Шоб был

В комнате дружелюбно гудела старая батарея. Ортопедический матрас «зима-лето» заботливо обнимал бока. В желудке неторопливо поворачивался правильно прожаренный стейк. Олег никак не мог заснуть. Смотрел на потолок — на тени ощетинившихся первой листвой веток — и размышлял… О том, что в подвале замогильно холодно, на запах не очень свежего казенного пирога должны были сбежаться голодные крысы, а на полу лежать жестко — особенно когда сам отощал, кости острые, того гляди кожу прорвут. Волков зажмурился, пытаясь переключиться с внезапных мук совести на упоение местью, и улыбнулся. Ощущения ему понравились. Он даже решился по-злодейски хихикнуть. Раз, два, пока не перешел на смех и в итоге, увлекшись, не закашлялся. Ветки жалобно стучались в окно, в одной из соседних комнат громко тикали старые напольные часы, в подвале на голом полу в окружении крыс сидел голодный и грязный Разумовский. Спать было неудобно и стыдно. Сергей не спал. Он задумчиво передвигал мелкие камушки по полу и, услышав неспешные шаги в коридоре, с надеждой вскинул голову. За дверью что-то плюхнулось, кто-то выругался, а в замочной скважине зашебуршал ключ. С криком «Олег!» Разумовский вскочил на ноги и бросился навстречу яркому свету. В следующий момент его сбило с ног чем-то мягким и очень тяжелым. Вернувшись в комнату, Олег с размаху плюхнулся на остатки кровати и, кажется, что-то себе отшиб. Ругаясь и недовольно потирая покалеченное, он улегся на ДСП-шную плиту, которую обнаружил пару минут назад, стянув матрас на пол. От боли Волков пытался отвлечься, раз за разом прокручивая в голове момент, когда довольная физиономия Разумовского встретилась с ортопедической конструкцией. Удар получился что надо, от души. Олег был рад, что задержался в дверях досмотреть, как Сергей валится на пол под тяжестью нового спального места и замирает. Надолго замирает и совершенно безжизненно. Ушиб снова заныл. Волков выругался и встал с кровати. Сергей опасливо косился на матрас, из-под которого еле выбрался. Решительные шаги в коридоре теперь скорее пугали. Ключ скрипнул в замке, дверь открылась, Олег застыл в столпе света, огромный и суровый. Он посмотрел на сжавшегося в комок Разумовского, потом на развалившийся в отдалении матрас, снова на Разумовского и опять на матрас. Нахмурился и, резко выбросив руку из-за спины, чем-то запустил в Сергея. Увернуться тот не успел — подушка прилетела точно в лицо, заглушив испуганный вскрик. Захлопнув дверь, Олег тяжело выдохнул и опустил голову. Тот факт, что он не зашиб Разумовского матрасом, несказанно его радовал. А то, что ради прояснения этого обстоятельства ему пришлось пожертвовать очередной спальной принадлежностью, — вообще не волновало. Он уже было собрался уходить, сделал первый шаг — и, зацепившись за одеяло, в которое был укутан, чуть не упал. Коридор сотрясло матом. Сергей сам едва не закричал, услышав, как снаружи беснуется Олег. Он молниеносно обнял подушку, втянул голову в плечи и закрыл глаза, когда дверь снова распахнулась. Теперь Разумовский был уверен, что Волков его прибьет голыми руками. После секундного затишья воздух распороло решительным движением, и Сергея накрыло темнотой. Вернувшись в комнату, Олег, наученный горьким опытом, аккуратно опустился на фанерное дно кровати. Он повернулся на левый бок, подтянул колени к груди и накрылся захваченным с кресла черным плащом. Голову положил на сложенные вместе ладони. Идея сослать в подвал не только Разумовского, но и другие безумно раздражавшие его вещи, вроде матраса, подушки и одеяла, с каждой секундой казалась все лучше и лучше. Часы за стенкой стали тикать чуть тише, батарея сломалась, замолчала и начала остывать. Подытожив спартанскую идиллию, желудок хлюпнул и жалобно заныл. Измотанный, но довольный Олег почувствовал, что вот-вот уснет. На задворках сознания шепотом прозвучал вопрос: «И все-таки, нахуя ты спиздил себе Разумовского?» Подсознание хихикнуло и деловито ответило: «Шоб был».