Флоран бросил на него страстный пылающий взгляд, входя вторым пальцем, и чуть погодя – третьим. Брюнет, задыхаясь от отголосков почти ушедшей злости и сковывающего всё тело возбуждения, покрывал поцелуями внутреннюю сторону бёдер Локонте, и оба были уверены, что следы от засосов не сойдут ещё не одну неделю. Под колено Флорана попал пульт от телевизора, и канал переключился на какой-то музыкальный. Оба на миг замерли, когда из динамиков раздались знакомые звуки: J'apprendrai ta langue Et ton accent Pour te comprendre.* Микеле, не успевший вволю прочувствовать ироничность момента, ощутил искусный язык Флорана на своих сосках. Кажется, француз решил довести любовника до сумасшествия медленными ласками, перемежающимися с довольно болезненными укусами и засосами. – Хватит, - дрожащим голосом прошептал Микеланджело. – Хватит, пожалуйста-а... Француз встал на колени и резким движением снял с себя футболку, а следом и брюки с бельём, отправляя ненужную одежду на пол. Он подтянул Микеле ближе, устраиваясь между его призывно разведённых ног, и, едва сдерживая себя от резких движений, осторожно начал преодолевать сопротивление мышц (несильное, впрочем, не зря же они периодически устраивают себе бессонные ночи, которые наутро дают о себе знать ломотой во всём теле, следами от укусов и красноречивыми взглядами соседей: да-да, молчать во время занятий любовью – для слабаков). Локонте закусил губу, но подался вперёд, желая ощущать эту сладкую боль в себе снова и снова. Флоран простонал сквозь стиснутые зубы, прочувствовав всё нетерпение любимого, и одним толчком вошёл до упора. Микеле всхлипнул и изогнулся, когда любовник прижался к нему всем телом. Губы брюнета успокаивающе мазнули поцелуями по скулам итальянца, он целовал его влажный от пота лоб, виски, обжигая дыханием беззащитное горло и начиная двигаться всё быстрее. – Развяжи, - выстонал Микеле. Флоран, подумав, что ему не хватает ощущения родных рук на теле, освободил тонкие запястья, и Локонте тут же обвил его, притягивая для нового поцелуя – такого по-итальянски развратного. Tatoue-moi sur tes seins Fais-le du bout de mes lèvres. Je baiserai tes mains, Je ferai que ça te plaise.* Одуряюще пахло страстью и мускусом. Локонте обхватил ногами талию возлюбленного, выдавая умопомрачительные стоны. Флоран, выбрав быстрый темп, снова растерял всю мелькнувшую в нём нежность, и жёсткие поцелуи-укусы начали раскрашивать тело Микеле вторым слоем, причиняя какое-то совсем извращённое удовольствие от коротких вспышек боли. – Быстрее, - хрипло выдохнул Локонте, впиваясь пальцами в сильные плечи француза, не заботясь о том, что короткие ногти оставят на коже яркие следы. Флоран обхватил своими музыкальными пальцами его член, лаская грубыми, рваными движениями под стать тем, какими вталкивался в податливое тело под собой. Микеле уткнулся носом в сильную шею, срываясь на крик, когда неугомонный садист сжал пульсирующую плоть у основания, не давая кончить. Локонте почувствовал, как сильное тело Мота напряглось. Флоран снова сжал запястья Микеле, заводя их за голову, другой рукой отпустил член и схватил итальянца за горло. Почерневшие от страсти глаза гипнотизировали. Микеле изогнулся, уже почти чувствуя оргазм и одновременно задыхаясь от хватки на шее, но был не в силах разорвать зрительный контакт, да Мот и не позволил бы, тяжёлой тенью нависая прямо над лицом Локонте. Мгновения тишины разбились низким стоном на два голоса, когда любовники одновременно достигли вершины наслаждения. Микеле обессилено закрыл глаза, не выпуская Флорана из объятий. Сладкая тяжесть его тела была сейчас такой родной и нужной. Фло вплёл пальцы в светлые волосы итальянца и, счастливо вздохнув, прижался щекой к его плечу. – И что это было? – голос предательски сипел после протяжных стонов и резких криков, но Локонте должен был выяснить причину столь внезапного нападения на свою тушку. – Успокоительное для меня, - безмятежно отозвался Мот, не отошедший от послеоргазменной истомы. – Очень надеюсь, что помогло, - съязвил итальянец, морщась от саднящей боли по всему телу. Разукрашен он был просто восхитительно. Флоран молча ухмыльнулся, гипнотизируя тёмными глазами экран телевизора, по которому шёл очередной музыкальный клип... ...Чёрта-с два это помогло. Нет, помогло, но какими жертвами! К вечеру следующего дня Локонте был на взводе, зато его любовник едва ли не постиг всю сущность дзэна. Мужчины, появившиеся на церемонии и едва нашедшие своих коллег в бесконечно пёстром безобразии, произвели самый настоящий фурор. – Мот, скажи мне, что он трезвый! – Дов, первый отошедший от шока, злым взглядом прожигал в Микеле дыру. – Что с его лицом? – Не выспался, - процедил тот сквозь сцепленные зубы и, резко развернувшись, поспешил к их местам в зрительном зале, дабы избежать неудобных вопросов и никому не нужным оправданиям. Всё равно все знают об отношениях, которые дуэт пытается не афишировать, но нет-нет, да попадается на глаза кому-нибудь из коллег за коротким поцелуем или слишком долгим объятьем. – Очень надеюсь, что это правда, - выразительно глядя на Флорана, произнёс Аттья и, подхватив замешкавшегося Коэна под локоть, поспешил вслед за главным героем мюзикла. – Если это то, о чём я думаю... – многозначительно начал Мерван, хитро прищурившись. – То где же следы страсти? Шею-то он не прячет! – Мерван, иди к чёрту! – отмахнулся Мот и отправился искать разобиженного итальянца. Отыскался тот быстро, сопротивлялся недолго, но гнев на милость сменить отказался, мотивируя это саднящей кожей, которая неприятно начинала покалывать от любого телодвижения Микеланджело, и огнём совсем не в сердце. Флоран тихо рассмеялся и аккуратно обнял тихо возмущавшегося любимого за плечи, незаметно целуя в выбеленную макушку. – Нет, главное, у тебя стресс, а страдаю я! – всплеснул руками Локонте, уворачиваясь от очередного объятия и недовольно глядя на любовника. – Запястья, кстати, тоже болят! – Я могу извиниться... – проникновенно зашептал Мот, но поймав осоловевший взгляд Мике, поднял руки, показывая, что сдаётся. – Ладно, не лезу. Локонте мысленно проклял тот момент, когда чёрт его дёрнул за язык, заставляя ехидничать с очевидно нервным Флораном. Блондин искоса глянул на безмятежное лицо любимого, и коварная усмешка украсила его припухшие от бурной ночи губы. Он отомстит.***
Наши дни.
Микеле быстро замотал головой, отгоняя воспоминания и стирая с лица блаженную улыбку. – Добро пожаловать в реальный мир, принцесса, - тут же отреагировал Мерван, вилкой пытаясь выудить из тарелки Нуно кусочек мяса, который выглядел слишком аппетитно. – Фло, теперь он может поесть сам. Мот закатил глаза и вручил опешившему на секунду блондину ополовиненную тарелку с жареным мясом. Красноречивый взгляд тёмных глаз обещал самую извращённую на свете пытку за то, что итальянец в самом прямом смысле выпал из реальности. Микеле фыркнул и поёрзал на своём месте, стараясь как можно незаметнее подтянуть подушку к поясу. Воспоминания о таком внезапно агрессивном Флоране вызвали вполне естественную реакцию организма, от которой в присутствии людей было очень проблематично избавиться. – Локонте, неугомонный ты наш, опять шило в задн...одном месте забыл? – Риму никогда не надоедало пошловато шутить над влюблёнными друг в друга коллегами, улыбаясь при этом так, словно совершает преступление века. – Хреново работаешь, Фло, хреново... – Мерван, ты рискуешь не долететь до Парижа в первозданном виде, - низко прошипел француз. – И Анж мне за это ничего не сделает! – Конечно, потому что я уже не в первозданном виде, - мужчина безмятежно махнул рукой с зажатой в ней вилкой с салатом. Последний слетел с прибора и со смачным шлепком прилетел точно в стакан с соком, стоявший перед Солалем. Папа-курица медленно втянул воздух через нос и выдохнул через рот, сосчитал про себя до десяти и отвесил алжирцу звучную затрещину. – А я говорил, что ты рискуешь, - многозначительно хмыкнул Мот, дёргая себя за мочку правого уха, в которое громко возмутился Мерв, схватившийся за голову. – Так где были следы-то? – горбатого, как говорится, только могила исправит. «Клоун» подцепил вилкой ещё салата, закинул его в рот и вожделеющими глазами уставился на коллег. – А ты куда смотрел на церемонии? – в тон ему поинтересовался Микеле, косясь на злополучную фотографию, так и открытую на экране ноутбука. – Я не виноват, что Мот тебя лапал за... – А мы не можем обсуждать что-нибудь другое?! – вскипел молчавший всё это время Бан, прерывая очередные пикантные воспоминания. Постоянные обсуждения отношений (так неожиданно свалившихся на него для осознания и моментального принятия) выбивали из колеи, заставляя чуть ли не со страхом коситься в сторону обманчиво спокойной фигуры мсье Мота. Диан фыркнула и поднялась, отряхиваясь. – Думаю, пора расходиться, - блондинка мельком взглянула на часы, которые показывали полночь по местному времени. – Мальчикам завтра с утра в аэропорт, да и устали все после сегодняшнего выступления. И, кажется, мы не даём спать ещё нескольким этажам своим смехом. Голос адекватности и разума в лице единственной девушки на посиделках был услышан и, мало-мальски убравшись, труппа покинула номер Микеланджело, пожелав тому спокойной ночи. – Мот, я знаю, что ты в ванной отсиживаешься, - аккуратно начал Локонте, подкрадываясь к белой двери, за которой что-то тихо шебуршало. – Выходи давай, все ушли. – То есть я без твоего участия не могу уже в туалет сходить? – иронично прокомментировали с той стороны, включая воду в раковине. Итальянец пфыкнул и терпеливо уставился на дверь, которая, впрочем, распахнулась через несколько секунд, выпуская умытого француза, улыбавшегося от уха до уха. – Флоран... – вкрадчиво мурлыкнул Мике, подступая к любимому на шаг. – Ох и не нравится мне этот опасно ласковый тон, герр Моцарт, - тот немного склонил голову к плечу, внимательно наблюдая за действиями явно что-то замышлявшего Микеланджело. – У меня потрясающая идея. – Снова? – хмыкнул брюнет, позволяя увлечь себя в сторону кровати. – Но должен признать, такая плоскость твоей идеи мне нравится больше. – О, ты можешь помолчать? – поморщился Локонте, оценивающе глядя на развалившегося почти по всей поверхности двуспальной кровати любовника. – То из тебя слова не вытянешь, то не заткнёшь. Флоран громко фыркнул и с неприкрытым любопытством уставился на Мике. Тот резким движением сел рядом с ним и требовательным жестом потянул край чёрной футболки вверх, оголяя подтянутый чуть смуглый живот. Француз с растущим интересом (не только в голове) повиновался необычайно загадочному итальянцу и приподнялся, позволяя снять с себя одёжку, которая тут же улетела за изножье кровати. – Ты смотришь на меня так, словно я статуя, которую тебе предстоит переделать в фонтан, и ты на глаз снимаешь мерки, - чуть насмешливо прокомментировал Мот оценивающий взгляд светло-карих глаз. – Почти угадал, - рассеянно протянул Микеланджело и вытянул из собственных джинсов широкий ремень с неизменной пряжкой в форме звезды. – Сегодня ты побудешь немного статуей, - он мягко скользнул вверх по телу любимого и запечатлел на приоткрытых губах чувственный поцелуй, не переходящий рамки пошлости. – Это должно быть забавным... Француз, потерявший на несколько секунд бдительность, погрузившись в поцелуй, почувствовал, что его запястья крепко стягивает холодная кожа ремня. – Что ты?.. – Месть, - сладко улыбнулся Микеланджело, перекидывая ремень через железный прут изголовья и надёжно затягивая. – Зря ты мне напомнил про тот вечер... – Радость моя итальянская, ты же несерьёзно? – Флоран дёрнул заведёнными за голову руками, пробуя путы на надёжность. Кажется, серьёзно: завязано было на славу. – Согласись... – Мике стянул с себя рубашку и отбросил в сторону, по-кошачьи передвигаясь по кровати к лицу любимого, – нечестно было с твоей стороны так...издеваться надо мной тогда, - блондин почти ласково потёрся носом о беззащитную шею, втягивая тонкий аромат парфюма, – и на премьере... – дразнящий поцелуй в ямочку между ключиц. – Но хуже всего то, родной, что ты напомнил мне об одной несостоявшейся мести одному латентному садисту... – Ты знаешь... – Флоран едва сдерживал тихие стоны, рвавшиеся из горла в ответ на действия Микеланджело. – Этот эпитет не очень уместно звучит в сложи-и-ившихся... – мужчина взвыл, не закончив мысль, почувствовав зубы на левом соске. – Продолжай, - хмыкнул Локонте, проделывая ту же манипуляцию со вторым соском, намеренно медленно обводя его кончиком языка, глядя при этом в заметно потемневшие глаза любовника. – Ну же... – продолжал насмехаться наглый блондин, оставляя яркий засос ниже правой груди. – Мне так интересно тебя сейчас слушать. – Не боишься мести? – прохрипел Фло низким грудным голосом, наблюдая, с какой тщательностью любимый оставляет кровоподтёк над его пупком. – Скажу тебе больше, - вкрадчиво протянул Микеланджело, нависая над тяжело дышащим Флораном и пристально глядя ему в глаза, – я на неё очень надеюсь. Локонте, не желая больше слушать что-то внятнее стонов и приглушённых криков, резко поцеловал возлюбленного в приоткрытые губы, проникая между них языком и втягивая Мота в поистине безумный поцелуй. Тонкие пальцы не переставали дразнящее прикасаться к чувствительным соскам француза, круговыми движениями опустились ниже к напрягшемуся животу, обводя пупочную ямку, скользнули к полоске жёстких волос и без церемоний проникли под лёгкий хлопок. – У тебя привычка? – многозначительно хмыкнул Микеланджело, проводя ладонью по горячей коже, заставляя любовника сдавленно зарычать и податься бёдрами навстречу ласкающей руке. – У меня были планы, - еле-еле ворочая языком, отозвался француз, прикрывая веки, чтобы не видеть настолько самодовольного лица Локонте. – И если бы не этот вечер воспоминаний... Ох... – итальянец сжал пальцы вокруг основания и издевательски медленно провёл ими по всей длине, замирая на головке и чуть сдавливая её. – Ты бы уже был разукрашен по всем художественным правилам... Блондин тихо рассмеялся и склонился для очередного поцелуя, перебрасывая одну ногу через бёдра распластанного под ним мужчины. Тот силился прильнуть так, чтобы контакт с музыкальными пальцами был как можно более тесным, но Локонте, разгадав его коварные планы, убрал руку совсем и принялся показательно расстёгивать пуговицу и молнию на собственных джинсах. Флоран едва ли не взвыл: настолько это походило на приватный стриптиз, только музыки не хватало для полного антуража. Как бы он ни хотел отвести глаза – не получалось. Медленные грациозные движения притягивали взгляд, а открывающееся всё больше желанное тело лишало вообще какой-либо возможности отдавать мышцам связные приказы. Итальянец же, упиваясь моментом собственной власти над изводящимся от возбуждения и кипучего желания Фло, эротичным движением слез с него и стянул джинсы вместе с бельём, позволяя им с тихим шуршанием скатиться с кровати на пол. Следом кучу одежды на полу пополнили лёгкие брюки Мота, снятые с него проворными длинными пальцами партнёра. Итальянец снова устроился на бёдрах Флорана и с неожиданной жадностью накинулся на его губы, стискивая в крепких объятиях, словно хотел вжать себя в него и никуда не отпускать. Нахлынувшее внезапно чувство обречённости и неизбежности заставило Микеланджело выцеловывать на каждом сантиметре горячей кожи едва ли не оды, поющие о любви. Прикусить основание шеи, обвести языком, вслушиваясь в низкий гортанный стон. Притереться пахом к стоящему члену партнёра, срывая с губ звериное рычание и нетерпеливое движение навстречу. – Прекращай эти игры, наглый итальянский... – договорить Флоран не смог, почувствовав влажное прикосновение языка к самому низу живота. Дразняще близко, но недостаточно, чтобы получить желаемое. Микеле же продолжал действовать так, как ему подсказывало какое-то его персональное десятое чувство: он оставил небольшой укус над тазовой косточкой и опустился к призывно подрагивающей плоти, мягко проводя по всей длине губами и слизывая выступившую каплю смазки. Мот зашипел, дёргая связанными руками, но тщетно: путы не поддавались, а итальянец продолжал планомерно издеваться. Он накрыл губами головку и чуть втянул, проводя по чувствительной коже кромкой острых зубов. – Мне кажется... – Флоран честно пытался удерживать себя в трезвом сознании, но перед глазами предательски плыло, – что нам это ещё пригодится... Микеланджело неразборчиво хмыкнул и, не слушая дальнейший комментарий любовника, вобрал член как можно глубже в рот, наслаждаясь сдавленным сипением француза: в такие моменты у того почему-то напрочь отнимались голосовые связки. Блондин невыносимо медленно провёл губами вниз-вверх по стволу несколько раз и с пошлым причмокиванием отстранился. Флоран недовольно рыкнул, сдувая с глаз тёмную прядь волос, и выжидательно уставился на развратно ухмыляющегося Локонте. Тот снова склонился над ним, яростно целуя (на губы завтра будет страшно взглянуть) и одновременно шаря рукой по тумбочке. – Погоди, стой... – француз извернулся, разрывая поцелуй. В тёмных глазах мелькнуло сильное беспокойство. – Что ты задумал? – Ты мне не доверяешь? – игриво сверкнул глазами блондин, разрывая блестящую обёртку зубами и склоняясь над шеей любимого. Очередной болезненный поцелуй-укус и быстрое движение проворных пальцев в паху: Фло готов был поклясться, что побывал одновременно и в раю, и в аду – настолько противоречивые ощущения одновременно столкнулись в голове, рождая самое настоящее извращённое удовольствие. – Абсолютно не доверяю, - выдохнул он, наблюдая за уверенными манипуляциями любовника. – Очень зря. Микеле выдавил смазку на собственные пальцы и закинул тюбик куда-то в гору косметики на многострадальной тумбе. Флоран расширившимися от удивления (мягко сказано!) глазами наблюдал за тем, как итальянец, чуть приподнявшись, с музыкально-развратным стоном ввёл в себя один палец и с пошлой ухмылкой исподлобья взглянул на реакцию любовника. Тот поперхнулся воздухом, явственно прочувствовав каждой клеточкой тела немыслимое возбуждение. Мот готов был кончить только от одного созерцания того, как себя ласкает его Микеланджело. Мужчина, довольный произведённым фурором, под пристальным взглядом чёрных глаз ввёл в себя второй и третий пальцы, немного покачиваясь на них, как делал бы это, если бы растягивал его Флоран. Но тот не мог. Это бездействие одновременно и раздражало, и заводило до предела, заставляя кусать и без того красные и опухшие губы до боли. И смотреть. Ловить каждое движение Микеле, в котором обнаружилась просто феноменальная способность выдумывать мучительно-сладкую месть в ответ на события почти шестилетней давности. – Кело-о... – протянул брюнет, привлекая к себе всё внимание извращающегося над обоими любимого. – Прекрати, прошу... Локонте, не разрывая зрительного контакта, накрыл горячее тело Флорана, даря невесомый поцелуй в уголок губ. Француз низко зарычал и приподнял бёдра, наглядно показывая, что ему сейчас надо. Микеле ехидно показал ему язык, но повиновался, сам давно находясь в блаженном нетерпении. Он обхватил пульсирующий член у основания и мягко начал опускаться, едва заметно поморщившись в самом начале и блаженно выдохнув, когда притёрся к любимому телу вплотную. Фло, до этого момента, кажется, вовсе не дышавший, подался вверх, всем своим видом выражая крайнюю степень недовольства такой кощунственной медлительностью. Микеланджело двигался размеренно и размашисто, не стесняясь срывающихся с губ стонов и полувскриков, когда его любовник особенно удачно подавался навстречу, находя нужное направление. Руки Мота давно затекли, ему хотелось, чтобы возлюбленный развязал их, но осознание того, что сейчас в постели главный не он, заставляло терпеть покалывающее онемение и глухо рычать, отзываясь на каждое телодвижение итальянца на нём. Тот запрокинул голову, открывая жадному взгляду угольных глаз изящную шею, основание которой было украшено тёмными метками. Брюнет довольно усмехнулся: сойдут не скоро, значит, эти несколько дней засядут в голове Локонте ох, как надолго. Микеле ускорился и вновь встретился с Флораном глазами. Тот смотрел за плавными движениями рук любовника, не в силах отвести взгляд или сконцентрироваться на чём-то ещё: блондин мягко провёл по своей груди, погладил круговыми движениями призывно стоящие соски, скользнул длинными пальцами по животу, тут же сведённый приятной судорогой, и опустил одну руку на свою возбуждённую плоть. Кольцо из пальцев сильно сжалось у основания, резко уводя ладонь вверх, – это действие заставило обоих содрогнуться, а Микеле рефлекторно сжался вокруг члена любовника, вырывая из груди того сдавленное шипение. Движения стали отрывочными, резкими. Итальянец ласкал себя, не отводя затуманенного взгляда от лица Флорана, который жадно ловил каждое движение, всё сильнее подаваясь бёдрами навстречу. – Флора-ан, - блондин коротким движением стянул с сильных рук ремень и отдался им на милость. Мот, почувствовав свободу действий, круговым движением размял запястья и притянул взъерошенного любовника к себе на грудь, резко меняя их позицию так, что теперь Мике крепко обхватил его талию ногами и сильно выгибался навстречу грубым толчкам. – Если ты подумал, - каждое тихо сказанное слово сопровождалось мощной фрикцией внутри податливого тела, – что это моя месть... – Микеланджело вцепился пальцами в смуглые плечи, ощутив электрический заряд, пробежавший по позвоночнику вверх. – Ты ошибаешься, любовь моя. На последнем слове Флоран обхватил пульсирующую плоть итальянца ладонью и сделал пару резких движений в такт тем, что совершал в его теле. Локонте выгнулся на простынях и через мгновение обмяк, проглотив протяжный стон и блаженно прикрывая затуманенные глаза. Брюнет, в последний раз подавшись бёдрами вперёд, почувствовал, что всё тело сковывает напряжение, которое через секунду сменяется блаженной истомой, уносящей сознание в пустоту. Несколько длинных мгновений они приводили дыхание в норму и возвращали себе способность ясно мыслить, что было крайне проблематично. Оба были под неизгладимым впечатлением от удавшейся итальянской мести. – Знаешь... – Мот нашёл в себе силы скатиться с возлюбленного. – Ради такого я готов провоцировать тебя на месть хотя бы раз в неделю. – Надоест ведь, - Микеле быстрым движением стянул использованный презерватив с француза и удобно устроился у него под боком. – Провоцировать? – Пожинать плоды, - задумчиво отозвался Локонте, обводя кончиком пальца свой собственный укус, оставленный на животе Флорана. – Глупости изволите говорить, герр Моцарт, - шутливо отозвался брюнет, запечатляя короткий поцелуй на светлой макушке. – Ты мне никогда не надоедаешь. – Врёшь ведь, - ехидно ввернул Мике, хитро щурясь. – Хорошо, мне надоели твои танцы с этим... – Флоран не сумел подобрать такое определение, чтобы цензура пропустила или хотя бы приняла не с открытыми от искреннего удивления ртами и залитыми румянцем смущения щеками. – Ты же знаешь, что это ничего не значит, - тихо отозвался блондин, накрывая обоих одеялом и переплетая пальцы их рук. – Для меня существует только один настоящий Сальери. И неважно, что сейчас он – король Артур. Мот хмыкнул. – Полюбил-то я тебя... – почти прошептал Микеланджело, утыкаясь носом в изгиб сильной шеи. – И всегда буду. Напряжение отступило. Француз глубоко вдохнул и покрепче прижал к себе расслабленного Локонте. Тот поёрзал немного, удобно устраивая голову на широкой груди, и затих. Через несколько минут Флоран улыбнулся, вслушиваясь в размеренное сопение уставшего возлюбленного. В голове Мота прочно засела одна мысль: такие идеи по проведению совместных вечеров нужно устраивать чаще. Воспоминания приятной волной прокатились от кончиков пальцев на ногах до затылка, оседая яркими картинками в сознании. Да. Останутся они там навсегда. Француз глубоко вдохнул и закрыл глаза. Завтра будет трудный день.***
– Они затопят аэропорт, - Мерван скептически оглядел рыдающих девушек, сбившихся в кучку. – Ну, не умираю я, чего вы все? Мелин без лишних слов крепко прижалась к алжирцу, щебеча что-то про то, как они будут скучать по любимому Клоуну. Рим успокаивающе приобнял девушку за плечи и вздохнул. Желание остаться с каждой минутой росло в геометрической прогрессии, и слёзы девушек были самым мощным этому катализатором. – А где Микеланджело и Флоран? – Солаль внимательно оглядел присутствующих и не нашёл святую парочку среди них. – Вон они, - махнула рукой Диан, указывая куда-то за спину Морана. Мужчина обернулся и едва сдержал фырканье. В тёмном уголке, закрытом каким-то разлапистым растением стояли двое и обнимались. Француз успокаивающе гладил блондина по спине и что-то сбивчиво шептал на ухо. Тот изредка кивал и крепче стискивал пальцами куртку возлюбленного, словно в надежде, что Флоран не сядет в самолёт и не улетит. – А потом мы удивляемся слухам... – прокомментировал увиденное Рим и покачал головой. – Как же тут не появиться слухам, когда у них вон какая почва благодатная! Солаль пихнул «сыночка» под рёбра и недовольно посмотрел на возмутившегося мужчину, к которому уже подошли продолжающие реветь Рафаэль, Шарлотта и Диан. Через несколько минут к компании всё-таки присоединились Флоран с Микеланджело. Первого тут же заключила в объятия Маэва, принявшаяся наставлять его следить за неугомонным алжирцем с особой тщательностью. – Всё будет хорошо, Эва, - пообещал француз, улыбаясь заплаканному, но как всегда милому лицу девушки. – Мы обязательно дадим знать, что приземлились, и я лично отдам его в руки Анж. Мерван, услышавший это заявление, показательно возмутился, но никто и внимания на это не обратил, полностью поддерживая намерения Фло. – А где Лоран? – Солаль, видимо, решил побыть немного дятлом, задавая один и тот же вопрос, меняя в нём только имена. – Кажется, плохо себя чувствует, - отмахнулся Микеланджело, вновь оказавшийся рядом с бородатым французом. Тот выразительно взглянул на Локонте и, дождавшись короткого кивка, сдержанно улыбнулся, притягивая мужчину к себе за плечи. Объявили начало посадки. Труппа сгрудилась, поочерёдно обнимая друзей и желая счастливого пути. Мике в общей толкотне умудрился коротко поцеловать Флорана прямо в губы и обхватить так крепко, что тот невольно задохнулся, не имея возможности нормально дышать. – Держите Локонте, а то он улетит в качестве багажа Флорана, - весело хмыкнул Рим, наблюдая за этой картиной. Мужчины медленно пошли к нужному выходу, то и дело оборачиваясь, чтобы помахать провожающей их труппе. Микеле глубоко дышал: в голове невольно встала картина их с Флораном «Vivre». Только сейчас Моцарт должен был отпустить своего Сальери. Больно. В кармане призывно пискнул телефон, оповещая о новом сообщении. –> Flow: On se reverra. «Ты всегда знал, о чём я думаю...» – итальянец заворожено поднял взгляд, выискивая им любимого. Мот стоял почти у самого выхода и держал в руке телефон. <– On se reverra, mon Salieri. Мы обязательно встретимся снова, Флоран. Я тебе обещаю. Ведь я же так...